Эндимион

Мартин Силен звучно прокашлялся.

– Он самый. Один-единственный на свете.

Я попятился, сообразив, что чуть было не наступил на, если можно так выразиться, живую легенду.

Ковров-самолетов и в лучшие времена насчитывалось от силы несколько сотен, а передо мной лежал их прародитель – первый ковер-самолет, изготовленный вручную знатоком чешуекрылых, конструктором электромобилей со Старой Земли Владимиром Шолоховым. Несмотря на почтенный возраст (ему перевалило за семьдесят стандартных), Шолохов отчаянно влюбился в свою юную племянницу Алотилу и подарил ей летающий ковер, надеясь таким образом добиться взаимности. Однако девица жестоко посмеялась над пожилым ухажером, и Шолохов покончил с собой на Новой Земле, через несколько недель после того, как закончил доводить спин-генератор Хоукинга (Хоукинг, кстати, был ученым, который жил до Хиджры и труды которого позволили осуществить на практике переход в состояние С-плюс), а ковер бесследно исчез. Столетия спустя Майк Ошо купил его на Карвнельской Ярмарке и привез на Мауи-Обетованную, а приятель Майка Мерри Аспик благодаря ковру вошел в историю – всем известна легенда о любви Мерри и Сири. Эту легенду включил в свои «Песни» Мартин Силен, если верить которому, Сири была бабушкой Консула. В «Песнях» рассказывалось, как использовал ковер-самолет Консул Гегемонии, как он летел из Долины Гробниц Времени в Китс, чтобы освободить корабль из-под ареста и вернуться на нем в Долину.

Я опустился на колено и осторожно притронулся к древнему ковру.

– Господи ты Боже мой! – воскликнул Силен. – Это обыкновенный ковер, парень! Не слишком, между прочим, привлекательный на вид. У себя дома я бы его держать не стал.

Я поднял голову.

– Это тот самый ковер-самолет, – подтвердил А.Беттик.

– Он летает? – справился я.

А.Беттик встал на одно колено рядом со мной и прикоснулся голубым пальцем к затейливому узору золотых нитей. Ковер внезапно сделался жестким как доска и приподнялся сантиметров на десять над полом.

Я покачал головой:

– Чудеса… Насколько я помню, ЭМ-двигатели на Гиперионе не работают…

– Большие – да, – подтвердил Силен. – ТМП, левитационные баржи и тому подобное. А ковер маленький. К тому же его слегка переделали.

– Переделали?

– Бродяги, – объяснил компьютер. – Когда мы у них были, они, насколько я помню, изменили очень многое.

– Ясно. – Я встал и дал легендарному ковру пинка. Он закачался, словно на невидимых пружинах, но остался на месте. – Ладно, допустим, что это ковер Мерри и Сири. Если мне не изменяет память, он летает со скоростью… гм… двадцать километров в час.

– Максимальная скорость двадцать шесть километров в час, – сообщил А.Беттик.

Я кивнул и снова пнул ковер.

– Пускай двадцать шесть. А сколько отсюда до Гробниц Времени?

– Тысяча шестьсот восемьдесят девять километров, – ответил компьютер.

– Понятно. А через сколько Энея выйдет из Сфинкса?

– Через двадцать часов, – отозвался Мартин Силен. Должно быть, прежнее изображение ему надоело: теперь я видел перед собой старика в «летающей кровати».

– Тогда мы опоздали, – подытожил я, бросив взгляд на свои часы. – Мне следовало вылететь пару дней назад. – Я подошел к роялю. – И потом, вы всерьез считаете, что эта рухлядь на что-то годится? У него что, имеется силовой экран, который защитит нас от лазеров и пуль?

– Нет, – сказал А.Беттик. – У ковра имеется только экран, который не дает пассажирам упасть во время полета.

Я пожал плечами:

– Итак? Что прикажете делать? Заявиться в Долину с ковром на плече и предложить махнуться: дескать, я вам, ребята, ковер, а вы мне девчонку?

А.Беттик продолжал любовно поглаживать выцветший ворс.

– Благодаря Бродягам аккумулятора теперь хватает на тысячу часов.

Я кивнул. Это, конечно, чудо сверхпроводниковой технологии, но мне оно не поможет.

– А скорость ковра после переделки составляет триста километров в час, – прибавил андроид.

