С малых высот

Вначале мы не поняли смысла этих слов. Как это "выжигать" танки и орудия? Чем?

Начальник химической службы полка старший лейтенант Здельник пригласил нас в лес, на "таинственную" поляну. Там, по его словам, находилось что-то новое - "выжигатель танков"!

- Удивительно! - не сдержался Скочеляс. - Ты понимаешь, Зайчик, что такое "выжигатель танков"?

Летчики засмеялись. Чем ближе мы подходили к лесу, тем больше слышалось острот. Вот и поляна. На ее обочине, в кустах, стоит зеленая, наглухо закрытая автомашина. Рядом мы увидели ведра, наполненные серыми металлическими шарами, похожими на детские мячи

Здельник взял один из "мячей", отошел в дальний конец поляны и бросил. И тотчас же на том месте взвился яркий столб пламени. Мы невольно попятились, почувствовав обжигающий жар. Через пять минут пламя погасло"

- Это ампулы с самовоспламеняющейся жидкостью КС, - пояснил начхим.

Под вечер все летчики и штурманы собрались у самолета. Здельник показал, как заряжаются ампулами басы (бомбовые авиационные кассеты), как надо правильно их сбрасывать.

- Я должен предупредить вас, товарищи, об особой осторожности, - сказал Здельник. - Если самолет будет прыгать на разбеге, ампулы могут столкнуться, разбиться и загореться.

- Ходить на цыпочках треба, - уточнил Скочеляс.

- Будьте осторожны и над линией фронта, - продолжал Здельник. Старайтесь, чтобы ампулы не задела шальная пуля, а то...

- Понятно! - закончил его мысль Виктор Солдатов - А то живьем сгоришь не хуже немецкого танка.

Слова Здельника озадачили нас. Все цели обычно прикрываются сильным огнем зенитных пулеметов. К тому же противник часто открывает по нас огонь из винтовок и автоматов. Как тут уберечься от шальной пули?..

- Ты бы лучше бомбы сделал из ампул, - посоветовал инженер эскадрильи Степан Садовой, - да оболочку покрепче, чтобы пули не брали. Вот это было бы дело.

Мы долго ходили вокруг самолета с подвешенными басами.

...Первые полеты с ампулами майор Шевригин решил доверить наиболее подготовленным экипажам. Вечером 14 июля он вызвал на командный пункт Вандалковского, Скочеляса, Крайкова, Сербиненко, Егорова, Супонина, Солдатова, Орлова, Анчушкина, Жукова, Габидуллина, Маслакова, Зайцева и меня. Поставил задачу: нанести удар по танкам, орудиям и другим огневым точкам противника, расположенным возле села Алтухово.

Штурманом ко мне назначили Солдатова, высокого, широкоплечего лейтенанта. Осмотрев подвеску басов, он подозвал техника по вооружению Невлера и сказал:

- Отлично, батенька мой. Только правый бас может оторваться на взлете при первом же ударе. Там замок не закрыт.

- Сейчас проверю, - отозвался Невлер. Через час мы были в воздухе.

- Спереди изгиб Оки, под нами Будоговицы, - передал штурман.

В этот момент над лесом у Алтухово, разорвав, словно молния, темноту, повисла осветительная авиабомба. Ее сбросил экипаж Габидуллина. Село и его окрестности стали видны как на ладони. Из леса, деревни и оврагов вверх потянулись разноцветные ленты трассирующих пуль и снарядов.

- Витя, - говорю штурману, - смотри, как даст сейчас Анчушкин!

Командир второй эскадрильи должен был первым сбросить ампулы с КС. И действительно, через минуту внизу выросли десятки факелов. Потом еще два самолета спустили свой груз на восточную окраину опорного пункта.

- Отлично! - раздался в наушниках бас Виктора. - Сейчас Орлов, Супонин и Сербиненко добавят.

Не успел он договорить, как внизу, в темноте, выросли еще два огненных столба. Рядом с ними стали рваться фугасные и осколочные бомбы, сброшенные другими самолетами. Все шло строго по плану.

Огненные трассы вражеских зениток замелькали западнее Алтухова, преследуя наши удалявшиеся самолеты. Этим и воспользовались мы с Солдатовым.

- Прошли место впадения Нугри в Оку. Возьми чуть правее! - передал штурман.

