Страница 4 из 24
2. Наука Гете по методу Шиллера
Всем вышесказанным мы определили направление, которое примут последующие изыскания. Они должны быть раскрытием того, что проявлялось у Гете как его научный склад, и объяснением его способа смотреть на мир.
Против этого можно возразить, что не так должно вестись научное изложение какого-либо воззрения. Научное воззрение ни при каких условиях не должно опираться на авторитет, а всегда лишь на принципы. Мы сейчас постараемся устранить это возражение. Для нас воззрение, основанное на миропонимании Гете, не потому является истинным, что оно вытекает из этого понимания, а потому, что мы надеемся утвердить миросозерцание Гете на прочных основных положениях и доказать его внутреннюю обоснованность. То, что мы берем нашу исходную точку у Гете, нисколько не помешает нам отнестись к обоснованию принятых нами взглядов с такой же строгостью, как это делают представители якобы свободной от предпосылок науки. Мы отстаиваем мировоззрение Гете, но мы обосновываем его согласно требованиям науки.
Путь, по которому должны быть направлены подобные исследования, указан Шиллером. Никто не понял величия гения Гете так, как он. В своих письмах к Гете он нарисовал перед ним точный образ его существа; в своих письмах "Об эстетическом воспитании человечества" он вывел идеал художника, как он опознал его в личности Гете; а в своей статье "О наивной и сентиментальной поэзии" он описывает сущность истинного искусства, каким представлялась ему поэзия Гете. Этим одновременно оправдывается, почему мы называем наши изыскания построенными на фундаменте Гете-Шиллеровского мировоззрения. Они ставят себе целью рассмотреть научное мышление Гете согласно методу, образец которого дал нам Шиллер. Взор Гете был обращен на природу и на жизнь, и способ наблюдения, которому он при этом следовал, послужит предметом (содержанием) для нашего исследования; взор Шиллера был обращен на дух Гете, и способ наблюдения, которому он при этом следует, послужит идеалом нашего метода.
Таким образом мы думаем сделать научные стремления Гете и Шиллера плодотворными для нашего времени.
По принятой научной терминологии, работа наша должна быть названа теорией познания. Разбираемые в ней вопросы будут, правда, во многих отношениях иной природы, чем те, которые ныне обычно ставятся этой наукою. Мы видели, почему это так. Всякое возникающее в настоящее время подобное исследование почти неизменно исходит из Канта. В научных кругах совершенно упустили из виду, что наряду с гносеологией, основанной великим кенигсбергским мыслителем, существует, по крайней мере, возможность еще другого направления, способного не менее, чем Кантовское, к углублению в предмет. Отто Либман в начале шестидесятых годов высказался о необходимости вернуться к Канту, если мы хотим приобрести свободное от противоречий мировоззрение. Это и было, по-видимому, поводом к тому, что у нас теперь существует почти необозримая кантианская литература.
Но и этот путь не поможет философской науке. Она лишь тогда будет снова играть роль в культурной жизни, если вместо возвращения к Канту углубится в научное понимание Гете и Шиллера.
Теперь мы попытаемся приступить к основным вопросам соответствующей этим предварительным замечаниям науки о познании.
3. Задача нашей науки
О каждой науке можно в конце концов сказать то, что Гете так метко выразил в словах: "Теория сама по себе не годится ни на что, она пригодна, лишь поскольку заставляет нас верить в связь явлений". Мы всегда посредством науки приводим в известную связь разрозненные факты опыта. В неорганической природе мы видим причины и действия разъединенными и ищем их связь в соответствующих науках. В органическом мире мы наблюдаем виды и роды организмов и пытаемся установить их взаимные соотношения. Наконец, в истории мы встречаемся с отдельными культурными эпохами человечества; мы пытаемся понять внутреннюю зависимость одной ступени развития от другой. Так, каждая наука должна, в смысле вышеприведенных слов Гете, проявлять свою деятельность в определенной области явлений.
