Гамбиты

Женщина по-прежнему молчала, но пистолет опустила. Сол увидел, как дрогнули ее плечи, и подумал - не плачет ли она.

- Ну что ж. - Он слегка коснулся ее руки, - возможно, я и смогу вам помочь. Может, вдвоем нам удастся как-то разумно истолковать это безумие. Пойдемте отсюда, из этого дома. В нем пахнет смертью.

***

Дождь прекратился. В саду пахло мокрыми листьями и землей. Девушка провела Сола к дальней стене каретного сарая, к дыре, прорезанной между старой чугунной решеткой и новой стальной сеткой. Он протиснулся в эту дыру вслед за ней. Сол заметил, что она сунула пистолет в карман своего белого плаща. Они пошли по переулку; гаревая дорожка тихонько похрустывала у них под ногами. Вечер был прохладный.

- Откуда вы узнали? - спросила она.

- Догадался.

Они дошли до улицы и некоторое время стояли молча.

- Моя машина там, у парадного входа.

- Да? А как же вы меня увидели?

- Я заметила вас, когда вы проезжали мимо. Вы очень пристально вглядывались и почти остановились перед домом. Когда вы завернули за угол, я пошла сюда, чтобы проверить.

- Гмм... Из меня получился бы паршивый шпион.

- Вы действительно психиатр?

- Да.

- Но вы не из здешних мест.

- Нет, из Нью-Йорка. Я иногда работаю в клинике Колумбийского университета.

- Вы - американский гражданин?

- Да.

- А ваш акцент, он что.., немецкий?

- Нет, не немецкий. Я родился в Польше. Как вас зовут?

- Натали. Натали Престон. Мой отец был... Ну, вы все это знаете.

- Нет, я очень мало знаю. Вот в данный момент я знаю только одно с полной уверенностью.

- Что? - Лицо молодой женщины казалось очень напряженным.

- Что я умираю с голоду. Ничего не ел с самого утра. Только выпил чашку жуткого кофе в кабинете , шерифа. Если вы согласитесь поужинать со мной где-нибудь, мы могли бы продолжить беседу.

- Да. Но только при двух условиях, - кивнула Натали Престон.

- Каких?

- Во-первых, вы мне расскажете все, что знаете по поводу гибели моего отца. Все, что может ее как-то объяснить.

- А еще?

- А во-вторых, если вы снимете эту вашу промокшую шапочку, когда мы будем есть.

- Согласен.

***

Ресторан назывался “У Генри” и располагался совсем недалеко, возле старого рынка. Снаружи он выглядел не очень-то респектабельно: побеленные стены без окон и каких-либо украшений с единственной светящейся вывеской над узкой дверью. Внутри помещение было старым, темным и напоминало Солу гостиницу около Лодзи, где его семья иногда обедала, когда он был еще мальчиком. Между столами бесшумно сновали высокие негры в чистых белых куртках. В воздухе стоял терпкий возбуждающий запах вина, пива и даров моря.

- Чудно, - обрадовался Сол. - Если тут еда такая же вкусная, как запахи, это будет что-то незабываемое.

Их надежды вполне оправдались. Натали заказала салат с креветками, а Сол съел несколько кусков меч-рыбы, поджаренных на вертеле, с овощами и с картофелем. Оба пили холодное белое вино и разговаривали обо всем на свете, кроме того, зачем пришли сюда. Натали узнала, что Сол живет один, хотя и обременен экономкой, оказавшейся наполовину ведьмой, наполовину терапевтом. Он объяснил Натали, что ему никогда не придется обращаться за профессиональной помощью к своим коллегам, пока рядом есть Тима: она не переставала растолковывать ему его же неврозы и искать способы их излечения.

- Значит, у вас нет семьи? - спросила Натали.

- Только племянник - в Штатах. - Сол кивнул официанту, убиравшему тарелки с их стола. - В Израиле у меня кузина и множество более дальних родственников.

Сол узнал, что мать Натали умерла несколько лет назад и что сама девушка сейчас учится в аспирантуре.

- Так вы учитесь в университете на севере? - спросил он.

- Ну, не совсем на севере. В Сент-Луисе. Вашингтонский университет.

- А почему так далеко от дома? В Чарлстоне ведь есть колледж. Один мой приятель некоторое время преподавал в университете Южной Каролины в.., кажется, в Колумбии?

- Да.

