Страница 2 из 24
Может показаться странным, что эта юношеская работа, которой скоро уже минет сорок лет, выходит теперь снова без всяких изменений, дополненная только несколькими примечаниями. Способ изложения носит на себе признаки мышления, вжившегося в философию, господствовавшую сорок лет тому назад. Если бы я писал ее сейчас, я многое сказал бы иначе. Однако как сущность познания я не смог бы указать ничего другого. Не то, что я написал бы сейчас, не могло бы так верно нести в себе зачатки защищаемого мною теперь духовного мировоззрения. В такой зачаточной форме можно писать только в начале своей познавательной жизни. Поэтому, может быть, эта юношеская работа и должна выйти снова в неизменном виде. Теории познания, существовавшие вовремя ее написания, получили свое продолжение в позднейших теориях познания. Я сказал о них то, что мне надо было сказать, в моей книге "Загадки философии". Она появляется одновременно в атом же издательстве новым изданием. То, что я некогда набросал в этой книжке как теорию познания Гетевскоге мировоззрения, кажется мне сегодня столь же необходимым сказать, как и сорок лет тому назад.
Гетеанум в Дорнахе, под Базелем
Ноябрь 1923
Рудольф Штейнер
Предисловие к первому изданию
Когда мне было сделано профессором Кюршнером почетное предложение взять на себя редакцию естественно-научных трудов Гете для издаваемой им серии "Германская национальная литература", я очень хорошо сознавал все предстоявшие мне при этом предприятии трудности. Мне предстояло выступить против воззрения, получившего уже почти всеобщее признание.
Убеждение, что художественные произведения Гете составляют основу всей нашей образованности, завоевывает себе все большее число сторонников, но совсем иначе обстоит дело относительно его научных устремлений: здесь даже те, которые идут дальше других в их признании, видят в них не более как предчувствие истин, которые лишь в позднейшем развитии науки нашли свое полное подтверждение. Его гениальному взору будто бы удалось прозреть здесь в такие закономерности природы, которые впоследствии независимо от него были вновь найдены точной наукой. То, что в полнейшей мере признается за прочей деятельностью Гете, а именно, что с нею обязан быть знакомым каждый образованный человек, отрицается по отношению к его научным воззрениям. Отнюдь не допускается, чтобы знакомство с научными трудами поэта могло дать что-либо такое, чего наука не могла бы предложить в настоящее время и без него.
Когда я был введен в миросозерцание Гете моим горячо любимым учителем К. Ю. Шреэром, мое мышление уже приняло такое направление, которое сделало для меня возможным, минуя единичные открытия поэта, обратиться к самому главному: к тому, каким образом Гете включал такие единичные факты в свое целостное воззрение на природу, как он ими пользовался для уразумения связи между отдельными природными существам, или -- по его собственному меткому выражению (в статье о "Созерцательной способности суждения") -- для того, чтобы духовно принимать участие в произведениях природы. Я скоро понял, что пришиваемые м Гете современной наукой приобретения наименее существенны, между тем как самое существенное, оно то именно, и упускается из виду. Эти единичные открытия действительно были бы сделаны и без изысканий Гете; но его величественного понимания природы науке будет недоставать до тех пор, пока она не почерпнет это понимание прямо от него. Этим определялось направление, которому должны следовать вступительные статьи к моему изданию. Они имеют целью показать, что каждое отдельное высказанное Гете воззрение может быть выведено из целостности его гения.
Принципы, по которым это должно совершаться, составляют предмет предлагаемой книжки. Она должна показать, что мысли, признаваемые нами как воззрение Гете, могут быть и самостоятельно обоснованы.
Этим я все сказал, что мне казалось необходимым предпослать последующим статьям. Мне надлежит еще исполнить один приятный долг выразить мою глубокую признательность профессору Кюршнеру за то чрезвычайно благосклонное внимание, с которым он всегда шел навстречу моим научным стараниям, а также за его любезное содействие выходу в свет настоящей книжки.
Конец апреля 1886
Рудольф Штейнер
А. Предварительные вопросы 1. Исходная точка
Если мы проследим назад до его истоков какое-нибудь из главных течений современной духовной жизни, мы пожалуй, всегда натолкнемся на кого-нибудь из гениев нашей классической эпохи. Гете или Шиллер, Гердер или Лессинг дали толчок, и от него берет свое начало
немецкая образованность в такой степени опирается на наших классиков, что многие, считают себя вполне оригинальными, высказывают в сущности лишь то, на что давно уже намекали Гете или Шиллер:
Мы так вжились в созданный ими мир, что человек, который вздумал бы идти иным, не ими предначертанным путем, вряд ли мог бы рассчитывать на наше понимание. Наш способ смотреть на мир и на жизнь настолько обусловлен ими, что никто не может вызвать в нас участия, если он не ищет точек соприкосновения с этим миром. Однако относительно одной ветви нашей духовной культуры должны мы признать, что она не нашла еще такой точки соприкосновения. Это та ветвь науки, которая выходит за пределы простого собирания наблюдении и ознакомления с единичными опытами, чтобы создать удовлетворяющее общее воззрение на мир и на жизнь. Это то, что обычно именуется философией. Для нее нашей классической эпохи как будто бы не существует. Она ищет своего спасения в искусственной замкнутости и в гордом обособлении от всей прочей духовной жизни.
Это не опровергается тем, что изрядное количество старых и новых философов и естествоиспытателей занимались Гете и Шиллером. По-тому что свою научную точку зрения они создали не развитием зачатков, заключенных в научных достижениях этих героев духа. Они почерпнули ее вне того миросозерцания, представителями которого были Гете и Шиллер, и лишь задним числом сравнивали ее с ним. К тому же они делали это не с тем, чтобы обогатить свое направление чем-нибудь из научных взлядов классиков, а с тем, чтобы подвергнуть их испытанию: устоят ли они пред судом их собственных воззрений. Мы еще вернемся к этому вопросу. Теперь же мы хотели бы только указать на последствия, вытекающие из такого отношения к высочайшей ступени развития современной культуры для занимающей нас области науки.
В настоящее время большинство образованных читателей тотчас же, не читая, отложит в сторону научно-литературную книгу, если она притязает быть философской. Едва ли когда-либо философия пользовалась столь ничтожной симпатией, как в настоящее время. За исключением сочинений Шопенгауэра и Эд.Ф.Гартмана, толкующих о таких жизненных и мировых проблемах которые затрагивают самые рьщие интересы и получивших поэтому широкое распространение, можно сказать без преувеличения, что в настоящее время философские книги читаются только философами по профессии. Никто, кроме последних, ими не интересуется. Образованный читатель, неспециалист, испытывает неопределенное чувство: "В этой литературе не сидержится ничего, что отвечало бы какой-либо из моих духовных потребностей; рассматриваемые здесь вещи меня не касаются; они ничем не связаны с тем, что мне необходимо для удовлетворения моего духа". В этом недостатке интереса ко всякой философии может быть виною лишь указанное нами обстоятельство, потому что это отсутствие интереса сопровождается все более возрастающей потребностью в удовлетворетельном воззрении на мир и на жизнь. Служившие в течение долгого времени для многих заменой его религиозные догмы теряют все более свою убедительную силу. И все более увеличивается стремление добыть посредством мышления то, что некогда давалось верою в откровение: удовлетворение духа. Поэтому со стороны образованных людей не было бы недостатка участия, если бы только рассматриваемая область науки действительно шла рука об руку со всем культурным развитием и если бы представители ее стали в какое-либо отношение к велким вопросам, волнующим человечество.