Мрак над Токиорамой

Кано атаковал сверху, классическим выпадом, который было легко парировать, но именно здесь и таилась ловушка. Защищающийся, чаще всего правша, выполняя блок, обычно проводил его влево и тут же открывался, на что и рассчитывал Кано, делая удар с поворота и снизу, одним плавным движением переходя от первой атаки к последующей, тем самым используя энергию блока противника ради собственных целей. Проблема появлялась в тот момент, когда блок противника проводился вправо. В этом случае вторая атака Кано не достигала цели, а импульс, с которой атака выполнялась, не позволяла управлять клинком в то время, когда следовало бы переходить к защите. Они сражались напротив меня, и я видел, как серебристый клинок разрезает шелк и выходит из спины Кано, я видел, как воин-калека застывает, как он выпускает из рук меч и сползает по блестящему багрецом клинку. Он был мертв еще до того, как упал на покрытый пластиком пол зала. Черный Слон поднял его меч и, осмотрев, презрительным жестом отбросил на тело. Глухой отзвук сверху явно свидетельствовал о том, что жест его поняли правильно. Боец с антиподов владел более топорным оружием, по сравнению с совершенным мечом, вышедшим из мастерской Мурасами. Тем не менее, выиграл именно он...

Мы остались вчетвером. Пешек я не считал, они и так предназначались для того, чтобы отсрочить неизбежное. Но после трех ходов я понял, что они были значительно тверже, чем мне казалось. Противник потерял трех своих Пешек, у него оставались только Фигуры, все равно - у него был подавляющий перевес, что дали нам понять два последующих хода. Ладья и Слон Черных очистили предполье.

Близилась развязка. Парандожин имели над нами двухкратный перевес и намеревались им воспользоваться. Поединок Ладей стал открывающей фазой. От судьбы этого боя зависело многое, прежде всего - в психологическом плане всей игры. Победа Канджиро мотивировала бы нас для дальнейшей борьбы, пятеро на троих - это еще не трагический расклад, оценивая класс воинов. Бывало и такое, что разумная тактика и жертвенность спасали гроссмейстеров и из более тяжелых ситуаций. А вот проигрыш Белой Ладьи означал серьезную проблему. И мы с подобной проблемой столкнулись...

Канджиро с нагинатой был страшным воином. Я прекрасно помнил, как множество раз избивал он нас в додзё, унижая начинающих адептов че-до. Мало кто мог сравниться с ним, так же было и сейчас. Рев толпы давал ему чувство крыльев. Он атаковал яростно, раз, другой, третий, без излишних украшательств, короткими ударами и выпадами. Раны он не нанес, но повалил противника на мат. Все именно так, как мы и запланировали. Гордый Каджиро, увидав лежащего, сделал именно то, что я и предвидел. Победным жестом он поднял руки и закрутил тяжелую алебарду мельницей, чтобы эффектно добить свою жертву. Только радость его была преждевременной - лежащий на полу воин не выпустил своего копья из рук и сейчас ударил его тонким клинком по открытым ногам противника. Нагината словно живая вырвалась из рук ошеломленного Канджиро и полетела к стоявшим на соседних клетках Черным. Отклоняться никто не стал. Прежде чем искривленное острие ранило на лету руку Слона, поединок закончился. Но не потеря Ладьи была самым паршивым в данной ситуации. Ранен был участник, не принимающий участия в поединке. Подобное заслуживало наказания, которое означало, помимо замены раненого другим бойцом, еще и ввод в игру дополнительной Пешки или же другой Фигуры, за исключением Короля и Ферзя, чем Новака тут же и воспользовался, поставив на Доску свежего Коня в качестве компенсации за ущерб. Господин Ота даже и не протестовал: принципы, управляющие Че-до, были справедливыми и простыми.

Ситуация делалась интересной, весьма интересной. В одно мгновение контролируемый перевес превратился в перевес абсолютный. Дополнительный боец в принципе повлиял на результат этой партии. Я не был в состоянии, даже вместе с госпожой Сакура, защитить Короля от последующих атак Черных. В обычной ситуации гроссмейстер сдал бы партию, но сегодня ситуация никак не была обычной.

