Страница 22 из 30
Теперь сто пятьдесят тысяч пребывали в нескольких шагах от Дианы. И пусть они выглядят как потрошеный труп, зато это — сто пятьдесят тысяч.
— Что особенного в ящике с несвежим мясом? — брезгливо осведомился Раскин.
— Вас интересует, почему бион столько стоит или как он работает?
— Объясни последнее, и первое станет понятным само собой.
Диана знала, как обращаться с этой штукой, но на роль корифея высокой теории не претендовала никогда. Ладно. Не боги горшки обжигают.
— Биоэлектроника от обычной отличается тем, что роль да/нет реле в ней играют органоиды живых клеток. Это не новость. Биоэлектронику разработали давно и успешно ею пользуются. Бион — новая ступень, и он предназначен для решения сверхсложных задач.
— В чем фокус?
— Вы знаете, мистер Раскин, способ решения любой задачи определяется тем языком, на котором программируется машина. Она как единый электронный организм воспринимает задачу. И какова бы ни была эта задача, на техническом уровне она будет решаться путем разбивания одного большого алгоритма на ряд малых и пропускания этих алгоритмов через однородные цепи. Для биона любая задача выглядит как ряд самостоятельных, не связанных друг с другом логических проблем. Внутри контейнера, — она подошла к агрегату и выразительно постучала по крышке, — есть несколько тысяч неоднородных, то есть совершенно разных органов, или, если хотите, биоузлов, способных наилучшим образом справиться с определенным типом логических проблем. В каждом органе — особое устройство клеток, особый язык программирования плюс особая тестовая матрица, отторгающая задачи неподходящего типа. Все эти органы — вроде сердца, печени, почек у человека — строго специализированы, а потому справляются со своей работой в миллионы раз быстрее стандартной электроники. Сверх того есть ИТЖ — информационно-транспортная жидкость…
— Та самая бурая дрянь?
— Она, мистер Раскин. Это… это… даже не знаю, как лучше выразить общий смысл… наверное, сообщество… простейших, обитающих в питательной среде и способных к воспроизводству только в момент совершения информационных операций. ИТЖ разбивает большую задачу на кластер малых, разносит их по органам, собирает ответы и конструирует общий ответ. Проблема только в том, что у этих простейших нет стимула к воспроизводству. Вернее, стимул есть, но он представляет собой вечное белое поле. Пробел, который следует заполнять в самом начале работы. Назвать смысл. Дать кодовое слово, фразу, символ… по-разному может быть. Это называют термином “ключ-стимул”. Когда-то, в первые дни жизни биона, программист как бы заключил изначальный договор с сообществом простейших: “Вы — работаете, когда я даю вам смысл для размножения”. Но каждый комплект ИТЖ, пусть она и готовится заводским способом, уникален, поскольку до закачки в бион активно запечатлевает условия окружающей среды: температуру, влажность, давление, игру электромагнитного поля, а особенно наличие микроорганизмов. Это разные сообщества. Поэтому и ключ-стимулы подбираются программистом индивидуально для каждой машины. Если ключ-стимул задан неправильно, ИТЖ-народ его просто не принимает, отторгает. Если он сформулирован небрежно, неточно, то и бион станет работать через пень-колоду.
— Ключ-стимул — штучка, которую ты берешься… э-э-э… определить?
— Да, мистер Раскин…
— Ты вообще-то уверена, что эта консервная банка с прокисшей тушенкой будет форцать?
— Одно связано с другим, мистер Раскин. Чтобы проверить, как он работает, нужен ключ-стимул, чтобы найти ключ-стимул, нужна задачка…
— Задачка тебе нужна… Навигационная подойдет?
— В самый раз, мистер Раскин.
Капитан обратился к навигатору Добсу:
— Бо, тебе как раз надо было посчитать маршрут до точки, где мы встретимся с заказчиком. Не возись. Отдай всю цифирь… э-э-э… мясному корыту.
Диане нравился сильный самец Раскин и совершенно не нравилось то, как он называет бион. Больше уважения к отечественной технике!
Капитан монстров из абордажной команды:
— Жак, Мак, тащите эту живую гирю в восьмой трюм.
Два бугая дружно взялись за ручки и без видимого усилия подняли агрегат.
Когда их шаги затихли, Раскин повернулся к анархистке:
— И последнее… Зови меня Патом.
