Вперед, конюшня!

(Уже потом, с возрастом, мое восприятие игры изменилось, все стало наоборот - отдельные картинки приобрели смысл, зато потеряли праздничность и таинственность. Еще один раз подобное дробление ощущений проявилось, когда я впервые вышел на этом же полигоне за основной состав и теперь уже на меня смотрела орда тиффози. Со мной случился тот еще коматозный амфибрахий - по полю ползала на ватных ногах какая-то сомнамбулическая саламандра. Меня вскоре заменили, но тогдашний главный тренер конюшни Джордж Уэлльс не сказал мне ни слова укора.) Запомнился полигон - по углам мигающие звезды, на полюсах две рамы из квазаров, бритвы прожекторов, черная дыра в центре - в ней разверзлась такая густая фиолетовочерная темнотища, как повидло из черной смородины. Запомнилась многомиллионная обезумевшая орда тиффози взрослые дяди, гнавшие фотонную волну.

Наконец раздался свисток арбитра. (В этот ответственный момент мать спросила отца: "А где ребенок?!" и этим внезапным вопросом невольно перебила и опустила ему все настроение - тем хуже мне досталось при возвращении.) В тот вечер конюшня сыграла не лучший свой матч, но все-таки выиграла выиграла скромно, с потом, с надрывом и с классическим результатом 1:0. Запомнился рыжий правый бек Геннадий Лоза, атаковавший по своему флангу и забивший этот единственный гол. Я даже толком не помню, как забивался этот гол, потому что чуть не слетел с вышки - Олимпийский Полигон взорвался таким гвалтом и грохотом от самодельных фотонных хлопушек, будто в нашей части Вселенной шарахнула небольшая новая Кракатау. Потом финальный свисток, и начался отлив - тиффозное море отхлынуло, оставляя на Олимпийском полигоне окурки, газеты, стаканы, бутылки, плакаты, флаги. Потом ребенок заблудился. Нет, я просто сидел на вышке и' не знал, как вернуться домой, потому что буйные орды тиффози расходились и разъезжались в разных направлениях.

Радость тиффози от этой вымученной победы была грандиозна. С боевыми воплями "Вперед, конюшня!" подожгли и взорвали звезду - получилась вполне солидная сверхновая.

Вообще, рядовые тиффози убежденные и законченные футоцентристы: они уверены, что футбол - это центр мира, что все предназначено для футбола, что сама Вселенная является большим футбольным мячом, и сыграть ею в футбол совсем не грех.

("Футбольный матч - это война,- так говорит Лобан.Хозяйственные потери после матча - разбитые автобусы, вагоны, витрины, разгромленные магазины; жертвы от инфарктов, хулиганов и автомобильных катастроф - соответствуют небольшой войне". Тогда я еще не знал теорию Лобана - теории еще не было, Лобан еще был таким же сопляком, как и я.) Так полночи и просидел на вышке, разглядывая, как служители прибирали полигон, как буксировали в ангар из центрального круга черную дыру, как накрывали рамку брезентовым чехлом. Запомнил конного полицейского: - Хлопчик, ты чей?

Я рванул от него, но он за мной даже не погнался,- просто передал по рации на выход, где меня заарканили и доставили в каталажку. Отсидел там всю ночь, самую длинную ночь в году. Утром меня поджидала мать, а вечером запомнился солдатский ремень отца... Такая вот лирика.

Утро настало, солнышко встало.

О'к.

Иду спать. Завтра - Игра.

ЖЛОБЫ.

ПЕРВЫЙ ОТБОРОЧНЫЙ МАТЧ.

Вчера мы всели в грязную лужу. Игра со ЖЛОБами на нашем Трансплутонном Полигоне началась с большого конфуза. Жлобов мы не боялись,- у кого же еще выигрывать, как не у железнодорожников? - это, конечно, команда вчерашнего дня, они на своем пыхтячем пару быстро не ездят. Хотя, следует отдать им должное, в обороне жлобы иногда бывают очень хороши, пройти просто так сквозь эти паровозы трудновато; вырвать-отстоять ничью, особенно после капитального ремонта и в хорошем настроении, они могут, но проиграть железнодорожникам - это надо очень уж постараться. Казалось, что все обойдется относительно просто: выходи и внимательно выигрывай. Но, как говорится, "Пузырь круглый, пространство кривое, время квантуется, а жизнь зеброй".