Я принялся жевать губу. Что ж, к завтрашнему утру можно успеть. Правда, перспектива просидеть на ковре пять-шесть часов не из приятных, да и что потом?..

– Мне казалось, девочка должна улететь с планеты. Вы же хотели, чтобы она покинула Гиперион, верно?

– Верно. – Судя по голосу, силы Мартина Силена были на исходе. – Но сперва ее надо доставить на корабль.

Я подошел к лестнице и повернулся лицом к поэту, андроиду и парящему над полом ковру-самолету.

– Похоже, вы не понимаете! – Сам того не желая, я сорвался на крик. – В Долине находятся швейцарские гвардейцы, у которых радары, детекторы движения и прочие технические штучки. Вы, должно быть, спятили, если думаете, что я полечу туда на этом вшивом коврике. Подумаешь, триста километров в час! Да любой гвардеец, не говоря уж об импульсных истребителях и факельных звездолетах, прихлопнет меня в долю секунды! – Я помолчал. – Или вы опять что-то скрываете?

– Ну разумеется! – Мартин Силен вымученно усмехнулся. – Разумеется.

– Пойдемте наружу, – сказал А.Беттик. – Я покажу вам, как управлять ковром.

– Прямо сейчас? – Мой голос неожиданно сел. Сердце забилось вдвое быстрее обычного.

– Прямо сейчас, – откликнулся Мартин Силен. – Ты вылетаешь завтра в три утра. К тому времени тебе надо освоиться с управлением.

– Я вылетаю? – Глядя на легендарный ковер-самолет, я подумал: «Это все всерьез. Завтра меня могут убить».

– Вылетаешь, вылетаешь, – подтвердил поэт.

А.Беттик заставил ковер опуститься на пол и вновь скатал в рулон. Следом за андроидом я спустился по металлическому трапу и выбрался из люка. В окно башни проникал сноп солнечных лучей. «Господи, – подумалось мне, когда А.Беттик разложил ковер на каменном выступе и прикоснулся к золотой нити. – Господи Боже». Кровь пульсировала в висках. Изображение Силена куда-то запропастилось.

Андроид жестом пригласил меня сесть.

– В первый раз я полечу с вами, – сказал он.

Неподалеку шелестело листвой челмовое дерево. Господи, сколько же метров до земли?!

Я взобрался на подоконник и осторожно переполз на ковер-самолет.

11

Cигнал тревоги в боевом скиммере капитана де Сойи раздался ровно за два часа до появления девочки.

– Обнаружена воздушная цель, курс один-семь-два, движется в северном направлении, скорость двести семьдесят четыре километра в час, высота четыре метра, – перечислял оператор, находившийся на корабле класса «три К», в шестистах километрах от поверхности планеты. – Расстояние до цели пятьсот семьдесят километров.

– Четыре метра? – переспросил де Сойя у генерала Барнс-Эйвне, которая сидела напротив за панелью управления в центре боевой рубки.

– Пытается подобраться незамеченным, – отозвалась генерал, женщина невысокого роста, с бледной кожей и рыжими волосами. Ни кожи, ни волос из-под боевого скафандра не было видно. За три недели знакомства де Сойя не заметил, чтобы Барнс-Эйвне хоть раз улыбнулась. – Тактический визор, – прибавила генерал.

Капитан опустил визор. Цель находилась у южной оконечности Эквы и двигалась на север.

– Почему мы не засекли ее раньше?

– Возможно, аппарат только что взлетел. – Барнс-Эйвне проверяла показания своего тактического комлога. Поначалу между генералом и капитаном возникло напряжение, длившееся около часа, в течение которого де Сойя втолковывал генералу что к чему. После этого разговора Барнс-Эйвне ни в чем не перечила капитану, которого большинство офицеров бригады считали ватиканским шпионом. Последнее де Сойю ничуть не заботило. Главное – доставить на Пасем девочку, а кем тебя считают окружающие, дело третье.

– Визуальный контакт отсутствует. Песчаная буря. Кстати, она движется в нашем направлении и будет здесь до часа «С».

Так обозначался момент, в который откроется Сфинкс. Лишь горстка офицеров знала истинную причину, по которой в долину перебросили столь многочисленный контингент. Швейцарские гвардейцы не ворчали, но вряд ли кому-либо доставляло удовольствие пребывание на захудалой планетке с ее частыми песчаными бурями.