Воздушная линза

Василий Бережной

ВОЗДУШНАЯ ЛИНЗА

Это произошло в середине июля в одесском доме отдыха «Приморский» — таких там много вдоль берега, за Большим фонтаном. Была невиданная жара даже для Одессы, и совершенно естественно, что только что прибывший высокий стройный человек в белом полотняном костюме попросил диетсестру усадить его на веранде, которая полукругом выходила в парк. Густые деревья, стоявшие у самой балюстрады, прикрывали разноцветный пластиковый козырек веранды от палящего солнца. Здесь легче дышалось, не то что в зале.

Человек в белом скромно стоял у стены, пока сестра прикидывала, куда его посадить.

— Ах да, вспомнила! Есть одно место! — Она пошла куда-то, извиваясь между столиками, и человек в белом последовал за ней. — Вот, пожалуйста, садитесь рядом с Кириллом.

Кирилл — мальчик лет шести — посмотрел исподлобья на чужого дядю и недовольно засопел. Ведь кто его знает, чего можно ожидать от этого незнакомца. А вдруг он возьмется помогать маме в ее «заботах»: из моря выходи, хотя только что вошел, за столом съешь все без остатка… Процесс воспитания ужасно надоел мальчику. Мама считает, что объедаться — это главное в жизни, и поэтому старается пичкать его под самую завязку. Начали учить Кирилла играть на пианино, так теперь мама заставляет съесть лишний бутерброд то за Бетховена, то за Чайковского, то за Паганини. А если и это не помогает, она напяливает себе на голову простыню и танцует перед ним лишь бы только ел. А что придумает этот дядя? Ишь, уже улыбнулся маме, и она сказала:

— Вообще-то меня зовут Лариса Тимофеевна, а можно и просто Лайти.

Незнакомец улыбнулся, но не успел и слова сказать, как она затараторила:

— Не сможете ли повлиять на моего Кирилла — совершенно не желает есть. Я думала, на свежем воздухе у него появится аппетит, но где там, хотя я и на него купила путевку… Вот видишь, сыночек, дядя тоже не любит, когда дети плохо едят…

Кирилл положил ложку и сжал губы, выжидая, как отреагирует на это дядя. А тот усмехнулся и сказал:

— Когда Кирилл проголодается, тогда и поест. Правда?

Это сразу понравилось мальчику.

— Конечно! — просиял он.

С этой минуты они стали друзьями.

— А как вас зовут? — спросил он дядю, наклонив голову набок и прищурившись.

Незнакомец заколебался, словно не зная, что ответить, а потом сказал:

— Ну… называй Нейба.

— Нейба? — повторил Кирилл. — Смешно…

Те две недели, предшествовавшие событиям, о которых пойдет речь, Кирилл и дядя Нейба были неразлучны. «Наладилось и питание Кирилла, — как потом вспоминала его мама. — Раньше, бывало, держу ложку с бульоном, пока рука не заболит, а он сожмет губы и жует, бульон пережевывает! А при этом Нейбе у ребенка появился аппетит».

Вместе с дядей Нейбой Кирилл прыгал с мостков в воду, плавал, жарился на солнышке.

Когда они лежали на поролоновых подстилках, Кирилл болтал о всякой всячине, и вопросы сыпались один за другим:

— А как вода доходит до вершины дерева?

— А почему море не льется на небо?

— А есть ли такая планета, как наша Земля, точно такая?

— А почему это?.. А как то?.. А зачем?..

Нейба посмотрит задумчивым взглядом на море и начнет рассказывать. И встают в воображении мальчика красочные картины, в которых сказка переплетается с действительностью, а сон — с мечтой. Слушая, Кирилл даже рот открывал — так ему было интересно.

— Все на свете, Кирюша, связано одно с другим. И вот этот камешек, и эта волна, которая бьется о берег, и акации над кручей, и дельфин в глубине. Все эти бесчисленные связи можно проследить, а есть еще и такие, о которых земляне даже не догадываются…

— Земляне? — переспросил Кирилл. — Кто это?

— Ну, ты, твоя мама, вот остальные пляжники… Все, кто живет на Земле. Мир похож… Ну как бы тебе объяснить? Мир похож на огромный дом. И все то, что видишь перед собой, суша, море, небо, — это только одна квартира. А рядом — другие, много других, совсем не таких.

— Интересно! — сказал Кирилл.

