Олимп

Душа Елены взвивается к небу, словно отпущенная на волю храмовая голубка. «Это уже не мои заботы. Я и законный супруг уплываем в родную Спарту. А мне и впрямь не хватало его… простоты, что ли?.. С дочкой увижусь. Она теперь уже настоящая женщина. Скоро я забуду десятилетний плен и осаду, как ночной кошмар. И буду спокойно стареть, разумеется, не теряя былой красоты. Да уж, только не я. Благодарение богам. Хоть в этом они меня не ограбили».

Муж и жена бредут по улице, точно во сне. До них долетает звон колокола, стражники на стенах ревут что есть мочи в большие рога, слышатся громкие крики. В городе разом поднимается тревога.

Менелай глядит на Елену из-под нелепого медвежьего шлема с клыками. Та смотрит на него сквозь покрывало весталки. За несколько секунд они успевают прочесть в глазах друг друга и страх, и смятение, и даже мрачную усмешку над иронией происходящего.

Скейские ворота закрыты и перегорожены. Ахейцы снова напали на город. Троянская осада продолжается.

Ловушка захлопнулась.

16

– А можно взглянуть на корабль? – полюбопытствовал Хокенберри, когда шершень вынырнул из голубого пузыря и стал подниматься по кратеру Стикни навстречу красному диску Марса.

– Тот, что летит на Землю? – уточнил Манмут. И, дождавшись кивка, произнес: – Ну конечно.

Моравек подал команду летательному аппарату, и тот послушно развернулся, обогнул эстакаду, потом снова взлетел вдоль очень длинного, сочлененного космического судна. Между тем европеец решил связаться с Орфу по личному лучу.

– Наш гость желает осмотреть корабль.

Мгновение на линии грохотали помехи, затем послышалось:

– Ну и в чем загвоздка? Мы просим его рисковать своей жизнью ради этого полета. Пусть поглядит, если ему интересно. Астиг-Че и прочие могли бы сами предложить небольшую экскурсию.

– И насколько длинная эта штука? – сказал мужчина вполголоса.

Сквозь голографические окна ему казалось, будто бы корпус тянется вниз на многие мили.

– В вашем двадцатом веке было такое здание – Эмпайр-Стейт-Билдинг. Здесь приблизительно та же длина. Правда, судно немного круглее и кое-где покрыто большими буграми.

– Он еще наверняка не бывал в условиях нулевой гравитации, – передал товарищу Манмут. – Притяжение Фобоса здорово собьет его с толку.

– Поля перемещений готовы, – отрапортовал иониец. – Я установлю их на восемь десятых и сразу переведу на нормальное земное давление. Пока вы доберетесь до переднего шлюза, на борту будет удобно и легко дышать.

– А вы не перебрали с размерами? – проговорил схолиаст. – Тут можно разместить сотни роквеков, и все равно останется уйма лишнего места.

– А если нам понадобится захватить сувенир на обратном пути? – в тон ему ответил моравек. – Орфу, ты где?

– Сейчас – в нижнем корпусе. Встретимся в отсеке для Больших Пистонов.

– Что-нибудь вроде минералов? Образцов почвы? – спросил Хокенберри.

Он был еще юношей, когда нога человека впервые ступила на Луну. Нахлынули воспоминания. Задний двор родительского дома. Крохотный телевизор на столике для пикника, провод удлинителя тянется к летнему домику. На экране – призрачные черно-белые снимки моря Спокойствия. И где-то над головой, сквозь крону дуба, мерцает сам полумесяц.

– Что-нибудь вроде людей, – отозвался Манмут. – Тысячи, а то и десятки тысяч человек. Держись, мы идем на стыковку.

И моравек беззвучно велел отключить голографические порты. Стыковка с вертикально установленным корпусом под прямым углом на высоте более тысячи футов – зрелище не из приятных, тут кого угодно затошнит.

Во время осмотра Хокенберри почти не задавал вопросов, а говорил и того меньше. Он-то воображал технологии, превосходящие всякое воображение: виртуальные панели управления, исчезающие по мысленному приказу, кресла, сконструированные из энергетических полей, обстановка, приспособленная для невесомости – без малейшего намека на верх или низ, – а вместо этого словно попал на гигантский пароход конца девятнадцатого – начала двадцатого столетия. Казалось, его заманили на экскурсию по какому-то КПС.[13] Гостя вдруг осенило. «Титаник» – вот на что это похоже!

