Горящий Эдем

– Я знаю. – Корди продолжала улыбаться. – Но не уверена, что он испытывает те же чувства. Мужчины иногда такие непонятливые.

Элинор решила переменить тему:

– В любом случае доктор Кукали сегодня уезжает в Хило. Он приезжает в Мауна-Пеле только раз в неделю.

– Не думаю. По-моему, он сегодня остался здесь.

Элинор отпила еще глоток. «Пламя Пеле» было сладким, но приятным на вкус.

– Почему вы так думаете?

Корди кивнула в сторону входа в бар:

– Потому что он только что вошел сюда и сейчас идет к нам.

Торжественный ужин в честь Сато и его людей – торжественность заключалась в том, что Байрон Трамбо надел белую рубашку и брюки, – уже подходил к концу, когда снова начались плохие новости.

Во-первых, испортилась погода. Сменивший направление ветер заполнил воздух вулканическим дымом. Под ланаи Сато на седьмом этаже ветер рвал кроны пальм. Запахло дождем. Ланаи был закрыт от дождя, но порывы ветра затрудняли разговор и уносили со стола салфетки.

Потом к Уиллу Брайенту начали подходить его помощники с плохими новостями, тоже большей частью идущими с востока. Выслушав несколько сообщений, Брайент подошел к боссу и прошептал ему на ухо, закрываясь салфеткой:

– Миссис Трамбо и ее адвокат хотят немедленно переговорить с вами. Они у себя в апартаментах.

Трамбо только покачал головой, и Уиллу пришлось самому отправляться на съедение дракону. Через десять минут он вернулся и прошептал:

– Она настаивает. Говорит, что это очень важно. Она сказала, что, если вы не придете, она явится сюда и прервет ужин. Она знает про переговоры с Сато.

– Черт, – прошептал Трамбо, широко улыбаясь сидящему напротив доктору Тацуро. Собственный адвокат Трамбо, Бенни Шапиро, по кличке Мясник, был еще в Нью-Йорке. Кэтлин играла не по правилам.

В семь сорок пять, когда в перерыве между супом и рыбным салатом подали шербет, Уилл сообщил очередную новость:

– Прибыла мисс Ричардсон. Я поселил ее в главном Таитянском хале на мысе.

Трамбо кивнул. Мыс был точкой, наиболее отдаленной от Большого Хале и от Кэтлин. К счастью, в Таитянском хале имелись бассейн, прикрепленный слуга и заказ блюд из ресторана. На какое-то время все это должно задержать Майю.

– Она просила передать, что должна срочно поговорить с вами, – прошептал Брайент.

– Что, прямо сейчас?

– Немедленно.

– Черт, – повторил Трамбо и еще шире улыбнулся доктору Тацуро, голова которого тряслась, как у куклы.

В восемь тридцать, за главным блюдом, приготовленным из говядины с ранчо Паркера, Уилл Брайент прошептал:

– Прилетела Бики. Едет сюда. – Обычно помощник Трамбо называл людей по фамилии, но Бики для всех была просто Бики, восходящей звездочкой, готовой встать в один ряд с Мадонной, Принцем и другими обладателями нарицательных имен. Трамбо нравилась простота этого имени, контрастирующая с кольцом в носу и проколотым языком его последней привязанности. Он терпеть не мог целовать ее, чувствуя языком перекатывающиеся стальные шарики. Она говорила: «Представь, что сосешь леденцы», но ему еще меньше улыбалось целоваться с кем-то, у кого полный рот леденцов. Поэтому поцелуйную часть они обычно пропускали, да она и не была такой уж важной. Трамбо удалось настоять, чтобы она не вставляла ничего в соски и в то, что ниже. Бики повздыхала, но смирилась.

– Куда ты ее хочешь деть? – шепотом спросил он.

– В старый сарай строителей.

Трамбо подумал, что Уилл решил пошутить, но потом вспомнил о комфортабельном домике, выстроенном к югу от бухты во время строительства Мауна-Пеле. «Сарай» имел три спальни и находился сразу за южным полем для гольфа. Там не было пляжа, зато открывался изумительный вид на бухту и южный полуостров. В «сарае» жили только сам Трамбо да кое-кто из почетных гостей, вроде сенатора Харлена из Иллинойса, который запирался там со своими странными приятелями.

– Отличная идея. Эта дура и не заметит, в какую глушь ее засунули. Только проследи, чтобы ее хорошо кормили.