Лайти тоже слушала Нейбу. «Чушь, чепуха, — думала она, но ведь Кирилл-то при нем ест, чего же еще». И ухитрялась даже на пляже подсунуть мальчику то пирожок, то абрикос, то помидор.

Все шло хорошо, срок пребывания в доме отдыха близился к концу, и Лайти даже в голову не приходило, что одновременно надвигаются и события, которых не забудет она никогда в жизни.

А началось так. За обедом Нейба кивнул в сторону аллеи, которая шла от веранды к широкому проспекту. Аллея уставлена была трапециями из железных трубок, выкрашенных под алюминий. На некоторых из них вилась виноградная лоза, а остальные стояли голые и, казалось, предназначены были для того, чтобы разделять объем на равные призмы. Кириллу аллея была видна с правой стороны. В дальних просветах между белыми стойками словно плавали в воздухе большие красные пятна это пламенели канны.

— Обрати внимание, Кирюша, — сказал Нейба, — вон там, в конце аллеи, как бы увеличительная линза. Смотри, каким великаном кажется человек!

Кирилл посмотрел — и верно! Человек достает головой до металлической дуги. Но вот он подошел ближе и сразу уменьшился, стал таким, какой он на самом деле. Совсем невысокого роста. Кирилл видел его не раз.

— Ты смотри… Чудеса!

Кирилл перестал есть и не отрываясь смотрел в конец аллеи. Каждый, кто попадал туда, казался карикатурно высоким и тонким, как в кривом зеркале комнаты смеха.

— Воздушная линза, — сказал Нейба.

— А что, если я сбегаю туда? Тоже вырасту? Смотрите на меня! — выскочил из-за стола Кирилл.

Не успела мать и слова сказать, как он уже выбежал под белые трапеции. Добежал до конца аллеи — мама так и прыснула, увидев, какой он стал высокий. Но вот Кирилл крутнулся на одной ноге — и исчез. Словно растаял в воздухе, словно его там и не было совсем. Одни только алые пятна канн.

— Обед стынет, а он затеял игру, — недовольно проворчала Лайти, бросив взгляд на Нейбу. А тот лишь загадочно усмехнулся.

Вернулся Кирилл примерно через полчаса — Нейба уже пообедал, а мама была чернее тучи. Как внезапно исчез, так же внезапно и появился. Прибежал запыхавшийся, возбужденный.

— Ой, где я был! Вот посмотрите, что здесь…

И он положил на стол коробку, завернутую в фольгу и крест-накрест перевязанную голубой ленточкой.

— Ну ешь, ешь, все уже давно остыло, — сказала мама и принялась распаковывать коробку. Сперва она достала какую-то странную игрушку — из большого прозрачного шара торчали маленькие, разных цветов и оттенков. Повертела в руках, сжала пальцами — шары рассыпались на сегменты, кубики, призмы.

— Где ты это взял?

— Мне подарили… Там такие хорошие люди! Увидели меня, обступили, заулыбались…

— Так ты и за корпус бегал, противный мальчишка?

— Никакого корпуса там нет, — ответил Кирилл, с аппетитом уписывая пирог. — Там какой-то… ну, такой павильон и всего полным-полно!

— Что ты мелешь? — Лайти взяла из коробки конфету, тоже завернутую в фольгу. — Здесь, на территории, нет никакого магазина. Неужели ты мотался на шестнадцатую станцию?

— Да нет же, я вот здесь был!

Лайти настороженно посмотрела на соседа:

— Это вы дали ему денег?

— Нет. У меня едва на путевку хватило.

Он произнес эти слова с серьезным видом, но Лайти заметила едва уловимую усмешку на его тонких губах. О, ее не проведешь! Дает мальчику деньги, а потом…

— Там без всяких денег, мам, честное пионерское! — засмеялся Кирилл.

— Ну ладно, это еще лучше, — многозначительно произнесла мама. — Может быть, ты и для меня оттуда чтонибудь принесешь?

— Я попрошу… — запнулся Кирилл, — хотя они и не понимают по-нашему.

— Ничего, поймут! Возьми красивенькие сережки, и чтоб были с зелеными камешками. — И Нейбе: — Вы не находите, такие пойдут к моим каштановым волосам?

Тот смущенно улыбнулся:

— Возможно.

После обеда Кирилл побежал в конец аллеи, постоял там, потоптался и вернулся ни с чем.