Все до единого приборы – физические, из металла и пластика. Кресла – их около тридцати – тоже, причем довольно громоздкие и, судя по пропорциям, явно рассчитаны не на людей. Как и длинные бункеры с переборками, отделанными металлом и нейлоном. Целые палубы заняты высокотехнологическими с виду стойками, на которых покоятся саркофаги для тысячи солдат-роквеков. Наученные печальным опытом марсианского путешествия моравеки решили на сей раз явиться вооруженными и готовыми к битве. Манмут разъяснил, что парни проведут время полета в состоянии, далеком от сознательного, но и не похожем на смерть.

– Приостановка жизненных функций, – кивнул Хокенберри.

Все-таки он иногда посматривал научно-фантастические фильмы. В конце концов, их семья успела обзавестись кабельным телевидением.

– Не совсем, – ответил европеец. – Но в принципе очень похоже.

Вокруг были трапы, широкие лестницы, подъемники и прочий механический хлам. Шлюзовые камеры, лаборатории, оружейные отсеки… Мебель – да, здесь даже стояла мебель, – смотрелась громоздко и неуклюже, как если бы лишняя тяжесть не могла никому помешать. Из пузырей управления открывался вид на края Стикни; выше нависал Марс, а ниже, среди рабочих огней, копошились крохотные моравеки. Общие столовые, камбузы, каюты отдыха и душевые предназначались, как поспешил объяснить Манмут, для желающих людей-пассажиров на случай, если таковые появятся.

– И сколько пассажиров сюда влезет? – осведомился Хокенберри.

– Самое большее – десять тысяч, – отозвался провожатый.

Мужчина присвистнул.

– Ну, прямо Ноев Ковчег!

– Нет, – покачал головой европеец. – Лодка Ноя составляла триста локтей в длину, пятьдесят в ширину и три десятка в высоту, что в переводе означает соответственно четыреста пятьдесят, семьдесят пять и сорок пять футов. К тому же там было всего три палубы общей вместимостью миллион четыреста тысяч кубических футов и тоннажем тринадцать тысяч девятьсот шестьдесят тонн. А наш корабль не только в два раза выше, но и в полтора раза шире диаметром, хотя местами раздувается еще больше, и вмещает он аж сорок шесть тысяч. Так что по сравнению с этим судном отец Иафета, Сима и Хама построил мелкую шлюпку.

Схолиаст не нашелся, что сказать в ответ.

Между тем собеседники зашли в маленькую стальную клетку лифта и начали спускаться палуба за палубой, мимо трюмов, куда вскоре собирались поместить подлодку Манмута – «Смуглую леди», мимо «хранилища зарядов», как окрестил его моравек. Ученому почудился в названии некий военный оттенок; однако вопросы он решил оставить на потом, теша себя надеждой, что ошибся в подозрениях.

Орфу встретил их в машинном отделении. Хокенберри выразил радость, увидев ионийца с полным набором ног и сенсоров (хотя и без настоящих глаз, как он вскоре сообразил). Несколько тягостных минут приятели беседовали о Прусте и скорби, прежде чем возобновить прогулку по судну.

– Даже не знаю, – начал наконец схолиаст. – Однажды вы рассказывали о корабле, на котором летели с Юпитера, и я думал: вот это технологии! А здесь, куда ни взгляни, все такое… похоже на…

Огромный краб загромыхал изнутри. Ученому не в первый раз подумалось, что, разговаривая, этот моравек напоминает Фальстафа.

– Полагаю, ты воображаешь, будто попал в машинное отделение «Титаника».

– Ну да. А что, так и задумано? – Хокенберри очень старался не выставить себя большим невеждой в подобных вопросах, чем это было на самом деле. – Я хочу сказать, ваши технологии создавались на три тысячи лет позже «Титаника»… или даже моей смерти в начале двадцать первого века. Почему же вот это все?..

13

Судно Королевской почтовой службы.