– Прослежу, – пообещал Брайент, отходя на свое место.

– Стой! Бриггс приставил кого-нибудь к Майе и Бики? – Судьба Кэтлин и ее гребаного адвоката Трамбо не волновала.

– Я приставил Майерса к мисс Ричардсон, а Кортни – к Бики.

– Ты? А где Бриггс?

– С ним проблема.

Сато, доктор Тацуро и Санни Такахаси, как по команде, посмотрели на Трамбо. Ему показалось, что его вырвет, если он еще раз услышит слово «проблема».

– Какая еще проблема? – выдавил он, стараясь выглядеть спокойным.

– Мистер Бриггс и мистер Диллон, кажется, исчезли.

Трамбо с трудом удержался, чтобы не вцепиться в волосы себе или Уиллу Брайенту.

– Я же велел им сломать стену в офисе астронома.

Уилл кивнул. Он улыбался, как будто сообщал боссу, как прекрасно тот выглядит.

– Да. Стена исчезла. И Бриггс с Диллоном тоже. Там какая-то пещера. Мистер Картер спрашивает, не послать ли кого-нибудь их искать.

Трамбо задумался.

– Черт с ними, – сказал он наконец и повернулся к гостям. – Отличное мясо, правда?

– Очень нежное, – сказал Хироси Сато.

– Очень вкусное, – сказал Санни Такахаси.

– Очень полезное для сосудов. – сказал доктор Тацуро.

С приближением шторма Элинор, Корди и Пол Кукали перешли из бара в столовую Китового ланаи. Сильный ветер снаружи завывал в кронах пальм и раскачивал бугенвиллеи.

Пол объяснил, что остался проследить за развитием событий.

– Нам надо было самим сообщить в полицию, – сказала Элинор.

– Я сообщил. Моему другу Чарли Вентуре, шерифу Коны. Он сказал, что это входит в компетенцию полиции штата.

– Опять кивают друг на друга? – спросила Корди.

Пол Кукали пожал плечами:

– Во всяком случае, он сказал, что вряд ли сюда пришлют кого-нибудь сегодня. Полиция штата занята расчисткой дорог, а у ребят Чарли проблемы с наплывом туристов в Кону.

– Но они пошлют кого-нибудь? – спросила Элинор.

– Конечно. Но он сказал, что никто не сообщал им о пропавших на курорте людях.

– Надеюсь, Трамбо не выгонит вас из-за этого с работы.

Кукали улыбнулся:

– Невелика потеря. Я же останусь в университете. Конечно, платят здесь хорошо…, я смог купить себе дом в Ваймеа. Но я не поэтому взялся за эту работу.

Они поговорили про Ваймеа, про охрану памятников, про археологию, а потом ветер и чувство голода загнали их в столовую.

– Думаю, руки было мало, – сказала Корди, когда они уселись за стол. – Может быть, если бы он еще пару раз пробежал мимо с разными частями тела, мы бы и потеряли аппетит, но сейчас я готова съесть целую лошадь.

– Лошадей здесь не подают, – заметил Пол. – Могу порекомендовать аху.

– Это что, лава?

– Нет. Лава – это аха. Аху – это марлин, или рыба-меч. Дороговато, но очень вкусно. Корди взяла меню:

– О'кей-жокей. Я все равно ни за что не плачу. Аху так аху.

Пол тоже заказал аху, а Элинор выбрала улуа – большую плоскую рыбу, которую она ела под другим названием в Южной Америке.

Официант спросил, что они будут пить, и прежде чем кто-либо успел возразить, Корди заказала всем «Пламя Пеле». Потом разговор перешел на работу Элинор.

– Имея дело с философией Просвещения, – сказал Пол, – вы должны свысока смотреть на мифологию моих предков.

– Вовсе нет. Философы отвергали непосредственно предшествующую им мифологию, то есть иудео-христианскую, но пытались вернуться к язычеству. – Она сделала глоток красной жидкости из бокала. – Конечно, с рационалистическим уклоном.

– Да, с точки зрения науки. Элинор кивнула:

– Для этих философов мифология была первой попыткой объяснения явлений природы.

Корди смотрела на них, как на игроков на теннисном корте.

– Нельзя спорить с тем, что мифология затемняла явления не меньше, чем объясняла, – ответил Пол, рассеянно ковыряя вилкой салат – Но с падением этой волшебной завесы вашей и нашей мифологии исчезло и чувство единства с природой, осознание всех окружающих вещей как вместилища сил.