Страница 5 из 19
Глава 3. Тяжкий день
Рано утром водолазы – их было двое – нашли труп мужчины метрах в полуторастах от впадения реки Маленькой в Большую. Он зацепился плавками за сучок затопленной коряги, запутался в ее мощном корневище, и потому его не унесло течением в Большую. Иначе водолазы так легко утопленника не обнаружили бы. Окончив свое невеселое дело, водолазы отбуксировали труп на катер, ожидавший их в устье Маленькой.
Как раз в это время Синельников приехал в управление и, не заходя к себе, поднялся в дежурную часть. Его ждали два сообщения. По телетайпу из Москвы пришла телеграмма: Коротков Владислав Николаевич 1953 года рождения действительно проживает по указанному адресу, сведения о паспорте верны, машина марки ВАЗ-2106 с указанным номерным знаком принадлежит ему и зарегистрирована в ГАИ Фрунзенского района. Все было правильно, Коротков не врал. Работает фотографом в системе бытового обслуживания в фотоартели.
Дежурный же дал Синельникову листок с записью сообщения, переданного ночью по рации экипажем патрульной машины. В нем было всего несколько строк: «В 0.30 белые „Жигули“ направились на улицу Белинского, остановились у дома № 6. Водитель вошел в дом и находился там пятнадцать минут. Затем вернулся к гостинице „Юность“».
Улица Белинского, 6 – это был адрес Александра Антоновича Перфильева. Маня Лунькова сказала, что у него есть дочь, ее ровесница… Понятно, что Коротков ездил ночью к ней. Но зачем? Тоже понятно – чтобы сказать о несчастье с отцом. Но почему не позвонил, а поехал? Такие безрадостные, горькие вещи людям всегда легче сообщать именно по телефону. Во всяком случае, телефонным разговором легче подготовить человека к страшной для него вести…
Рассуждая так, Синельников медленно шел путаным коридором управления, спускался с этажа на этаж боковыми лестницами, где не было лифтов. А когда добрался до своего кабинета, у него созрело решение немедленно проверить одну неясно мелькнувшую неприятную догадку. Но для этого ему необходимо точно знать, что Перфильев утонул. Едва вошел в кабинет, зазвонил телефон.
– Алексей, для тебя есть новости, – услышал он голос дежурного. – В Маленькой обнаружили утопленника, мужчина лет под шестьдесят.
– В чем одет, тебе сказали?
– Все записано. На трупе только плавки. Черные в голубую полоску.
– Спасибо.
Положив трубку, Синельников достал из сейфа папку, вынул листок с адресом и телефоном Перфильева и набрал номер 3-49-49: теперь он мог проверить неприятную догадку. Ему ответил не очень приветливый, но чисто и нежно звучавший девичий голос.
– Это квартира Перфильева? – спросил Синельников.
– Да. Кто говорит?
– Инспектор угрозыска Синельников. Вы дочь Перфильева?
– Да, – с ноткой удивления подтвердила она.
– Простите, не знаю имени…
– Елена. А что случилось?
В глубине души Синельников желал, чтобы его догадка оказалась пустым вымыслом, но, увы, она, кажется, начинала подтверждаться.
– У вас дома все в порядке?
– В каком смысле? – уже с настороженностью уточнила она.
– Ну, например, с отцом.
– Он сегодня не ночевал, но тут ничего особенного. Бывало и раньше.
Так, значит, Мария Лунькова правильно разобралась в ситуации, когда говорила, что дочь может и не беспокоиться по поводу долгого отсутствия отца.
– Вы чем занимаетесь, Елена Александровна?
– Вообще? Или в данную минуту?
– Вообще, конечно.
– Но что с отцом? – сердито спросила она. – Вы делаете какие-то странные намеки…
– Вам лучше приехать ко мне в управление. Если вы должны быть на работе, это неважно, я дам вам справку.
– Я студентка, окончила четвертый курс технологического, – раздраженной скороговоркой объяснила она. – Наш стройотряд в следующий четверг едет на БАМ.
– Нужно поговорить. Жду вас в управлении внутренних дел. Знаете, где мы находимся?
– Разумеется. Это совсем недалеко от нас.
