Пробуждение

Вот она встала в очередь.

Господи, до чего знакомое лицо. Ну кто же? Соображай.

Петр не выдержал, подошел к очереди, встал рядом с девушкой.

Вид у него был откровенно разглядывающий.

Девушка, ничуть не смутившись, встретила его напряженно вспоминающий взгляд и довольно резко спросила:

- Что вы на меня уставились?

- Прости, - сказал Петр. - Где я тебя видел? Точно видел, ручаюсь.

Девушка ничего не ответила, сдала бутылки и пошла к своей компании.

- Погоди, - остановил ее Петр.

- Ну что вам? - раздраженно спросила девушка. - Что?

- Вспомнил! - вдруг страшно обрадовался Петр. Он почувствовал какое-то странное облегчение, сам не зная отчего.

- Ну конечно? А я, как идиот, полчаса смотрел! А где же Ленька? - уже весело, по-свойски спрашивал он, настроение его переменилось, ему стало вдруг легко, свободно. - Ленька где? - повторил он, но девушка уже уходила с веранды.

- Надь, Надь, куда? - звали ее ребята.

Она даже не обернулась.

Петр догнал ее. Они пошли рядом. Девушка молчала.

Петр не мог сдержать улыбки - он просто не понимал, что с ним происходит.

- А чего вы улыбаетесь? - резко спросила девушка.

- А что, собственно, я рыдать должен, раз ты жива и здорова?

- Может, мне неприятно вас видеть. - Девушка шла по мосткам впереди Петра.

- Узнала все-таки?

- А как же, сразу, - ответила девушка в том же тоне.

- Ну, хоть на том спасибо.

Еще прошли молча. Девушка обернулась.

- Да хватит вам улыбаться, - сказала она.

- Просто рад тебя видеть. А где же все-таки Ленька?

- Нет Леньки. И все, - жестко сказала девушка.

- Как нет? - не понял Петр. - Ты что?

- Да я не в том смысле, - усмехнулась она. - Разве не бывает, живет человек, даже рядом, а его все равно что нет.

- Бывает, - согласился Петр. - А Ленька тебя, по-моему, любил.

- Это его дело. Мне на него смешно смотреть теперь, да и... - она махнула рукой, - все к лучшему.

Снова шли молча.

- Неизвестно, как бы я дальше жила, если бы не все это... - она помолчала, усмехнулась: - И глупость, я понимаю, а с другой стороны, как сказать...

Она подошла к низкому забору, села на перекладину.

Петр прислонился рядом.

- А как вас зовут? - вдруг спросила девушка уже спокойней.

- Петр. А что?

- Ну, буду теперь знать, за кого свечку ставить. Вы все-таки мой спаситель. Бабка моя вас в святцы впишет. - Девушка улыбнулась.

Улыбка у нее была открытая, добрая, что не вязалось с тем, как она только что разговаривала.

Долгим, веселым взглядом она посмотрела на Петра - так смотрят люди, знающие друг про друга что-то такое, чего другим знать не дано и не нужно, и это как-то сразу сблизило их, и Петра снова охватила непонятная радость радость только от одного присутствия этой девушки здесь.

- А как тебя зовут? - спросил Петр.

- Надя. А вам-то зачем?

- Представь, я тоже должен знать, за кого свечку ставить. - Он помолчал. - Неизвестно, кто кого тогда спасал... считаю, что ты меня спасала.

- Я?.. - искренне удивилась девушка.

- А что? Вполне наглядный был пример. Скажем, недостойный подражания, но очень убедительный. Особенно насчет козы.

- Какой козы? - засмеялась девушка.

- Неужели не помнишь? Ну, та, что к тебе подошла.

- А-а, - как-то очень спокойно вспомнила девушка.

- Вот эта коза меня окончательно доконала, - сказал Петр. - Теперь чуть что: коза перед глазами, и - сразу легче...

- Вот козе и ставьте свечку, - оборвала его девушка и снова замкнулась.

- Могу и козе... - усмехнулся Петр. - Правда, богохульство, ну да ладно...

- Надя! Надя! - снова звали ее. - Пошли!

- Ну, мне пора. - Девушка стояла перед Петром.

Глаза чужие, далекие. Вот сейчас повернется и уйдет.

- Счастливо, - сказала девушка.

Повернулась и пошла.

Красная куртка с откинутым капюшоном.

Вот и все. Нет, не все. А что же еще, для чего? Но главное, чтобы она не уходила. Вот так, сейчас, легким шагом по мосткам.

Он догнал ее. Она взглянула на него - без малейшего удивления, как будто ждала, что он догонит.

- Подожди, - сказал Петр.

- Что? - спокойно спросила она.

- Мне тоже в ту сторону.

Пошли рядом.

- Ты куда летишь?

- Домой, в Плес, через Москву.

Помолчали.

- Слушай, у меня есть идея, - вдруг сказал Петр и решительно развернул ее в обратную сторону.

- Какая?

- Внезапная, - возбужденно говорил Петр. - Но, знаешь, я доверяю внезапным идеям.

Он посмотрел ей прямо в глаза.

- Не уезжай никуда, - как вырвалось у него.

- И это вся идея? - девушка засмеялась, но смех был невеселым. Не-ет. - Она покачала головой. - Договор окончился, дома ждут не дождутся... - Усмехнулась: - А вам-то я на что?

- Ну что ты будешь делать дома? - голос Петра звучал все так же возбужденно, казалось, нет сейчас для него в мире серьезней вещи, чем убедить эту девушку в необходимости остаться, хотя он и сам не знал в точности, для чего, зачем он это делает. - Кончишь курсы медсестер, будешь с нами летать, ребята у нас прекрасные, места здесь такие - в мире не бывает...

- Знаю я эти места, - перебила девушка. - Как это вы все за меня хорошо придумали...

- А что? - продолжал Петр как ни в чем не бывало. - Потом, глядишь, выйдешь за меня замуж, я человек сговорчивый, получку только в дом, пить только по субботам, друзья - только не собутыльники, а сплошь начитанные люди, и главное - все вместе: вставать, ложиться, не расставаться по возможности, я какие-нибудь там гланды вырезал и - домой. Ну а что посложнее, понепонятней - в Москву, в Ленинград, хоть в Ташкент, там клиника, там разберутся! ...А себе оставим аппендицит, грыжу. Заноза тебе попадет - тоже могу достать. Все могу. - Петр говорил все ожесточенней, злее. - Золотые руки. При жизни можно и - даже нужно, в интересах истории медицины, слепок сделать и на стену повесить. Гостям показывать. Самому смотреть, по ночам!

Девушка молча шла, опустив голову.

- Надя! Надя! - безуспешно звали ее.

Они продолжали идти рядом. Надя взглянула на Петра - лицо его сразу осунулось, помрачнело.

- Зачем вы так... - Надя остановилась. - Зря вы за меня хватаетесь, как за соломинку... При чем тут я...

- За какую соломинку! - взорвался вдруг Петр. - Какая еще соломинка! Ты что, с ума сошла? Да я и вправду все могу! Так могут человек пять-шесть, не больше. Это не я говорю, это мне говорили, понимаешь? Соломинка! Я могу! Могу, но... это как сейф: пять цифр - и все открыто. И я знаю их, вернее, знал. Все. Порядок, какая за какой... Знал и забыл. А время-то тик-так! От могу - остается "мог бы", от умею - "умел", от хочу - "хотел бы". Стоишь, а вокруг, как эти елочки - одни "бы"...