Страница 11 из 77
"Итак, - продолжал размышлять Степан, - Верлрок неуязвим для смерти. Не потому ли, что все ее покушения - не только внезапные, но и те, что она готовит исподволь, постепенно - нейтрализуются его поистине мистической системой защиты?.."
Машину, идущую на большой скорости, вряд ли можно сравнить со сверхзвуковым истребителем, хотя ночью, когда улицы свободны от транспорта и пешеходов, некоторые водители имеют привычку забывать, что перед ними стелется отнюдь не взлетная полоса и что их дорогая иномарка вовсе не "Стеллс F-117" и даже не "Як-141".
Степан шел по правой стороне и потому не увидел надвигающегося сзади автомобиля, а поскольку тот, судя по скорости, готовился взлететь, то он его и не услышал. Вернее, когда он его услышал, было уже слишком поздно: Степан даже не успел повернуть голову, как в ней - то есть в голове, не успевшей еще додумать последнюю, самую важную мысль, произошел взрыв сверхновой.
Затем наступила темнота.
"Я уже умер?" - подумал Степан, судорожно выныривая из тьмы беспамятства. Но через мгновение понял, что его бренное тело по-прежнему при нем - вполне себе плотное и живое, поскольку сопит через нос, а кроме того, тяжелое, потому что лежит оно - вернее, конечно, он, блаженной памяти неуязвимый - на асфальте, а над ним маячит человек в белом халате.
- Доктор, я умру? - спросил Степан склонившегося над ним эскулапа с затаенной надеждой - ведь он получил реальное опровержение своих бредовых, как он сейчас уже понимал, домыслов: его только что сбило машиной, в этом не приходилось сомневаться!!!
- Теперь сто лет проживете, - обрадовал врач - молодой, темноволосый и очень озабоченный - вопреки сказанным им только что словам. "Обманывает", догадался Степан, знавший, что в обычае медиков утешать пациентов, обреченных на летальный исход.
- Со мной все кончено, признайтесь! И, пожалуйста, не пытайтесь меня спасти. - Степан вдруг подумал с ужасом, что настырные доктора еще могут его вытащить и, может быть, ему предстоит влачить дальнейшее существование жалким калекой, не дай бог, еще и парализованным - только и заботы сердобольным родственникам, что менять ему утку. Вот и попробуй-ка тогда при таких обстоятельствах уйти из жизни.
- Какое там "кончено". Легкое сотрясение. Повезло, - буркнул доктор, чья озабоченность, как выяснилось, имела весьма отдаленное отношение к Степану. Этого на носилки! - распорядился он, покидая "везунчика".
К тому времени, как подоспели носилки, Степан уже сам поднялся и отклонил предложение санитаров забраться в "Скорую помощь" - одну из двух, стоявших поблизости. Плюс к тому здесь же находились одна "милиция" с включенной мигалкой и "Газель" службы спасения.
Не успел Степан отделаться от медиков, как к нему прицепился дотошный милиционер. Предоставив ему свои паспортные данные и вкратце рассказав о происшествии: "Переходил через дорогу, дальше ничего не помню", - Степан направился поглядеть, вокруг чего собралась такая мощная компания, хотя, собственно, и без того уже догадывался...
Проходя между "Скорыми", он наткнулся на крупного, слегка всклокоченного парня и миновал бы его, почти не глядя, если бы тот не стоял нерушимо поперек пути, вытаращившись на Степана, как баран на летающую тарелку.
- Ну мужик, ты даешь! Ну ты, блин, везучий! Целенький как огурчик! А того водилу, что тебя сбил, сейчас из "Вольво" выковыривают.
- Что произошло-то? - пасмурно спросил Степан, не склонный к бурному изъявлению чувств по поводу своего спасения.
- Ты что, ничего не помнишь? Он же через тебя перелетел, подмял тебя вроде бы... Мы из шалмана вышли и думаем - кино, блин, что ли, тут снимают, в натуре?.. Ведь он шел-то за двести, не меньше, и вдруг как взбрыкнет на ровном месте! Прям взлетел! Над тобой просвистел на бреющем и давай кувыркаться! Это было зрелище! Такое только в боевиках! Ты пойди глянь там, что с ним стало!
Покачав отрицательно головой, Степан развернулся и двинулся прочь - на сей раз старательно держась тротуара. В нем не проснулось любопытства, желания посмотреть на изуродованную машину и тем паче на ее искалеченного владельца уже вторую свою невольную жертву после Экса, не считая выведенной из строя шпаны.
Он услышал достаточно, чтобы больше не сомневаться в своей экстра, супер, мегазащищен-ности - такой, что без проблем положит уйму народа, если это будет необходимо для сохранения одной-единственной его жизни. А ведь он решился на соглашение с космическими спасателями только ради того, чтобы отдать ее, самому ему ненужную и постылую, во чье-то спасение. Вот ведь гримаса судьбы...
Но даже это померкло и отодвинулось сейчас на второй план перед одной, самой важной, недодуманной перед аварией мыслью...
Что, если бессмертие Верлрока берет начало именно в его совершенной защите? Тогда выходит, что и ему, Степану Ладынину, предстоит теперь, подобно той древней, но чертовски коварной железяке, влачить свой крест до скончания мира?..
"Да нет, ерунда, - отмахнулся Степан мысленно. - Все же человек не машина - он куда сложнее устроен и, если уж на то пошло, имеет по отношению к машине, как бы сложна и заумна она ни была, статус создателя. А проще говоря - бога. Но живого, не бессмертного. Одно дело защитить его жизнь от внешних опасностей тут между ним и машиной нет принципиальной разницы. И совсем другое - не позволить человеку пройти все стадии жизненного пути и умереть от старости. Не существует такой силы, даже если она может продлить до бесконечности жизнь уникального аппарата. Сохранить от износа такую груду сложноорганизованного железа - задача, конечно, не из легких и все же гроша ломаного не стоит рядом с проблемой человеческого старения.
Словом, машине - машинное, а ее богу, то есть человеку, - богово.
Окончательно убедив себя таким сомнительно-философским образом, Степан вздохнул свободнее и даже пошутил про себя: "Вчера я начал жить вечно, пока все идет хорошо, ха-ха".
Но что-то еще тихонько скреблось из подсознания в захлопнутую, казалось бы, накрепко дверь, что-то шептало, словно бы в замочную скважину:
"Почему Верлрок сказал тебе "до свидания"?.. Ведь этот хитрый электронный старпер (ШЕСТЬСОТ МИЛЛИОНОВ лет железяке, в уме не укладывается!) знал, что ты за фрукт и откуда к нему явился. Так какое там, к чертовой матери, "свидание"! Уж кто-кто, а Решающий Проблемы понимал, что больше никогда в жизни ты не сможешь навестить его. Разве что..."