Аптекарь Нерсес Мажан

Но аккуратный Нестор уже привел все в порядок, и комната встретила его обычной торжественной строгостью.

Нерсес Мажан вздохнул, досадуя в глубине души, и вышел из комнаты.

...Шкуры кикенов ласково коснулись его кожи. И уже в следующее мгновение Мажан витал в мире звездных огней, рассыпанных по синему бархату.

Канатный плясун, сидит на протянутой между звездами проволоке. Задумчивый и печальный, он играет да скрипке.

Мелодия клубами тумана уходит вдаль, а звездные огни отзываются красными, синими, желтыми и оранжевыми голосами...

"Эстер!.." Синие луга начинаются у порога маленького домика и тянутся к самому горизонту, туда, где Красное Солнце вытесняет серые сумерки.

- Эстер!.. Доброе утро!..

Я встречаю ее у сада менялы, как раз в те дни, когда под звездным куполом мерно качается канатный плясун.

Оторвавшись от земли, я легко скольжу но клубам тумана.

Каштановые, золотистые, бронзовые завитки... И румяная девичья застенчивость. Дрожащие губы, ждущие желанных поцелуев.

А канатный плясун все играет на своей скрипке.

На синем лугу есть следы, ведущие к долгой молодости...

Трое сидят в шумном кафе маленького городка. Я, девушка и канатный плясун в ярком колпаке.

- Ты нам мешаешь,- говорит канатоходец, покусывая кисточку из бахромы на конце длинного колпака.

- Идем, Эстер... Я сыграю тебе песенку на своей флейте. Эта песня волшебная, она рождается только раз. И ее нельзя повторить. Идем!

- Уходи, - говорит канатоходец. - Эстер - моя. Она моя песня, разве ты не знал? Вот послушай,- он, продолжая покусывать бахрому колпака, прижимает к подбородку скрипку, и прекрасная мелодия заполняет звездный мир.

- Эстер!

- Уходи! - повторяет девушка и кладет голову на плечо канатоходцу.- Я принадлежу ему... Давно, уже очень давно.

Звезды дрожат в темном небе. Медленно раскачивается стальная проволока. На ней раскачиваются канатоходец и Эстер.

Я карабкаюсь по сугробам тумана, проваливающимся под ногами.

- Я - песня... песня... песня...

- Другого?

- Другого! Другого! Другого!

- Жаль,- нелепо, бормочу я.-Ты - девушка, чьи губы ждали поцелуев. А я никак не мог осмелиться на это, чтобы твои сны не разбились под тяжелым грузом долгой молодости.

- Эстер!

Синие травы на лугу выпрямились, и следы ног исчезли. Можно ли потерять уже потерянное?..

Я смотрю на канатоходца, он стал маленькой точкой под темным куполом.

- Уходи,- эхом разлетается его голос под звездным куполом.- Тебя ждут.

- Кто?

- Линда! Линда! Линда!

... Двое бегут навстречу друг другу под лучами Красного Солнца, через сугробы холодных облаков, стелющихся над холмами, лесами и лугами Джузароки. С волнением и горькой надеждой слежу я за ними и думаю: встретятся ли, полюбят ли?

Потому что один из двоих - я, а другая - Эстер.

Осталось несколько шагов... Я протягиваю вперед руки...

Я, кажется, ощущаю прохладность пальцев Эстер, слышу ее учащенное дыхание, но канатный плясун хватает меня за руку:

- Тебя ждут, жду-ут!..

Мажан проснулся, но глаз не открыл. Хотелось, чтобы сон продолжался.

"Почему я вдруг вспомнил Эстер?" - подумал он.

И сердце тоскливо сжалось.

"Эстер!" Он с трудом сдержался, чтобы не заплакать.

"Эстер!"

- Тебя ждут, проснись наконец, - услышал он голос Нестора и открыл глаза.

- Кто ждет?

- Линда, мой мальчик, Линда Ло.

Нерсеc приподнялся.

- Что ей нужно? Где она?

- В столовой, малыш... Похоже, ее очень интересует вчерашняя девушка.

- Да... Я сейчас,-Мажан сел, надеясь хоть на какое-то мгновенье если не продлить сон, то хоть сберечь свои ощущения.- Подожди, Нестор. Вот только побреюсь и спущусь.

