Страница 1 из 20
Борис Штерн
Эфиоп
КНИГА ПЕРВАЯ
ЭФИОП ТВОЮ МАТЬ
Очень своевременный роман.
В. Ульянов-Ленин
Часть первая
ОФИР ПОЧТИ НЕ ВИДЕН
Как было бы хорошо написать художественное произведение,
в котором ясно высказать текучесть человека,
то, что он один и тот же,
- то злодей, то ангел, то мудрец, то идиот,
то силач, то бессильнейшее существо.
Л. Толстой
ГЛАВА 1
ВМЕСТО ПРЕДИСЛОВИЯ
Предисловие есть пустословие
довольно скучное.
Л. Пушкин
ГЛАВА 2
В ЧИСЛЕ МОЛОДЫХ ЛЮДЕЙ,
отправленных Петром Великим
в чужие края для приобретения сведений,
необходимых государству преобразованному,
находился его крестник, арап Ибрагим.
А. Пушкин
Арап Петра Великого
В числе немногих детей, сумевших вырваться с остатками врангелевской армии из Крыма, находился Сашко Гайдамака, сын известного на Украине анархиста и террориста-безмотивника Олександра Олександровича Гайдамаки, - его отец обвязался динамитом, взорвал здание гуляйградского ЧК и подтвердил тем самым свою фамильную репутацию*1 Сашку еще не было девяти лет, но на вид ему можно было дать все двенадцать. В роду Гайдамак всех хлопчиков называли Сашками. По материнской линии бабка у Сашка была Сковорода, а дед - Кочерга, но Сашку эти знаменитые украинские фамилии еще ничего не говорили, кроме своего прямого назначения - сковорода, кочерга, гайдамака. В этой жизни ему было "vsyo pohouyam"*2, как он любил выражаться по-французски Он вообще не понимал, куда попал и что вокруг происходит. От отца-безмотивника у Сашка остался аккордеон с пятью регистрами и трофейный германский велосипед "Кольнаго" с тремя передачами, на котором Сашко выделывал непредсказуемые кренделя и то и дело разбивал голову и расшибал нос. Махновцы держали этого белобрысого хлопчика за сына полка и возили его с аккордеоном и тяжелым велосипедом на обозной тачанке, застеленной персидскими коврами. За это Сашко играл для них самое простенькое - "Яблочко", "Кирпичики", "Инернационал", "Каховку":
Каховки, Каховка,
Маруся-махновка
Горящей Каховкой идет.
Маруся Никифорова услышала эту песню, смахнула слезу, спустила ему штаны, поцеловала в попку и накормила жареной картошкой. В конце концов на "Кольнаго" кинул свой острый глаз сам батька Махно и реквизировал его будто бы для нужд крестьянской армии, но катался на нем сам. Покатался, покатался и где-то забросил. Сашко сильно горевал по велосипеду, зато голова зажила. Аккордеон же помог хлопчику выжить, а жизнь ему спас черный шкипер итальянского парохода, курчавый негр из счастливой страны Офир, которая была сродни райскому Эльдорадо.
________________________
1 Гайдамака - разбойник, вольница (укр.). В каком-то смысле:анархист, анархия. (Прим. ред.)
2 Интернациональный труднопереводимый фразеологизм, означающий крайнее презрение к окружающей действительности. (Прим. ред.)
ГЛАВА 3
СЭР УИНСТОН ЧЕРЧИЛЛЬ
"Литература - это роскошь". Понятия не
имею, когда и где я говорил такое, да и
говорил ли вообще, но это верно.
У. Черчилль
Родословная шкипера весьма любопытна. Этот офирянин с маленькой серьгой из белого золота в ухе, с золотым перстнем с печаткой из мутного лунного камня на указательном пальце и сикоморовой трубкой испанской фирмы "Real Briar" в зубах происходил из древнего рода племенных вождей, которые иногда даже претендовали на трон офирского Pohouyam'a*1 и ngouse-negouse*2. Шкипер и сам был не прочь занять это кресло, тем более что во дворце Pohouyam'a у него осталась без призора молоденькая невеста lioulita Lyusi*3, уже успевшая отдать шкиперу руку, сердце и кое-что пониже. Но друзья убедили, а враги вынудили Гамилькара - так звали шкипера - покинуть Офир в поисках Эльдорадо, потому что он был дьявольски умен (или, возможно, чертовски глуп) и опасен как для друзей, так и для врагов, - и те, и другие боялись его, не знали, что он выкинет завтра. Гамилькар был моряком, купцом, переводчиком, поэтом, террористом, политиком, путешественником, естествоиспытателем - вроде Ливингстона. На севере страны на собственной звероферме он разводил мясных купидонов, в Лунном ущелье искал захоронение первочеловека Адама, интриговал, метил на трон Pohouyam'a, демонстративно ходил по столице с диким купидоном на плече - без поводка и намордника. Купидона звали Черчилль, полное имя в щенячьем паспорте: сэр Уинстон Черчилль. Краткое - Черч. Он отзывался и на Лорд, и на Сэр, и на Уинстон. Уважительно и командно, он понимал. Умный был, собака. Злой, но добрый. Черч был похож на летучего вампира и на французского бульдога одновременно, его драпированная складками и морщинами тупая морда напоминала морской узел с красными глазами и вызывала у африканцев мистический ужас.
Престарелый офирский Pohouyam, чернющий негус с ирландским именем Макконнен, не знал, что с Гамилькаром делать. У Макконнена XII давно уже стало плоховато с юмором, и он обратился к лучшему офирскому колдуну, который занимался проблемами генетической акустики, за советом:
- Сходи узнай, чего же он хочет? Офир - это рай земной, зачем ему Эльдорадо? Не может подождать, пока мы умрем? Пусть женится на Люське, а мы уйдем в Эдем*4.
(Офирские Pohouyam'ы никогда не говорят "я", они говорят о себе во втором лице - "мы", "наш"; таковы приличия.)
Колдун-акустик Мендейла Алемайеху не испугался дикого купидона, дунул в бараний рог и отправился на переговоры с Гамилькаром. Тот сидел на циновке в тени развесистой сикоморы и обучался русскому языку, переводя на пустом ящике из-под мыла пушкинского "Арапа Петра Великого" на язык офир. Над ним роились мухи це-це, не опасные в это время года. Судьба и похождения в России эфиопского мальчика Абрама-Ибрагима Ганнибала глубоко волновали его. Сейчас он застрял на фразе о том, что "капитан Ибрагим отличился в Испанской войне, был в голову ранен в одном подземном сражении*5 и возвратился в Париж".
- Ротфронт! - поздоровался Мендейла, согнув локоть и выставив кулак в интернациональном коммунистическом приветствии.
Черчилль тут же слетел с плеча Гамилькара и вцепился когтями в дремучие косы колдуна.
- Не бойся, он не кусается, - сказал Гамилькар.