Она хотела послать его в задницу, но почему-то вместо этого ответила:
— Отлично, мистер… Пат.
Бион семь лет назад придумала команда академика Блинова — двадцать восемь человек, из которых четверо были администраторами, один счетоводом, дюжина находилась под кайфом постоянно и годилась только на то, чтобы высказывать бредовые идеи, впоследствии неизменно оказывавшиеся совершенно бесполезными, трое столь же постоянно накачивались крепкими напитками и выдавали идеи, иногда приносившие пользу, одна числилась секретаршей Блинова, еще одна — его любовницей, четверых позвали из-за их высоких должностей, и в работе они не принимали участия… в конечном итоге мотором всей деятельности оказалась пара: очень некрасивый мужчина Дима Порохов и очень несчастливая женщина Рита Реброва. Рита мыслила системами, излагала свои мысли системами, собирала нетрезвые мысли команды в системы и даже, кажется, шутила как-то системно… Дорохов разрушал ее систематические построения, фонтанировал иронией и вдобавок издевался над самой Ритой. Реброва обижалась, злилась, пыталась доказать свою правоту, совершенствовала форты логических построений… Эта двоица заставила блиновскую команду создать то, для чего она не была предназначена: в сущности, бион оказался синтезом неосторожной шутки Димы, очередной системы, придуманной Ритой, чтобы посадить Диму в лужу, коллективного похмелья трех алкоголиков и административной воли самого Блинова, сурово заметившего: “Мы далеко отошли от темы. Никакого толка от вас я не вижу. Скоро институт закроют, и будут правы. Единственная идея, в которой хоть что-то есть, это дребедень насчет биоэлектроники, о которой я вчера случайно услышал, сидя в сортире… Копнем здесь”.
Бионы оказались очень капризными штучками. Они иногда отказывались работать, сбоили по причинам, известным только Господу Богу, а некоторые мастер-операторы даже утверждали, будто биоэлектронные машины способны гадить тем, кто им не полюбился… Им все прощали, поскольку бионы могли решать задачи, ставившие в тупик любую другую технику и даже людей…
Диана поняла, до чего ей не повезло, как только откинула крышку контейнера. Судя по клейму, это был старый бион. Один из первых, пошедших в серию. Все они, древнейшие, программировались на определенный стимул либо Ребровой; либо Пороховым, либо их первыми учениками — всего двумя или тремя. Если бы клеймо принадлежало одному из учеников, Диана знала бы ключ-стимул через четверть часа: либо “Слава труду!”, либо “Познание превыше всего!”, либо “Будьте порядочны — остальное приложится!”, либо “Секс, наркотики, рок-н-ролл!” Если бы клеймо принадлежало Порохову, пришлось бы повозиться. Этот был затейником. Мог “заклясть” бион на жареную свинину, на полусладкое красное, на суфле, на полную брюнетку, на программу творческого отдыха “весь-месяц-на-диване” и даже на словосочетание “Блинов-дурак!”. Но Дмитрий Прокофьевич был человеком открытым, из ключей своих тайны никогда не делал, и все они вошли в реестр “Начинающему мастер-оператору биона”. Часа два-три работы, и Диана непременно вскрыла бы вшитую матрицу ключ-стимула… Но клеймо состояло из двух букв: М. Р.
Маргарита Реброва.
Какая неприятность!
Не то чтобы госпожа Реброва хранила свои “настроечные заклятия” в тайне. Нет. Просто она всегда была человеком замкнутым, болтать не имела привычки, и, более того, даже если ей приходило в голову вволю поговорить на профессиональные темы, лишь двое из семи примерно собеседников обладали даром понимать ее…
…Диана вывела бион из штатного положения О, когда машина представляет собой груду плоти, потребляющей питательный раствор. Задержала дольше положенного в штатном состоянии 1, когда биоэлектронный механизм приводится в “раздраженное” состояние и группы клеток превращаются в сообщества, испытывающие “голодание” по работе с информацией. “Пусть поголодает, потом будет сговорчивее…” Наконец, штатное положение 3: можно подключаться. Именно это и сделала Диана, использовав чип особой модификации, вмонтированный ей в голову. Когда-то, в самом начале, мастер-операторы подключались с помощью разъемов через порты, зияющие в черепной коробке, но теперь в подобном варварстве нет необходимости…