Страница 2 из 10
Было мгновенье, когда Терри могла это сделать. Но мгновенье промелькнуло, решимость улетучилась, и она продолжила любезный разговор.
— Доктор предлагает прогуляться к месту взрыва. Вы не желаете?
Терри ответила не задумываясь:
— Если Дэви приглашает… Я ему верю.
— А мы подождем. Хотя также целиком и полностью уверены, что радиации нет.
— Так в чем же дело?
— Ну, знаете ли… Трудно учесть сразу все факторы…
Все, что было у Терри на сердце, прорвалось с беспощадной язвительностью:
— Вы просто трус, генерал. Самый заурядный трус! И хотите этой бомбой компенсировать отсутствие храбрости…
Генерал захлопал глазами, зачем-то одернул френч и настороженно оглянулся.
Из неприятной ситуации выручил его Дэвид. Как всегда, быстрый и энергичный, он подошел к ним и бросил жене:
— Терри, я поднимусь не больше чем на полчаса.
— Подышать свежим воздухом?
— Да.
— В эпицентре взрыва? Тогда я с тобой. Здесь душно.
— А вы, генерал, — сказал Дэвид, — можете наблюдать за нами, глядя на экран.
— Еще бы, — бросила Терри, — здесь безопаснее.
Генерал промолчал.
Волны набегали, как и раньше, океан обдавал теплым дыханием, а скалы не было. На ее месте зияла рваная рана, залитая прозрачной водой.
— Боже мой, — прошептала Терри, — какая ужасная сила… Такая маленькая шкатулка…
— Эффект впечатляющий, — сказал Дэвид. — Коэффициент полезного действия — сто процентов.
— Дэвид! — Терри встала и пристально посмотрела ему в глаза. — О каком «полезном действии» может идти речь?
Он улыбнулся.
— Не горячись, Терри. Во-первых, это технический термин, а во-вторых…
— Что «во-вторых»?
— Посмотри, какой ландшафт!
Терри вздохнула: здесь и поговорить нельзя…
— Да что там ландшафт! Мне кажется, планете больно.
— Ну не надо так гиперболизировать, — сказал Дэвид. Земля велика, очень велика, и такая царапина…
— Царапина? Исчезла целая гора. Кстати, куда она делась?
— Материя, вступившая в реакцию, аннигилировалась.
— То есть уничтожена.
— Относительно. «Аннигиляция» — это действительно «уничтожение», но ты ведь знаешь, что материю уничтожить невозможно, — начал свое объяснение Дэвид, и голос его обрел менторский тон. — При аннигиляции выделяется энергия во сто крат больше, чем при термоядерном синтезе.
— Ужасно.
— Ничего ужасного. Происходит превращение частиц и античастиц в иные, ну, скажем, в фотоны…
— Свет, лучи?
— Да.
— Значит, скала сверкнула и… рассеялась светом в космосе?
— И при этом никакой вредной радиации, никакого загрязнения окружающей среды…
— Действительно, «чистая» работа. Но ты не находишь, Дэвид, что среде нанесен ущерб? Только что вы ограбили планету.
— Не драматизируй, Терри. Ежегодно наша Земля получает из космоса примерно десять тысяч тонн метеоритов. Так что эта потеря очень быстро пополнится.
— Но ты ведь опять…
— Нет, больше испытаний не будет, это — первое и последнее. Дальше последует серийное производство таких устройств.
— То есть бомб. Серийное производство!
Лицо ее помрачнело, возле губ появились морщинки, словно ей стало больно. В глазах, которые так любил Дэвид, темнела печаль. Дэвид забеспокоился о ее здоровье.
— Не надо так волноваться, Терри. Поверь мне, все будет хорошо, все будет в порядке.
— Серийное производство… — повторила она. — Наверно, дьявол уже потирает свои когтистые лапы: скоро на Земле погибнет все живое.
Дэвид успокаивал ее, но сказать мог очень мало: ведь их разговор слышен в бункере. Потому он и отделывался общими фразами вроде: «Успокойся, не надо сгущать краски, все встанет на свои места» — и так далее. Терри только вздыхала. Ощущала себя загнанной в угол, в безысходность.
Они уже возвращались в бункер, где должно было состояться официальное обсуждение испытания, когда наткнулись на Веру девушка лежала на обгоревшей земле как мертвая.
