Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 10 из 26



Веземанн поручил это задание самому доверенному, наивному, тупому и безжалостному из своих наемников. Он поручил его мне.

В конце января Кривицкий покинул Нью-Йорк и ударился в бега. Я проследовал за генералом до Виргинии, где вошел с ним в контакт, представившись агентом ФБР и ОРС, который сможет защитить его от Абвера и ГПУ. Мы вместе вернулись в Вашингтон, округ Колумбия, и воскресным вечером 9 февраля 1941 года он зарегистрировался в отеле „Бельвью“ неподалеку от Юнион-Стейшн. Вечер был холодный. Я отправился в ближайшую забегаловку и принес бутерброды в белой промасленной бумаге и стаканчики с прогорклым кофе. Мы вместе закусили бутербродами в его номере на пятом этаже.

На следующее утро горничная обнаружила в постели труп Кривицкого; рядом с его ладонью лежал чужой пистолет. Дверь номера оказалась заперта, а пожарной лестницы у окна не было.

Детективы вашингтонской полиции решили, что Кривицкий покончил жизнь самоубийством.

Доктор Ганс Веземанн был верен своему слову; он говорил, что вывезет меня из страны, и выполнил это обещание.

Поездом, машиной и пешком я добрался до Мексики, где должен был явиться к некому Францу Шиллеру и ждать дальнейших приказов. Я так и сделал. На протяжении десяти следующих месяцев, при поддержке БКРГ и местного отделения ФБР, мы выявили пятьдесят восемь абверовских агентов, практически полностью уничтожив разведывательную сеть немцев в Мексике…

Гувер оторвал взгляд от папки.

– Кривицкий, – повторил он, посмотрев на меня. Солнце вновь скрылось за облаками, и теперь я мог видеть темные глаза директора, буравящие меня. В рапорте было написано, как я трое суток уговаривал Кривицкого и наконец убедил его в безнадежности положения. Пистолет, найденный в его постели, разумеется, принадлежал мне. Я читал в темных глазах Гувера вопрос: „Не вы ли убили его, Лукас? Или попросту дали ему заряженный пистолет, не зная, выстрелит ли он в себя или в вас, и сидели в номере, пока он вышибал себе мозги?“

Молчание затянулось. Директор откашлялся и перевернул несколько страниц в папке.

– Вы проходили подготовку в Лагере „X“.

– Да, – ответил я, хотя это был не вопрос, а утверждение.

– Что вы о нем думаете?

Лагерем „X“ назывался британский центр секретных операций в Канаде, в предместьях Ошавы, на северном берегу озера Онтарио, неподалеку от Торонто. Его название напоминало мне дешевые кино-сериалы, однако там велась чертовски серьезная работа: обучение британских диверсантов и контрразведчиков, которым предстояло действовать по всему миру, а также агентов ФБР, для которых жестокое, кровавое ремесло шпионажа было внове. Все сотрудники ОРС прошли первоначальную подготовку в Лагере „X“. Основной курс включал в себя слежку за корреспонденцией – перехват, копирование и возвращение ее в обычные почтовые каналы, – а также искусство тайного наблюдения: визуального, фотографического, электронного; кроме этого, нас учили убивать голыми руками, знакомили со сложными шифровальными системами, экзотическим оружием, радиотехникой и многим другим.

– Я получил там прекрасную подготовку.

– Лучше, чем в Квантико ?

– Там все было иначе.

– Вы знакомы со Стефенсоном, – сказал Гувер.

– Встречался с ним несколько раз, сэр. – Уильям Стефенсон, канадский миллионер, руководил всеми операциями Британской координационной разведывательной группы.

В 1940 году Уинстон Черчилль лично направил его в США с двумя заданиями: официально он должен был организовать масштабные операции MI6 для выслеживания в Штатах абверовских агентов, а вторая, секретная, задача состояла в том, чтобы любой ценой втянуть Америку в войну.

Эти замыслы меня не интересовали. Одной из моих целей в Лагере „X“ было наблюдение за британцами, чем я и занимался – мне довелось сфотографировать не только секретную переписку Черчилля и Стефенсона, но и планы центра по внедрению диверсантов в Чехословакию в 1942 году для ликвидации шефа Гестапо Рейнхарда Гейдриха.

– Опишите его, – велел Гувер.

– Уильяма Стефенсона? – тупо переспросил я. Мне было известно, что Гувер знаком со Стефенсоном и работал с ним, когда канадец впервые появился в США. Гувер похвалялся, что именно он придумал название БКРГ.