- Потом есть еще Уоффордский колледж. Это в Южной Каролине, так?

- Правильно, - кивнула Натали. - Есть еще и Университет Боба Джонса в Гринвилле; но отец хотел, чтобы я уехала подальше от Зоны Бедных Белых Хулиганов, как он ее называл. В Вашингтонском университете в Сент-Луисе прекрасная аспирантура по педагогике. Пожалуй, это одно из лучших заведений для человека с дипломом по искусству. Во всяком случае, там мне даже удалось стать стипендиатом.

- Вы - художница?

- Фотограф. Немного занималась кино. Немного рисовала и писала маслом. Вторая специальность у меня - английский. Я училась в Оберлине, Огайо. Приходилось слышать?

- Да.

- В общем, одна моя подруга - она пишет акварелью, и очень хорошо, кстати, зовут ее Диана Гольд, - в прошлом году убедила меня, что мне понравится преподавать. А почему я вам все это рассказываю?

Сол улыбнулся. Официант принес счет; Сол настоял на том, что оплатит его сам, и щедро дал на чай.

- Вы мне так ничего и не скажете? - спросила Натали. В голосе ее прозвучала боль.

- Напротив, - заверил Сол. - Возможно, расскажу вам больше, чем когда-либо кому-то рассказывал. Вопрос только - почему?

- Что почему?

- Почему мы доверяем друг другу? Вы видите, как незнакомый человек вламывается в чужой дом, а два часа спустя мы вот так мило болтаем, славно поужинав. Я встречаюсь с молодой женщиной, которая первым делом наставляет на меня пистолет, а через пару часов я готов поделиться с ней чем-то таким, что оставалось невысказанным много лет. Почему так, мисс Престон?

- Зовите меня Натали. И я могу объяснить только то, что сама чувствую.

- Объясните, пожалуйста.

- У вас честное лицо, доктор Ласки. Возможно, “честное” - это не то слово. Неравнодушное лицо. В вашей жизни было много печали... - Натали остановилась.

- У всех в жизни много печали, - тихо сказал Сол.

Темнокожая девушка кивнула.

- Но некоторых людей это ничему не учит. Вас, мне кажется, жизнь многому научила. Это... Это видно по вашим глазам. Я не знаю, как яснее выразиться.

- Значит, на этом мы основываем свои суждения и само наше будущее? - спросил Сол. - Судим по глазам человека?

Натали взглянула на него.

- А почему нет? У вас есть лучший способ? - Это не был вызов, просто серьезный вопрос. Ласки медленно покачал головой.

- Нет, Пожалуй, лучшего способа нет. По крайней мере, для начала.

***

Они поехали из исторической части города на юго-запад; Сол катил в своей взятой напрокат “Тойоте” за зеленой “Новой” девушки. Они пересекли реку Эшли по Семнадцатому шоссе и через несколько минут остановились в районе, называющемся Сент-Эндрюс. Дома здесь были белые, обитые досками, район приличный, но населенный в основном рабочим классом. Сол остановился на подъезде к дому за машиной Натали Престон.

Внутри дом был чистый и удобный - настоящий дом. Большую часть места в небольшой гостиной занимало тяжелое старинное кресло и такая же тяжелая софа. В камине все было готово, чтобы зажечь огонь; белая каминная доска уставлена горшками со шведским плющом и многочисленными семейными фотографиями в металлических рамах. На стенах тоже висели фотографии, но то были скорее произведения искусства, а не семейные сценки. Сол переходил от фотографии к фотографии, пока Натали включала везде свет и развешивала свое пальто.

- Ансельм Адаме. - Сол пристально вгляделся в потрясающую черно-белую фотографию небольшой деревни в пустыне и кладбища, отсвечивающего при свете бледной луны. - Я про него слышал.

На другой фотографии тяжелые волны тумана накатывали на город на холме.

- Майнор Уайт, - подсказала Натали. - Отец был знаком с ним где-то в начале пятидесятых.

Тут же висели фотографии Имоджин Каннингам, Себастьяна Милито, Джорджа Тайса, Андре Кертеша и Роберта Франка. Картина Франка заставила Сола остановиться. Человек в темном костюме и с тростью стоял на крыльце старинного дома или отеля. Лестничный пролет, ведущий на второй этаж, скрывал его лицо. Солу захотелось сделать два шага влево и посмотреть на это лицо.