Эндшпиль

"Каждый, кто принимал участие в этом кошмаре, сделал все возможное и невозможное, – подумала она, – кроме малышки мисс Натали. Роб выполнил свою задачу и заработал смерть. Сол отправился на остров один.., один.., зная, что там будет пять таких монстров. Джек Коуэн погиб, пытаясь оказать им помощь. Даже Микс, Джексон и Зубатка взвалили на свои плечи львиную долю ответственности, а маленькая мисс Натали хотела, чтобы все сделали за нее”.

В глубине души Натали понимала, что Мелани Фуллер исчезнет, если они появятся здесь через несколько часов. Ее уже могло не быть.

Девушка так крепко вцепилась в руль, что у нее побелели костяшки пальцев. Она заставила шевелиться свои уставшие мысли, чтобы проанализировать все. Ее жажду отомстить за отца, за Роба затмили время и безумные события последних семи месяцев. Она была уже совсем не той девчонкой, которая беспомощно и одиноко стояла перед закрытым моргом, где находилось тело ее отца, и клялась отомстить неизвестному убийце. В отличие от Сола, ею больше не двигало стремление к возмездию и справедливости.

Натали взглянула на дом Фуллер. Нет, сейчас ею руководило нечто похожее на то, что подвигло ее стать учительницей. Оставить Мелани Фуллер в живых – все равно что бежать из школы, в которой среди ничего не подозревающих детей ползает смертельно ядовитая змея.

Руки Натали дрожали, когда она надевала пояс и вставляла в него тяжелые "пакеты с Си-4. В мониторе энцефалографа нужно было заменить батарейки, и она провела страшную минуту, вспомнив, что оставила дополнительное снаряжение в одном из мешков в микроавтобусе. Непослушными пальцами ей все же удалось открыть радиопередатчик и переставить батарейки.

Два контакта никак не приклеивались, и Натали оставила их болтаться, присоединив пусковой механизм к детонаторам Си-4. Главный детонатор был электрическим, но присутствовал еще и механический таймер обратного отсчета, и катушка запала, которую они с Солом рассчитали на временной отрезок в тридцать секунд. Натали похлопала себя по карманам в поисках зажигалки, которую она так долго носила с собой, но та, вероятно, осталась на острове вместе с остальным содержимым ее сумки. В бар дачке, между картами штата она обнаружила единственный пакетик спичек, что они прихватили из ресторана, когда останавливались в Тульсе, и сунула в карман.

Окинув взглядом вещи, разложенные на сиденье, девушка включила двигатель. Как-то, когда ей было лет семь, один приятель подбил ее прыгнуть с вышки в новом муниципальном бассейне. То была вышка для взрослых ныряльщиков, самая верхняя из шести, к тому же Натали плавать едва умела. Тем не менее она уверенно прошла мимо спасателя, оживленно болтавшего с девушкой и не обратившего внимания на семилетку, взобралась по лестнице, казавшейся бесконечной, подошла к краю узкой доски и прыгнула в бассейн, который находился где-то далеко внизу.

Тогда Натали понимала, точно так же, как и теперь, что стоит задуматься – и все будет кончено. Единственный способ осуществить какое-то действие – это не допускать ни единой мысли о последствиях. Она тронула машину и поехала по тихой улице, наверняка зная, как и в бассейне, что обратного пути у нее нет:

«Неужели это я?»

После возвращения старухи территория дома была обнесена кирпичной стеной в шесть футов с четырехфутовой железной решеткой поверх кирпичной кладки. Однако первоначальные узорные ворота с металлическими решетками сохранились. Они были заперты, но боковые зацементированные крепления выглядели не слишком надежными, фургон Натали резко свернул вправо, подпрыгнул на поребрике, так что лязгнули зубы, и въехал в ворота.

Верхушка ворот рухнула вниз, превратив ветровое стекло в паутину трещин, правое крыло машины задело декоративный фонтан и оторвалось, фургон пересек двор, подминая под себя кустарник и карликовые деревья, и врезался в фасад дома. Натали забыла пристегнуть ремень. От удара ее швырнуло вперед, а затем отбросило назад – на лбу набухла шишка, перед глазами поплыли красные круги, ей показалось, что ее сейчас стошнит. Во второй раз она так сильно прикусила язык, что снова почувствовала во рту привкус крови. Тщательно разложенное на сиденье оружие грохнулось на пол.

"Отличное начало”, – смутно подумала Натали. И наклонилась, чтобы поднять кольт и амлульное ружье.

Коробка с ампулами вместе с дополнительными обоймами к “кольту” закатилась куда-то под сиденье. Она решила не возиться с ними – пока и то, и другое оружие у нее было заряжено.

Открыв ногой дверь, Натали ступила в предрассветную тьму. До нее доносился лишь звук воды, вытекавшей из разбитого фонтана и капающей из сплющенного радиатора фургона, но она не сомневалась – ее вторжение было настолько шумным, что могло поднять на ноги полквартала. У нее оставались считанные минуты сделать то, что она должна была сделать.

Натали намеревалась выбить входную дверь, обрушив на нее три тысячи фунтов автомобильного веса, но промахнулась. С “кольтом” за ремнем и ампульным ружьем в правой руке она толкнула дверь. Вдруг Мелани облегчит ей задачу? Но дверь оказалась заперта. Натали вспомнила, что видела раньше целый набор затейливых замков и цепочек. Она положила ампульное ружье на крышу фургона, достала с заднего сиденья топор и принялась за работу с той стороны, где находились петли. После шести мощных ударов пот уже стекал с нее ручьем, заливая глаза. После восьмого удара дерево возле петель подалось и стало расщепляться. После десятого удара дверь распахнулась, продолжая с левой стороны держаться на цепях и запорах.

Натали перевела дыхание, сдержала накатившую снова волну тошноты и отшвырнула топор в кусты. По-прежнему ни воя сирен снаружи, ни каких-либо передвижений внутри дома слышно не было. Зеленое свечение со второго этажа продолжало проникать во двор, освещая траву болезненным светом.

Натали вытащила “кольт” и загнала пулю в патронник, вспомнив, что осталось семь вместо восьми – после случайного выстрела в “Сессне”. Взяв ампульное ружье, она помедлила. “Наверное, я выгляжу глупо со стволом в каждой руке”, – подумала девушка. Отец сказал бы, что она похожа сейчас на его любимого ковбоя Хута Гибсона. Натали никогда не видела фильма с Хутом Гибсоном, но до сей поры тоже считала его своим любимым ковбоем.