Жили по соседству

Каково же было его недоумение, когда на следующий день оказалось, что надпись, хотя и не совсем отчетливо, но все же видна!

Может быть, химики, специалисты красочного дела, смогут дать материалистическое объяснение такому явлению, но автор склонен думать, что слово "любовь" может обладать особыми, так сказать, таинственными свойствами. Очень трудно бывает его замазать или стереть, когда оно начертано рукой любящего.

2.

С каждым днем приближается славный праздник двадцатипятилетия тавровского завода "Сельмаш".

Прибран и посыпан песком просторный двор завода, сверкают начисто протертые окна и стеклянные крыши цехов, обновлена и блещет золотом вывеска на заводских воротах, но еще не закончено оформление Дворца культуры. В его просторных залах развертывается выставка "За 25 лет".

Вот где открылось обширное поле деятельности для директора дворца Валентина Осиповича Шустрова! Весь актив поднят им на ноги. Что касается Лилиан, то она попросту была мобилизована, благо конструкторское бюро закончило проектировку машины нового образца. Даже Ляликов, ревниво оберегавший своих работников от всяких посягательств со стороны, не противодействовал Шустрову, сказав:

- Придется помочь... Уж вы, ягодка моя, там постарайтесь.

И вот Лилиан старается.

В просторной комнате декоратора, занимая всю стену, стоит огромная схематическая карта мира с надписью: "Где работают наши машины".

Судя по карте, центром мира является тавровский завод "Сельмаш". От него во все стороны расходятся красные лучи. На что просторен Советский Союз, но тавровскому заводу в нем тесно. Красные лучи проникли во все восточные страны Европы. Перелетев через высочайшие в мире горы, скользят они над долинами великих рек Китая, падают на знойные плантации Индии и Вьетнама. Моря и океаны им нипочем: они добрались и до Египта и до Индонезии. Самый длинный луч красной лентой пересек голубую громаду Атлантического океана, чтобы закончить путь по ту сторону экватора, в далекой Аргентине.

Но с картой уже покончено. У другой стены стоят десятки щитов. Один, самый большой, предназначен для портретов ветеранов производства, другие - для портретов лучших передовиков. Вокруг каждого портрета нужно сделать рамку, под каждым - подпись. Подписи проще было бы напечатать на машинке, но оформлять так оформлять! Раз в четверть века бывают такие праздники.

Работа у Лилиан не сложная, но кропотливая: все время мысль - не попутать бы подписей. Взявшись за дело, она потребовала от Шустрова, чтобы в комнату никто не входил. Ей остается наклеить и подписать еще сотни полторы карточек, когда раздается стук в дверь.

- Кто?

- Отопри, Лиля!

Влетает запыхавшаяся Наташа.

- Едем, Лиля!

- Куда?

- Кататься... в лодке...

- В какой лодке?

- В Татарчуковой... Он третьего дня лодку спустил и приглашает. Все наши едут... Молодежь из токарного.. Его лодка двадцать пять человек поднимает.

- Ты хоть передохни, Наташа.

- Некогда дышать... Собирайся!

- Я не могу. Много работы. - Потом доделаешь!

- Ты не понимаешь...

- Если бы ты цветы поливала, я бы поняла, а карточки не засохнут!.. Кстати, знаешь, что сегодня было?.. Мы разбивали клумбы около токарного, там, где фонтан не работает... Гляжу, идет мимо директор завода, Владислав Яковлевич... Я прямо к нему. "Посмотрите, Владислав Яковлевич, какое безобразие: фонтан не работает сто лет, и решительно никому нет дела!"

- Он что ответил?

- Ничего. Сейчас фонтан чинят. Шесть слесарей работают. Завтра пустят... Да собирайся же, Лиля! - Я же сказала, что не могу!

- Ты только посмотри, какая погода!

Сквозь пыльное окно (за кулисами клубных зал окна всегда бывают пыльными) виден светлый вечер прекрасного, почти летнего дня. Даже сквозь два стекла слышно, как горланят грачи на деревьях заводского парка.

- Лилечка, дорогая, я прошу!.. Я тебе потом помогу.

- И не проси, Наташа...

- Там внизу Ленька стоит, тебя дожидается. Он меня и прислал.

- Почему же он... не зашел?

- Побоялся. Он тебя боится.

Лилиан в нерешительности осматривает комнату. Сверху, со щита ветеранов завода, на нее глядит улыбающееся лицо Федора Ивановича. Должно быть, его улыбка и решает дело. Лилиан снимает нарукавники.

Руки у нее испачканы черной и красной тушью.

- Не обращай на это внимания! - советует Наташа. - Я сейчас из теплицы, и посмотри, что у меня под ногтями делается. Если бы Доротея Георгиевна увидела, воскликнула бы "Какой кошмар!" и упала бы в обморок.

- Наташа, мне еще нужно прибраться и кое-что спрятать...

- Хорошо, только скорее выходи!.. А я дальше побегу, мне еще Валю разыскать нужно, ее Витька Житков ждет.

По случаю уборки и предстоящей выставки Дворец культуры закрыт, и Лилиан в вестибюле одна. Ее никто не видит, и она делает то, что на ее месте, наверное, сделала бы каждая девушка: подходит к зеркалу. Зеркало добросовестно исполняет свою обязанность, отражая стройную фигуру и красивое лицо. Лилиан и без зеркала знает, что она хороша, но в эту минуту ей хочется быть еще красивее, красивее всех!.. Ее удивляет собственная жадность.

- Какая есть! - говорит она и выходит на улицу.

Леонид ждет давно. Он уже почти перестал надеяться, что Лилиан выйдет... И вот она вышла! Кто знает, может быть, ей в эту минуту и удалось быть прекраснейшей в мире девушкой!

- Ты, Лиля!.. Лиля, идем, нужно торопиться...

3.

Вода в Тавре начала спадать, и до лодки приходится добираться через топкую грязь по наложенным камням. Леонид бережно поддерживает Лилиан, пока она не ступает на борт лодки. Огромная лодка переполнена, но для нее и Леонида оставлены два места рядом. На взгляд Лилиан, ее место - лучшее в лодке.

Начинает рокотать мотор, но неожиданно глохнет. По берегу бежит опоздавший Веревкин.

- Обождите, черти!

На борту судна судьбами пассажиров полновластно управляет Любочка Татарчук.

- Трезвый? - деловито осведомляется она.

- Честное комсомольское, три месяца ни росинки!..

- Пустите его. Смотри, Веревкин, если от тебя хоть немного пахнет, полетишь в воду!

Судя по сдвинутым Любочкиным бровям, это не пустая угроза.

Лодка отчаливает от берега.