Страница 69 из 70
- Почему ерунда? - разгорячился Бартан.
- Потому что, мой старый друг, в мире чисел должна присутствовать естественная гармония. А число три и одна седьмая ни с чем не ассоциируется. Ничуть не сомневаюсь, когда будут завершены все расчеты, выяснится, что новое соотношения равняется, ну, предположим...
Толлер мигом потерял интерес к обсуждению. Дискуссия обещала вылиться в очередное долгое препирательство - отец и Бартан Драмме частенько спорили друг с другом и получали от этого огромное удовольствие. Он еще раз вспомнил о Джерин и пожалел, что ее нет рядом. Она уехала навестить свою семью в деревне Диварл и должна была вернуться только завтра. Утомившись стоять у балюстрады, Толлер подковылял к кушетке, опустился на нее и положил рядом костыли. Теперь, когда начался процесс заживления, нога стала неповоротливой и на каждое неловкое движение отзывалась мучительной болью. Толлеру пришлось учиться уживаться с такой ногой, постоянно изобретать всякие способы, как обмануть ее и не вызвать новых приступов. Это ужасно изматывало Толлера, и потому он с радостью воспользовался возможностью прилечь и передохнуть.
- Сынок, может, тебе пора отправляться в спальню и лечь в постель? подойдя к кушетке, мягко спросил Кассилл Маракайн. - Эта рана куда более серьезна, чем ты думаешь.
- Нет, пока нет, я хочу еще немного побыть с тобой, - улыбнулся отцу Толлер. - Знаешь, я тут вспомнил, что, когда был еще маленьким мальчиком, мы чуть ли не каждый день обменивались подобными фразами. Или ты и на этот раз не посчитаешься с моими желаниями и все равно отправишь меня в кровать?
- Ты уже вырос для такого обращения. Кроме того, я занят и не хочу, чтобы меня отвлекали постоянными просьбами принести стакан воды.
- И медовой соломки, - крикнул с дальнего конца балкона Бартан. Медовую соломку не забудь.
- Медовая соломка! - приподнялся на локте Толлер. - Это то, что я так...
- Именно, хотя это может показаться весьма странным пристрастием для человека, которого уже начали называть Убийцей богов, - кивнул Кассилл. - А, ты же, наверное, ничего не знаешь? Можно только догадываться, какие еще слухи распространяет твой друг Стинамирт, но мне передали, что уже каждая таверна в городе бурлит и обсуждает то, как ты слетал на расположенную за кромкой небес землю и прикончил там тысячу богов... или демонов... или и тех, и других, чтобы спасти Верхний Мир от гибели в пасти громадного хрустального дракона.
Кассилл на секунду замолчал, и лицо его омрачилось.
- Теперь, все тщательно взвесив, - снова заговорил он, - я понял, что даже самый заурядный пахарь, накачавшийся элем, может объяснить происшедшее ничуть не хуже - а вероятно, даже и лучше меня. Толлер, все те вещи, которые тебе объясняли посредством разума и без помощи речи... Ты уверен, что абсолютно не помнишь - совсем-совсем ничего - о том, что подразумевалось под термином "пространство-время"? Мне бы очень хотелось узнать, почему эти два слова, абсолютно не связанные логически, ни с того ни с сего используются вместе.
- Я ничем не могу помочь тебе, - вздохнул Толлер. - Когда Дививвидив говорил внутри моей головы, мне казалось, что я понимаю каждое его слово, но на самом деле все развеялось как дым. Я практически ничего не помню. Тянусь за понятием, а натыкаюсь на пустоту. Причем не на настоящую пустоту - а знаешь, как бы на эхо, будто какие-то массивные двери только что навеки захлопнулись передо мной, а я слишком медлил и в итоге опоздал. Прости, отец, - я бы и рад помочь...
- Да ничего - мы и сами, собственными силами, когда-нибудь справимся с этой задачей. - Кассилл сходил за толстым одеялом и накинул его на Толлера. - Ночи здесь холодные.
Толлер кивнул и устроился поудобнее, наслаждаясь отцовской заботой и отсутствием груза ответственности на собственных плечах. Нога чуть заметно ныла, а врачи предупредили его, что дело может закончиться хромотой, но это тем более давало ему право по-детски понежиться в уютном тепле, спрятаться, как ребенку, под одеяло, которое - получше всяких доспехов - защитит от всех напастей внешнего мира.
Пригревшись и уже проваливаясь в дрему, Толлер попытался определить свое положение в незнакомой вселенной. Столько всего потеряно. Королева умирает, не в силах понять и смириться с тем, что планеты, где она родилась - и куда она так страстно стремилась вернуться, - больше не существует. Ее мечта о едином народе, населяющем оба мира, разбилась в один миг. Это была хорошая мечта, мечта, которой Толлер только симпатизировал, но теперь уже не будет длинных верениц небесных судов, загруженных всевозможными товарами и книгами, курсирующих на невидимой привязи между Миром и Верхним Миром. Вместо этого будет... а что, собственно, будет?
Страшная усталость охватила его, он даже не подозревал, что настолько измотан; сейчас у него просто не было сил бороться с хитрыми, то и дело ускользающими загадками будущего. Толлер задремал, а очнувшись, взглянул на небо и обнаружил, что оно совсем потемнело и многочисленные точечки звезд светят куда ярче, чем он думал. Балкон также погрузился в темноту; отец и Бартан Драмме возились с телескопами и, периодически отвлекаясь от окуляров, делали какие-то заметки и обменивались друг с другом результатами наблюдений.
Толлер какое-то время прислушивался к шорохам ночи, к тихой беседе между отцом и Бартаном... снова погружался в дрему, куда-то уплывал... улавливая случайные фразы, доносившиеся до него... и постепенно его настроение начало меняться. Он неожиданно понял, что, потрясенный схваткой и чрезвычайно ослабев, позволил новому небу подчинить себя - и оно до сих пор подавляло его. Он задавался вопросом, найдется ли среди колкорронцев такой герой, который осмелится бросить вызов равнодушной черной пустоте, но - вот ведь незадача! - был ослеплен собственным пессимизмом, не увидел, что такие герои находятся прямо у него под носом.
Кассилл и Бартан - почти старики, чей вклад в прежний порядок вещей был куда значительнее, чем его собственный, а причин желать перемен у них гораздо меньше, но разве они опустили руки и замкнулись в себе, оплакивая прошлое? Нет! Они с готовностью обнажили мечи - клинки умов - и в настоящий момент спокойно, без ложной патетики, закладывали, ни больше ни меньше, основы новой астрономии!