– Моя комната двести восемнадцать, на втором этаже. Я скажу, чтобы вас пропустили. Только не забудьте взять паспорт.
– Когда я должна быть?
– Чем скорее, тем лучше. Приезжайте прямо сейчас.
– Хорошо…
Было над чем подумать после этого разговора. Одно из двух: или Коротков не сказал Елене Перфильевой о гибели отца, или сказал. Если не сказал, то для его ночной поездки имелись какие-то иные важные причины. И вообще при этом варианте возникали, как выражался Синельников, вопросы с длинными шлейфами. Что же за тип этот красавчик Слава, если может, зная о несчастье с отцом, приехать на пятнадцатиминутное экстренное свидание с его дочерью и ни словом не обмолвиться о случившемся? Если же он все-таки сказал, тогда только что происшедший разговор с Еленой Перфильевой не укладывался у Синельникова в голове. Как может дочь, осведомленная о трагедии с отцом, столь хладнокровно разыгрывать неведение? Синельникову этот вариант представлялся чудовищным. Он отказывался от мысли, что девушка в двадцать один год способна на столь кощунственный цинизм. Но профессионально он не имел права не допускать такого варианта…
Чтобы не терять времени в ожидании своих посетителей, он взял чистый лист бумаги и шариковую ручку и, немного поразмыслив, начал писать. Нужно было поставить перед судебно-медицинской экспертизой несколько вопросов. Первый самый обычный: что явилось непосредственной причиной смерти? Второй: каково было состояние жизненно важных органов – сердца и головного мозга – в момент, предшествовавший смерти? Третий: каково количество посторонней жидкости в легких утонувшего? Четвертый: каково содержание алкоголя в организме? И наконец, пятый, выглядевший несколько необычно: учитывая состояние сердца и головного мозга, способен ли был утонувший в период последнего времени, непосредственно предшествовавшего смерти, двигаться самостоятельно? Синельников пока не решил признаться самому себе, что в уме его вырисовывается версия, вся правота или неправота которой определится ответом на третий и пятый вопросы.
Тяжко начинается денек, подумалось Синельникову, тяжким он и будет.
Елена Перфильева пришла без десяти девять. Она была такая же высокая и яркая, как и Мария Лунькова, чем-то на нее похожа, но заметно интеллигентнее. Серые глаза ее глядели прямо и строго.
– Что с отцом? – спросила она от порога, едва прикрыв дверь.
– Вы садитесь. – Синельников пододвинул ей стул, она села. Он, стоя сзади и держась за спинку стула, сказал тихо: – Отец ваш утонул.
Она резко обернулась к нему, и он увидел, как побелело ее нежно-розовое лицо.
– Что?! Не может быть! – дрожащими губами произнесла она, и это было похоже на то, когда люди в ужасе кричат шепотом.
– Сожалею, но это так. При каких обстоятельствах, я еще не могу вам точно сказать…
– Но где он? Где его… его тело? Его же нашли?
– Безусловно. И вам предстоит опознать труп отца. У вас в городе родные есть?
Она не плакала, но по всему ее виду Синельников чувствовал, что с нею происходит нечто такое, чего не выплачешь никакими слезами. Она, видимо, не расслышала его последних слов, и он повторил:
– Есть у вас в городе родные?
– Тетка, – ответила она, – сестра отца.
– Она работает?
– Да.
– Где?
– На текстильном комбинате.
– А фамилия?
– Степанова. Евдокия Антоновна.
– Адрес?
– На Панфиловской, дом четыре… Квартиру не помню…
Синельников записал и, поглядев на понуро сидевшую девушку, предложил:
– Знаете что, я сейчас вызову вашу тетю, и в морг вы поедете вместе. Так, наверное, будет лучше?
– Наверное, – согласилась она с полным безразличием.
Синельников положил бумаги в сейф, запер его.
– Вы посидите тут минут пять, я быстро все организую.
Захватив лист, на котором был записан составленный им вопросник для судебно-медицинской экспертизы. Синельников вышел в коридор и увидел Лунькову и Короткова. Они стояли у стены шага на три друг от друга и видно, о чем-то разговаривали – о чем-то неприятном судя по выражению лиц, – но при его появлении умолкли.