- Кода, - услышал я в имплантированном наушнике голос тренера. Ота-сан размышляет над тем, чтобы сдать партию. Остался один ты. И ты не сможешь...

- Но ведь имеется еще госпожа Сакура, - запротестовал я настолько громко, чтобы она меня услыхала. Все было правильно, услышав собственное имя, она чуточку повернула голову.

- Ты с ума сошел! - Сенсей Ояги воскликнул это так громко, что я чуть не оглох. - Госпожа Сакура - единственный ребенок хозяина. На шахматную Доску она вышла лишь затем, чтобы прибавить своим именем блеска сегодняшней победе. Мы не можем позволить, чтобы она погибла.

- Понятно, мы не можем позволить, чтобы она погибла! - крикнул я в ответ громче, чем следовало; к счастью, объявляющий следующий ход ведущий дал мне возможность невольно, хотя и весьма точно сообщить женщине содержание нашего разговора.

Я заметил, что она берет микрофон и что-то говорит. Слов я не слышал, но прекрасно понимал, что они означают. Равно как и стилет, появившийся у нее в руке. За ней я следил краем глаза, делая вид, что концентрируюсь на выполняемом противником ходе. Новака не стал атаковать сразу, расставляя свои силы так, чтобы окружить Ямаду и унизить нас матом.

В динамике что-то заскрежетало. Я услышал сдавленные крики и какие-то непонятные звуки. В конце концов зазвучал чистый голос. Его я узнал сразу же.

- Кода, ты меня слышишь? - сказал господин Ота.

- Да, сенсей, - ответил я.

- Хорошо. Приказываю, удержи мою дочь.

- Нет, - коротко отрезал я.

- Что значит "нет"?... - Изумленный подобным оборотом дела, какое-то время гроссмейстер даже не знал, что и сказать. - Партия проиграна, я все потерял... Она должна выжить...

- Не должна, - тихо возразил я. - Другие не должны были, значит и она может погибнуть. Во всяком случае, пускай сама решает свою судьбу...

- О чем ты мелешь, червяк?! - Господин Ота постепенно приходил в себя. - Ты еще смеешь мне возражать? Ты знаешь, кто я такой?

- Да, но ты сам не знаешь, с кем говоришь, - ответил я спокойно, хотя внутри буквально кипел. Госпожа Сакура все еще кричала что-то в микрофон, но сбитый с толку и занятый разговором со мной сенсей Ота не мог ей ответить. Согласно предписаниям техники безопасности и возможностью подслушивания, каждый канал связи изолировался. Раз уж я занял линию, никто другой войти на нее уже не мог. И это тоже было частью плана. Я направился к девушке, протянув руки. Она заметила этот жест, крикнула что-то еще, отбросила микрофон и упала на колени.

- Ну... - произнес Ота. Идиот, он все еще не понимал, что происходит. - Поспеши, Кода...

Ямада-сан созерцал происходящее со стоическим спокойствием. Он ничего не мог сделать. Выйти со своей клетки означало дезертирство с поля боя, что каралось пожизненной дисквалификацией.

- Ты знаешь, что испытываешь, когда смотришь на смерть собственного ребенка и не можешь сделать ничего, чтобы его спасти? - спросил я, приближаясь к девушке, которая подняла на меня взгляд и приблизила стилет к правой стороне живота.

- О чем ты говоришь, Кода? Спасай ее! - Кода завопил так, что я даже скривился.

- Меня не зовут Кода, - ответил я, остановившись на мгновение. - Мое истинное имя - Тимура. Я порандожин, как и они, - указал я жестом головы на Черных.

- Предатель! - вскрикнул Ота. - Ты продал меня этим полулюдям, чтобы захватить трон.

- Плевать мне на трон, - смеясь, отрезал я. - Мы оба прекрасно знаем, что Совет сделает все возможное, чтобы расово нечистый гроссмейстер не сделался Императором. Но это уже проблемы сенсея Новака. Скажем так, нам было по пути. Он хотел выиграть первенство Лиги и унизить Ниппон, я же должен был достать тебя, мастера из мастеров. Старый педераст лишь поднял ставку, вовремя сыграв в ящик...

Я остановился в нескольких шагах от линии, разделяющей клетки. Если я пересеку ее, меня автоматически исключат из игры. А мне нужно было еще какое-то время...