- После, мой мальчик. После побреешься. Представители закона не любят ждать, тем более женщины.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Это было так давао, что Нерсес Мажан, утративший ощущение реального времени, не мог припомнить, сколько прошло десятилетий. Да это и не имело значения. Просто Нерсес неожиданно вспомнил детство, ощутил себя четырнадцати-, А может, пятнадцатилетним.

Он увидел город, дома которого словно бусы были нанизаны на прибрежную, единственную улицу, которую на заходе солнца быстро окутывали густые сумерки.

Он вспомнил этот час, потому что каждый из них весь день ждал именно его. Город, лентой протянувшийся вдоль реки, ребята по взаимному согласию разделили на несколько зон. .Едва опускались сумерки, как они торопливо покидали свои дворы и, осторожно перейдя улицу, направлялись к молодому реденькому лесу, за которым неспешно текла широкая чистая река.

Из дома мальчишки выходили чинно, не торопясь, будто собирались перед сном просто подышать свежим воздухом.

Встречались на уютной лесной полянке или у реки на гладких, словно полированных валунах. Они горячо обсуждали план предстоящих боевых действий.

Какими смелыми, коварными и дерзкими казались эти планы тогда!..

Нерсес вместе со всеми с упоением внимал кратким, неистовым речам .своего предводителя Коротышки Маджо.

О чем тот говорил? Сейчас Нерсес уже не мог точно вспомнить! Но каждый раз произносилось что-то очень похожее, а может, и просто одно и то же. Однако это ничуть не убавляло их восторга.

Начиналось обычно так:

- К вам обращаюсь я, капутанские мужи... Я, Коротышка Маджо, обращаюсь к вам!.. Вчера ночью враги нарушили нашу южную границу...

Или северную, потому что их владения имели только две границы. С востока протекала река, на западе высились дома, за которыми шли луга. Волшебные, сочные, синие луга Джузароки.

- Так покажем им! - размахивая руками, кричал Коротышка Маджо, и у мальчиков, захватывало дух.

- Покажем! - вопили все в один голос.

Они жаждали свести счеты с южными соседями, нарушившими соглашение и поправшими их границы. Пусть им даже суждено геройски погибнуть при этом!

Распаленный собственной речью, Коротышка Маджо тут же посылал нескольких человек нарушить северный рубеж, чтобы следующим вечером им не сидеть сложа руки. Остальные отправлялись на защиту южных границ.

Мальчики легко, бесшумно, один за другим пробирались к своей заставе, которая начиналась у здания редакции "Капутанского курьера", тянулась вдоль белых и желтых полос, намалеванных на гладкой мостовой улицы, и кончалась на берегу реки, там, где лежало поваленное дуплистое дерево. Враги, разумеется, ждали их. Заняв боевые позиции, они с терпеливой готовностью подстерегали момент, когда ребята группы Маджо перейдут их границу.

А потом?..

Потом они, забыв обо всем на свете, с головой уходили в игру. Нерсес до сих пор помнит дважды пережитое ощущение огромного светлого счастья, когда ему удалось незаметно перейти границу и зайти в тыл противника. Правда, оба раза он в то же время оказывался и в плену, но зато до следующего вечера чувствовал себя знаменитейшей личностью, героем, чье имя склоняли по всему Капутану девушки из группы Вероны.

Особенно запомнился один вечер.

Теплый, темный, таинственный вечер.

Для других мальчиков он ничем не отличался от предыдущих и будущих.

Необычным он был только для Нерсеса.

В .этот вечер его отец вернулся с космического патрулирования. Сидя в саду, в удобном плетеном кресле, он рассказывал, как получил задание оказать помощь грузовому звездолету, который потерпел аварию и был выброшен из искривленного пространства. Неторопливо попыхивая любимой трубкой, он вспоминал, где и как нашел пострадавший экипаж звездолета. Люди могли бы погибнуть, потому что, оказывается, им и в голову не приходило, что их звездолет очутился уже в обычном пространстве, физические законы которого они знали весьма приблизительно.

Отцовский рассказ был таким интересным, что Нерсес совершенно забыл про сбор. А когда, спохватившись, он выскочил из сада, было уже темно, густая листва закрывала звездное небо. Нерсес перевел дух только на берегу реки, но, как выяснилось, безнадежно опоздал. Мальчиков на условленном месте не было.