Убираю газ, планирую. Заходим на Алтухово с востока. Слева и справа мелькают тысячи огоньков. Беспокоит одно; только бы пуля не попала в басы. Надо иметь железную волю, чтобы под непрерывным обстрелом сидеть на бочке с динамитом. "Хруп, хруп", - прорезала очередь левую плоскость... "Сейчас вспыхнем", - подумал я. Но тут же успокоил себя, вспомнив старую пословицу всякая пуля грозит, но не всякая разит.

Самолет вздрогнул, басы раскрылись, ударив дверками по перкали, ампулы полетели на цель. Я моментально развернул самолет и со снижением пошел на северо-восток. Когда стрелка высотомера остановилась на шестистах метрах, дал полный газ. Скорость достигла двухсот километров в час.

- Попали! Горит! - ликовал Солдатов. Вся восточная окраина вражеского опорного пункта была охвачена пламенем.

...Возвратившись с задания, идем на командный пункт. Летчики один за другим бойко докладывают о результатах вылета. Заместитель начальника штаба - всегда уравновешенный капитан Тимофеев едва успевает записывать их доклады.

- Спокойней, спокойней! - говорит он, хотя сам заметно нервничает.

- Вот тут, тут, товарищ капитан, - тычет пальцем в карту сержант Голубев.

- Где тут? Надо точнее показывать! - делает ему замечание капитан. Ошалели, что ли, вы сегодня?

В эту ночь действительно все "ошалели". Летчики и штурманы наперебой рассказывали техникам и мотористам об огромных пожарах и взрывах. Стоявший рядом с инженером полка по вооружению Здельник довольно улыбался.

В землянку вошел Скочеляс. Обычно он перед докладом всегда снимал с головы меховой шлем. Сегодня же изменил своей привычке.

- Где Здельник? - крикнул Михаил и, увидев начхима, шагнул к нему.

- Михаил Ефимович! Вы великий человек! Вы - фокусник! Маг! - начал сыпать он восклицаниями. Здельник даже зажмурился от удовольствия.

- Что вы, что вы, я тут ни при чем,-приговаривал он с улыбкой.

...После доклада летчики и штурманы вышли покурить.

- Миша, расскажи что-нибудь, - предложил Николай Пахомов.

- Это можно, - отозвался Скочеляс. Снял подшлемник и начал:

- Все мы артисты. И ты, Шурик, и ты, Витя, и ты, и ты... Помню, до войны китайцы показывали в цирке аттракцион. Миловидная девушка становилась к стенке. Ее напарник, страшно разрисованный и одетый во все черное, брал блестящие длинные ножи, отходил метров на пять и начинал их бросать в нее. Первый вонзался в стенку около левого уха девушки. Возьми он на два-три сантиметра правее - и кинжал мог оказаться в щеке красавицы.

- Брось, - перебил его Самсонов, - такого не бывает...

- Раз говорю, значит, бывает, - оборвал его Михаил и продолжал: Страшилище целится и кидает второй нож... Он вонзается рядом с правым ухом красавицы... Так он бросил десятка полтора кинжалов, обрамив ими девичью голову. А ей хоть бы что, даже глазом не моргнула.

Скочеляс сделал паузу, глубоко затянулся папиросным дымом и продолжал:

- Я всю жизнь восхищаюсь этой артисткой. Вот и сегодня вспомнил ее. Между нами есть что-то общее. В нее кидали ножи, в нас стреляли из автоматов, пулеметов и орудий.

- Так что, Ваня, ты тоже настоящий артист, - обратился он к Крюкову. И Габидуллин тоже...

- А жизнь идет вперед, - рассуждал Михаил. - И мы уже далеко ушли от этой актрисы. В нас выпускают десятки тысяч пуль и снарядов, ведут стрельбу сотни фашистов, и каждый норовит попасть. Та девушка, дай бог ей хорошего жениха, вроде нашего Шурика, стояла неподвижно, а мы летим со скоростью сто десять километров в час, - он эту цифру иронически подчеркнул, - и бросаем чудодейственные шары, от которых все горит. Вот поэтому, как это ни странно, я считаю себя народным артистом, а Шутова и Крюкова - заслуженными. Но вы не обижайтесь. Заслуженного тоже не просто получить. А народного тем более. Надо пройти Рамушево, Омычкино, Налючи, Бяково!

- Демянск, - подсказал Пахомов. В памяти моей сразу ожили бои на Северо-Западном фронте.

- Ребята, разрешите внести поправку! - обратился ко всем Михаил Егоров.- Под Старой Руссой зенитные трассы были уверенные, чувствовалось, что у фрицев рука не дрожала...