Все, что может случиться плохого, обязательно случается.

Жлобы - мощные трудяги-работяги, физика у них что надо, в воротах не голкипер, а бронепоезд. Но и играют, как паровозы, по рельсам, по проложенной колее - туда-сюда. Туту! Вышел из депо,- пуф-пуф-пуф - толкает пузырь на запасные пути. Лучше под них не попадать - попросту не бегать по шпалам, а успевать переводить стрелки и направлять жлобов не в ту степь.

Я сделал установку на игру. Не сбиваться в кучу, не ложиться на рельсы. Играть ширше, шерше ля фам, вашу мать!

Растяните их! Играть просто: обвел одного, рванулся в открытую зону, откинул пузырь партнеру, пристопорил, получил пас, задержал мяч, длинным пасом перевел игру на другую орбиту. Перевести стрелку, загнать их на бездорожье.

Но мы проиграли. То есть, мы выиграли... но мы проиграли. Попробую объяснить. Когда закончилась разминка, я поднялся в правительственный апогей и уселся рядом с председателем Суром.

"Это было несчастливое, "мокрое" место* однажды какие-то террористы-безмотивники взорвали бомбу в почетной ложе, когда в нее направлялся председать сам председатель ФУФЛА. Сура выбросило на полигон, но он отделался сломанной ногой, обгоревшими волосами и шрамом на правой скуле. Когда Сур немного пришел в себя, то спросил:

- Что случилось? На меня покушались?

Потом торжествующе воскликнул:

- Да, на меня покушались!

Тиффози единодушно осудили этот террористический акт. Террор на футболе - это дикость, это тяжкое оскорбление мужского достоинства. Конечно, драки болельщиков, железные прутья, камни, бутылки, жертвы, конечно. Конечно, вандализм после игры - раску287 роченные маршрутные автобусы. Все это так, но это выход безумышленного инстинктивного зверья, хулиганья и удали молодецкой; террористический же акт на полигоне в момент игры - это хладнокровное оскорбление всего святого. Футбольный матч - святыня, стадион - храм, полигон - алтарь, тиффози идут сюда пообщаться со своим Бoгом, и хотя футбол называют войной, но футбол - это, конечно, заменитель войны, и, значит, футбол - это мир." Сури'Нам собрался было что-то сказать о "многомиллионной армии тиффози", но вовремя уловил мой взгляд и осекся. Я хотел вдумчиво посмотреть на Игру сверху, потому что из правительственного апогея хорошо смотрится общий план и рисунок Игры, хотя ответственные матчи лучше наблюдать - не то слово, какое уж там "наблюдать",- лучше переживать на скамейке запасных - можно вскакивать, орать и подавать знаки игрокам.

(Некоторые тренеры во время игры сидят за ковшом и бубнят, как шаманы, по сотовой рации: "Ваня, направо!", "Петя, налево!", "Жора, бей!" Они не понимают, что эти указания как советы запоздалы, а как приказы невыполнимы,пока тренер их прокричит, пока игрок примет их к сведению в калейдоскопе перемещений в пространстве-времени и начнет выполнять, на полигоне возникнет совсем иная ситуация, которую тренер и предвидеть не мог.) Команды уже вышли на Полигон, капитаны исполнили формальности, обменялись памятными вымпелами и значками. Арбитр - его фамилию я уже забыл, а это значит, что арбитр судил хорошо, в игре не возникал и в нашем поражении не виноват, я всегда делаю скидку на утомление арбитра,арбитр всегда должен находиться на подветренной траектории от пузыря, футболист может в какой-то момент передохнуть, арбитр - никогда; особенно при скоростной игре от рамки до рамки - это постоянные ускорения, торможения, непредсказуемые смены курсов, хаотические перемещения за сверхсветовым порогом; отсюда - усталость и ошибки, но есть ошибки и ошибки,- так вот, арбитр подбросил монетку и разыграл ворота. Железнодорожники выбрали Восточную Рамку, ограниченную Альфой, Бэтой, Гаммой и Дельтой созвездия Восточной Короны. Макар отправился, соответственно, к Западной Рамке Дельта, Эпсилон, Эта и Дзета Белого Медведя. Мяч спокойно катился по обводной орбите, наровозы-шмаровозы уже дымили, гудели, свистели, пыхтели и пускали пар.

- Ну что, поехали? - сказал мне председатель Сур.