Отпуск с убийцей

Невский покивал в ответ: мол, вижу и сочувствую от всей души, а сам подумал: "Проще. Ишь как завернула! Не один ли дьявол - Евфросинья, Вильгельмина! Тоже мне, сподобилась!.. И отчество какое приспособила себе взамен родного. Неужели ее папочку и вправду звали Хрюком? Вот имена дают на матушке-Руси!.. Да я б из принципа такое отчество оставил!"

— Из столицы пожаловали или как? - меж тем задумчиво спросил Лазаретов.

— Из Москвы. Собираюсь подлечиться.

— Такой молодой - и уже в санаторий, - жалостливо молвила Виолетта Прохоровна.

Лазаретов тотчас же воспрянул духом и с готовностью раскрыл было рот, чтобы со вкусом и подробно обсудить столь занимательный и во всех отношениях поучительный вопрос, однако, к счастью, разговор на том прервался.

К их столу, так что они даже не услышали, подошла официантка с подносом.

Невский поднял глаза и тут с удивлением обнаружил, что перед ним стоит Лидочка, недавняя его попутчица.

— Ну вот. Еще раз - с добрым утром, - сказала она, мило улыбаясь.

— Да уж с добрым, это - непременно, - отозвался он. - Но. как же так?..

— Что делать, - вздохнула она. - Отдыхающих много, а подавальщиц не хватает. Не вводить же самообслуживанье! Вот и приходится помогать. А вы, небось, решили.

— Вовсе нет, - пожал плечами Невский.

Весь этот разговор Евфросинья-Вильгельмина Аристарховна выслушала с крайним неодобрением, однако промолчала.

Было ясно: эта смиренная женщина - из тех, кто блюдет нравы. Постоянно и везде, ревниво. Активистка-комсомолка старой, еще сталинской закваски. Без таких людей наш грешный мир перевернулся бы давно.

Невский - при взгляде на них - всегда испытывал благородное чувство, родственное зубной боли.

— Между прочим, мой покойный муж, - все-таки не выдержав, невпопад сказала Евфросинья Аристарховна, печально поджимая бантиком накрашенные губы, - Свистунов-Морденко - может быть, слыхали? Первую-то часть фамилии он после выбросил - звучала несолидно. Так он был казенный человек, и в общем-то - немаленький! Служил в Наркомтяжпроме, грампластинки выпускал. Вот это был смельчак! На удивление! Однажды - тайно, без начальского приказа, даже не согласовав ни с кем, не посоветовавшись! - изготовил целую пластинку, настоящую, и на нее наговорил сто сорок восемь раз - сам, лично: "Слава товарищу Сталину!" Вот это да!..

— Ну и что? - дипломатически не понял Невский.

— Батенька вы мой, я прямо поражаюсь вам!.. Так ведь в то время и такое - на секретную пластинку!.. Ну, а если б кто проведал? Это же геройство, редкая отвага! Я потом не знала, что и делать, как он все мне рассказал, я даже заготовила письмо на случай: мол, прошу винить кого угодно, только не его, родного. Но, бог миловал, сошло. Теперь я уж девятый год вдова, - она прикрыла веки и легонько их потерла кончиками пальцев. Но - ни-ни! Не позволяю ничего себе, - и она цепко оглядела всех сидящих за столом.

— Вы то, матушка, не позволяете, да ведь и вас никто не спрашивает! усмехнулся Лазаретов.

— Оттого-то и получается вот так, - вздохнула Евфросинья Аристарховна. - Всюду - шуры-муры, а отваги - ни на грош! Мой покойный муж, Свистунов-Морденко.

— Ах, - сказала Лидочка с оттенком раздраженного презренья, - сколько можно?!

— Вас, голубка, и не заставляют слушать, если не хотите, - вспыхнула вдова. - Здесь совершенно новый человек, а вот ему полезно знать.

— Полезно, - покивал, чуть улыбнувшись, Невский. - Безусловно, так. Я уже чувствую, мне многое здесь может быть полезно.

Он откинулся на спинку стула и как будто невзначай игриво посмотрел на Лидочку.

Та, сделав вид, что ничего не замечает, со старанием смахнула крошки со стола в пустой поднос.

— Приятного всем аппетита, - напоследок ласково мурлыкнула она.

Едва Лидочка удалилась, соседи по столу немедленно взялись за дело.

Ели - сказать мало.