Терри бросилась к ней, крича:
— Вера! Что случилось?!
Та застонала:
— Глаза… Мои глаза… Дайте повязку…
Лаборантка обеими руками закрывала глаза, пряди ее золотистых волос выделялись на фоне черной земли.
— Вот и грех на душе у тебя, — всхлипнула Терри, бросив на Дэвида укоризненный взгляд.
Дэвид, казалось, ничуть не растерялся.
— Как это случилось, Вера? Разве вы не слышали предупреждения?
— Я думала, успею добежать до бункера…
Терри бросилась к врачу и через несколько минут вернулась с ним. Это был терапевт, и он смог только наложить повязку на глаза. Вере помогли подняться, и она, хотя едва стояла на ногах, от машины отказалась.
— На этом адском острове нет окулиста! — возмущалась Терри. — А Вере необходима срочная квалифицированная помощь…
— Придется отправить на материк, — спокойно сказал Дэвид.
Терри с врачом повели Веру, а Дэвид удивительно твердым шагом пошел к бункеру. «Неужели у него совсем окаменело сердце? — подумала Терри, скользнув взглядом по его безоблачному, самодовольному лицу. — Словно это его не касается!»
Не без трудностей удалось Дэвиду отправить свою лаборантку на лечение. Офицер секретной службы (Терри саркастически называет их эсэсовцами) категорически возражал, заявляя, что врача можно привезти сюда.
— Еще одного постороннего человека? — усомнился генерал. — В таком случае утечка информации увеличится.
— А в какой мере лаборантка была допущена к секретной работе, док? — спросил офицер.
— Вера работала не в специальной, а в обычной физической лаборатории, — ответил Дэвид.
В конце концов авторитет и положение доктора Дэвида, создателя аннигиляционной бомбы, оказались решающими. Потерпевшую посадили на вертолет, и через несколько часов она была уже на материке.
Терри заметила, как волновался Дэвид, прощаясь со своей лаборанткой, и очень обрадовалась: он все-таки не зачерствел здесь, не все человеческое улетучилось из его души.
Но шли дни, и Дэвид становился все более мрачным, замкнутым и даже раздражительным. Ничто, кроме работы, его не привлекало, даже скрипку перестал доставать из футляра, работал исступленно день и ночь. Бывало, не выходил из сборочного цеха по десять часов. Осунулся, потемнел, только глаза сверкали острым блеском.
— Посмотри в зеркало, — говорила Терри, — узнаешь ли себя? И зачем эти миллионы, если не будет здоровья?
Дэвид обещал дать себе отдых. Вечерами, когда заходил Натаниэл — друг и помощник Дэвида, — они устраивали небольшой концерт. Дэвид хотя и не виртуозно, но для любителя довольно хорошо играл на скрипке, Терри аккомпанировала на рояле.
Часто прогуливались, слушая шум волн и любуясь звездным небом. Особый восторг Дэвида вызывал Юпитер.
— Посмотри, Терри, как он величествен! А если бы ты увидела его в телескоп, вместе со спутниками! Солнечная система в миниатюре!
— Ну, по сравнению с Солнцем Юпитер маловат.
— Но он состоит из тех же самых элементов — водорода и гелия. Это, можно сказать, без пяти минут звезда. Ему бы еще немного массы — и заработал бы термоядерный горн.
Отдавали они должное и солнцу. Каждое воскресенье, взяв с собой еду, отправлялись на самый дальний пляж, золотой каймою обрамлявший небольшой залив. И это уже был их день, там могли они и поговорить, и послушать плеск волн.
Глядя вдаль, где в голубом мареве океан сливался с небом, Дэвид однажды сказал:
— Пойми, мне хочется сделать что-то большое…
Терри покачала головой, рассыпав золотистые волосы на загорелые плечи:
— И ты думаешь, что бомба…
— Да нет же, совсем нет! Дело не в бомбе, речь идет о концентрировании энергии в руках человека.
Она сняла темные очки и взглянула на него прищуренными, такими чистыми, такими детскими глазами:
— Но ведь, однако, и ты сам, и твоя концентрированная энергия — в лапах горилл.
— Еще недавно люди получили энергию из единственного источника — Солнца. Теперь научились расщеплять атом. Но разве этого достаточно? — рассуждал Дэвид. — Я хочу вырыть новый колодец, помочь…