Каждая наука имеет свою область, в которой она отыскивает связь между явлениями. Затем остается все еще в наших научных стараниях большая противоположность: с одной стороны -- завоеванного посредством наук идейного мира, а с другой -- лежащих в его основе предметов. Должна существовать наука, которая и здесь разъясняет взаимные отношения. Мир идеальный и мир реальный, противоположность идеи и действительности -- вот предмет этой науки. Должны быть познаны взаимоотношения этих противоположностей.
Найти эти отношения и является целью последующих изысканий. Данные науки, с одной стороны, природа и история, с другой, должны быть приведены в известное соотношение. Какое значение имеет отражение мира внешнего в человеческом сознании, какое отношение существует, между нашим мышлением о предметах действительности и самой этой действительностью?
Б. Опыт 4. Определение понятия опыта
Итак, две области противостоят друг другу: наше мышление и предметы, которыми оно занимается. Последние называются, поскольку они доступны нашему наблюдению, содержанием опыта. Существуют ли помимо поля нашего наблюдения еще какие-нибудь другие предметы мышления и какова их природа -- этого мы пока касаться не будем. Нашей ближайшей задачей будет: резко разграничить каждую из двух названных областей -- опыт и мышление. Мы сначала должны иметь перед собою определенные очертания опыта, а затем -- исследовать природу мышления. Приступим к первой задаче.
Что такое опыт? Каждый сознает, что мышление наше зажигается при столкновении с действительностью. Предметы выступают перед нами в пространстве и времени; мы воспринимаем многократно расчлененный, крайне разнообразный внешний мир и переживаем более или менее богато развитый мир внутренний. Первый образ, в котором все это выступает перед нами, предстает нам готовым. В его создании мы не принимаем никакого участия. Возникая как бы из неизвестной нам потусторонности, стоит перед нашим чувственным и духовным восприятием действительность. Сначала мы можем только окидывать взором предстоящее нам многообразие.
Эта первая наша деятельность есть чувственное восприятие действительности. То, что предстает ей, нам надлежит удержать. Ибо только это вправе мы называть чистым опытом.
Тотчас чувствуем мы потребность проникнуть нашим упорядочивающим рассудком в это предстоящее нам бесконечное многообразие форм, сил, красок, звуков и т. д. Мы стремимся разъяснить себе взаимные зависимости всех предстоящих нам отдельностей. Когда мы встречаем какое-нибудь животное в определенной местности, мы спрашиваем себя о влиянии последней на жизнь животного; когда мы видим, что камень начинает катиться, мы ищем других свершений, с которыми это связано. Но то, что получается в результате, уже не есть более чистый опыт. Оно имеет уже двоякий источник: опыт и мышление.
Чистый опыт есть форма действительности, в которой она нам является, когда мы противостоим ей с полным отрешением от самих себя.
К этой форме действительности применимы слова Гете, высказанные им в статье "Природа": "Мы окружены и охвачены ею. Непрошено и без предупреждения захватывает она нас в круговорот своей пляски".
Относительно предметов внешних чувств это настолько бросается в глаза, что вряд ли кто будет отрицать это. Какое-нибудь тело предстает перед нами прежде всего как множественность форм, красок, тепловых и световых впечатлений, которые внезапно оказываются перед нами, словно они возникли из незнакомого нам первоисточника.
Психологическое убеждение, что чувственный мир, как он предлежит нам, не есть что-либо сущее само по себе, а есть уже продукт взаимодействия между незнакомым нам молекулярным внешним миром и нашим организмом, это убеждение не противоречит нашему утверждению. Если действительно правда, что цвет, тепло и т. д. суть лишь не что иное, как род раздражения, производимого на наш организм внешним миром, то все же процесс, превращающий события внешнего мира в цвет, теплоту и т. д., находится всецело за пределом нашего сознания. Какую бы роль при этом ни играл наш организм, мышлению нашему предлежит как готовая, навязанная нам форма действительности (опыт) не молекулярный процесс, а именно упомянутые краски, звуки и т. д.