Употребляли подчистую - целеустремленно и не смакуя.

Ожесточенная была трапеза, без малейшего уважения к продуктам.

Ибо - заплачено, и точка.

Невский только диву давался.

Сам он ел рассеянно, искоса наблюдая, как Лидочка движется по залу, любуясь легкостью и ловкостью ее движений, ее независимой осанкой, выражением лица.

Несколько раз, словно ненароком, взгляды их встречались, и тогда она приветливо-сердечно улыбалась.

Уже выходя из зала, он чуть задержался на пороге и обернулся.

Он разглядывал незнакомые лица сидящих и пытался определить для себя, с кем же из всей этой исцеляющейся братии ему хотелось бы делить остальные дни, водить курортную дружбу, коротать тихие часы за необязательными вовсе, но вполне интеллигентными беседами.

Лидочка - прекрасно. Но только она одна на отдыхе - это невозможно.

Именно так.

Кто-то непременно должен быть еще. Эдакий солидный и душевный компаньон - для всеобщего обозрения.

Не Лазаретов же, день изо дня стремящийся к неведомому дубу!..

Наконец, как ему показалось, он нашел.

Подходящий субъект сидел в дальнем углу, почему-то один за столом.

На вид ему Невский дал лет сорок-сорок два, не более. Почти ровесник.

У человека были длинные нервные пальцы, умный, но какой-то резкий, беспокойно-настороженный взгляд, скупые, аккуратные движения, скептическое выражение лица, рыжие усы подковкой и франтоватые, ровно подстриженные полубачки, малость тронутые сединой. Плюс - давно уже не модная прическа "мы в Малаховке - битлы".

Вполне культурное лицо.

Выделив его из общей массы, Невский привычным жестом защемил бороду, обдумывая, как лучше будет представиться грядущему компаньону и, главное, когда - прямо сейчас или немного позже, однако так в итоге ничего и не решил и, мудро предоставив дело случаю, собрался со спокойной совестью идти к себе - за новой пачкой сигарет.

Да и с неведомым соседом познакомиться не грех - вдруг наконец-то объявился!

В вестибюле, возле самой лестницы, он столкнулся нос к носу с Лидочкой.

Она уже успела снять кокетливый передник и крахмальную наколку, зато была в белом халате - очень строгом, как и полагалось ей по штату.

— Ну, интересно вам у нас? - приветливо спросила она.

— Пока прекрасно. Все - прекрасно. По-моему, здесь можно славно отдохнуть.

— Еще бы! - живо согласилась она. - И даже, между прочим, подлечиться.

— Вот на что, на что, а на здоровье я не жалуюсь! Бог миловал пока.

— Ну, болячки-то легко найти у каждого. Если кому-то очень надо... Или просто - хочется. А что вы видели?

— Уже довольно много. Парк, дом, речку, лодочную станцию. Вас вот. Кстати, у вас нет желания развлечься, прокатиться в лодке, а?

— Сейчас?

— Да почему же именно сейчас?! Скажем, после обеда.

— Я бы с удовольствием, но. Все зависит от больных. В другой раз целый день отбою нет - этой дай таблетки, этому сделай укол. Такие привереды!.. Вы загляните ко мне. Наш кабинет на первом этаже, прямо по коридору - и последняя дверь налево.

— Договорились. И еще один вопрос. Вы не знаете, кто это вон там сидит?

Он кивнул в сторону усатого мужчины, который был виден в дверном проеме.

— Да это же ваш сосед по комнате! - всплеснула руками Лидочка. - А вообще-то он у нас - массовик-затейник, - и, встретив непонимающий взгляд Невского, она пояснила: - У нас такого в штате нет, а он сам предложил свои услуги. Как бы на общественных началах.

— Играет на баяне, сам водит хороводы, сам же песенки поет, - игриво усмехнулся Невский. - Веселый мне достался сосед! Надеюсь, не поссоримся... Что ж, ладно. Значит, решено: после обеда захожу за вами.

Раскланявшись с Лидочкой, он быстро поднялся к себе в номер, чтобы вновь переодеться: во фланелевой ковбойке становилось жарковато.

Все вещи в шкафу лежали в полном порядке - каждая на своем месте.

Все вещи, кроме одной.

Его с младых, как говорят, ногтей любимый ярко-синий галстук с золотым драконом - предмет особой зависти периферийных снобов - бесследно исчез.