– Опишите его, – повторил директор.

– Приятной внешности, – заговорил я. – Невысок ростом, в весе пера. Носит костюмы-тройки „Севиль Роу“. Спокойный, но очень уверенный в себе. Никогда не позволяет себя фотографировать. К тридцатилетнему возрасту стал мультимиллионером… изобрел какой-то способ передачи изображений по радио. Специальной разведывательной подготовки не проходил, но обладает прирожденным талантом в этой области.

– Вы боксировали с ним в Лагере „X“, – сказал Гувер, вновь заглянув в папку.

– Да, сэр.

– Кто кого?..

– Мы ограничились всего двумя раундами спарринга, сэр. Формально никто из нас не победил, поскольку…



– Но как вы сами считаете – кто сильнее?

– У меня длиннее руки и больше вес. Однако Стефенсон боксировал лучше. Если бы кто-нибудь вел счет, он бы выиграл оба раунда по очкам. Он без труда держал мои удары, оставаясь на ногах, и предпочитал ближний бой. Можно сказать, он победил.

Гувер усмехнулся.

– Считаете ли вы его хорошим руководителем контрразведки?

„Лучшим в мире“, – подумал я и сказал:

– Да, сэр.

– Известны ли вам имена кого-нибудь из американских знаменитостей, которых он завербовал?

– Да, сэр, – ответил я. – Эррол Флинн, Грета Гарбо, Марлен Дитрих… писатель Рекс Стаут… Если ему требуется пустить тот или иной слух, он пользуется услугами Уолтера Уинчелла и Уолтера Липпмана. На него работает несколько тысяч человек, среди них – около трехсот американцев-любителей, вроде тех, которых я назвал.

– Эррол Флинн, – пробормотал Гувер, качая головой. – Вы ходите в кино, Лукас?

– Изредка, сэр.

Гувер вновь криво ухмыльнулся.

– Значит, вы готовы поверить в выдуманную историю, когда ее показывают на экране, но отвергаете, если она напечатана на бумаге?

Я не знал, что сказать, и промолчал.

Гувер откинулся на спинку кресла и закрыл толстую папку.

– Специальный агент Лукас, у меня для вас задание на Кубе. Вы вылетаете туда завтра утром.

– Да, сэр, – отозвался я. Куба? Что стряслось на Кубе?

Я знал, что ФБР держит там своих людей, как и повсюду в Западном полушарии, но вряд ли их больше двадцати человек.

Я вспомнил, что резидентом Бюро на острове был Реймонд Ледди, атташе гаванского посольства. Но больше об операциях ФБР на Кубе я ничего не знал и сомневался, что Абвер ведет там сколько-нибудь активную деятельность.

– Знаете ли вы писателя по имени Эрнест Хемингуэй? – спросил Гувер, облокотившись о кресло правой рукой. Он так крепко стиснул челюсти, что мне почудился скрип зубов.

– Только по статьям в газетах, – ответил я. – Если не ошибаюсь, он – прославленный охотник-любитель. Делает большие деньги. Водит дружбу с Марлен Дитрих. Его книги экранизируются. По-моему, он живет в Ки-Уэст.

– Жил раньше, – поправил меня Гувер. – Несколько лет назад он перебрался на Кубу и годами находится там безвыездно. Сейчас он со своей третьей женой живет неподалеку от Гаваны.

Я ждал.

Гувер вздохнул, протянул руку, коснулся Библии, лежавшей на его столе, и опять вздохнул.

– Хемингуэй – лжец и выдумщик, специальный агент Лукас. Лжец, хвастун и, возможно, коммунист.

– В каком смысле – лжец? – спросил я, гадая, почему это так волнует Бюро.

Гувер вновь улыбнулся. Уголки его губ чуть раздвинулись, на мгновение показав мелкие белые зубы.

– Минуту спустя вы увидите его досье, – сказал он. – Впрочем, могу привести один пример. Во время войны Хемингуэй водил в Италии санитарный фургон. Рядом с ним взорвалась мина, и его доставили в госпиталь со шрапнельными ранами. Год спустя Хемингуэй заявил репортерам, что его вдобавок настигла очередь, выпущенная из крупнокалиберного пулемета – одна из пуль задела коленную чашечку, – и после этого он протащил раненого итальянского солдата сто пятьдесят шагов до командного поста и только там потерял сознание.