Поводок

- Окончательный и бесповоротный. Я не могу принять такой. Я... - она запнулась, - просто не готова к нему. И к подарку и... к дарителю тоже.

- Мне показалось, он очень любит вас.

- Любит? - она неожиданно рассмеялась. - Не знаю. Если такое для него вообще возможно. Он не из тех людей, что способны испытывать страсть, чтобы сгорать в неутоленных желаниях, чтобы дарить их кому бы то ни было.... Вот ждать, да, ждать он умеет превосходно. Это, в самом деле, редкое качество, особенно в мужчине, и если ценить в нем что-то, то, прежде всего, именно это умение терпеливо, час за часом, день за днем, ждать, отрешившись от всего мира. Просто ждать. Даже когда это почти не имеет смысла.

- Почти? - переспросил я. Она кивнула. И добавила, другим чуть дрогнувшим голосом.

- Я не могу отрицать, что он мне нравится. Самую чуточку, - она свела указательный и большой пальцы и прежним тоном добавила. - Вот столько.

- Потому что умеет ждать.

- Не только поэтому. Он умеет дарить подарки, обставляя каждый из них некой мизансценой, делать комплименты, а ныне это редкое качество, поддерживать беседу, о чем бы она ни велась. Он умеет быть милым и обходительным, или напротив, настойчивым, но в рамках тех чувств, что способен испытывать. В светской обстановке это очень смотрится. - она улыбнулась. - Кое-кто его всерьез считает бонвиваном, чей взгляд, нет, чье слово, способно заставить затрепетать не одно женское сердечко.

- А кто он?

- Человек, - ответила девушка и снова рассмеялась. - Вы так спрашиваете, словно хотите узнать о нас все, - и не дав слова молвить, продолжила, - Он специалист по антиквариату. Любитель аквариумных рыбок: дома у него их множество, даже на работе с десяток гуппи, он говорит, что рыбы это те существа, которые способны уживаться в любом предложенном им мирке в гармонии с собой и с соседями по аквариуму, если соседи одного вида. И внешний мир их не волнует вовсе, по крайней мере до тех пор, пока не прекращается подкормка. Впрочем, в любом случае они не способны ничего изменить, как не способны измениться сами. Они такие, какие есть.

- Вы тоже, - я всерьез добавил, - такая, какая есть.

- Я и не скрываю этого. Напротив. Если бы не приведенная мной ода рыбкам, имевшая некоторые последствия и для меня, наше знакомство с вами не состоялось бы.

- Можно сказать, он привязан к вам, - заметил я, возвращая разговор на прежнюю тему.

- Я стала частью его обширной коллекции, - она хитро улыбнулась. - Вы правильно сказали, это не любовь - привязанность. Ему нравится быть со мной, вернее, наблюдать за мной, ему интересно, что я говорю и делаю, интересно хотя бы потому, что я не такая.... Одним словом, редкие вещи ему нравятся, - закончила она неожиданно.

- Значит, вы так себя оцениваете?

- Так он оценивает меня. А я, - снова эта улыбка, - всего лишь повторяю его слова.

- Не без оснований, надо полагать.

- Вы правы.... Извините, что я это говорю, но... меня не покидают сомнения. Вы в самом деле обслуживаете посетителей этого кафе или занимаете иную должность. Скажем, детектива.

Я тряхнул головой, невольно поддавшись ее улыбке.

- Почему вы так решили? - отсмеявшись, спросил я. - Оттого, что я задаю правильные вопросы?

- Вот вы и сами себе ответили. А еще уверяете меня, что кафе принадлежит вам и вы...

- Кафе принадлежит мне. Мы с женой владеем им почти десять лет; думаю, за такой срок можно не только научиться быстро готовить кофе и подавать пирожки, но и, благодаря множеству разыгрываемых в кафе сценок и разнообразию участвующих в них персонажах, овладеть хотя бы элементарными основами психологии. Так что вовсе не умные книжки стали причиной того, что я задаю вам такие вопросы.

- Вы меня разочаровали. Вы прямо-таки старательно разрушаете всякую интригу вокруг себя. Только я подумала о вас нечто потрясающее, как вы немедленно все испортили.

- И оказались простым владельцем кафе, да еще и женатым.

Девушка задорно рассмеялась.

- Вот именно поэтому мы с вами все еще разговариваем, а не разошлись, каждый по своим неотложным делам. Право же, вы очень редкий человек, с вами общаться можно междометиями - вы и тогда будете все понимать.

- Стараюсь. Воля посетителя говорить, как ему вздумается, а моя задача - понять, его намерения. А не то, что он пытается сказать. Иной раз приходится слушать между его слов.

- Как между строк. Нет, в вас определенно есть такое... не знаю, как сказать. И все это вы скрываете ото всех за семью печатями под маской простого представителя сферы массового обслуживания.

- Но и вы тоже не открытая книга.

- Ну что вы! Где мне до вас. Вот вчерашний антиквар, он - да, его можно читать даже близорукому человеку, - на какое-то время девушка умолкла и как-то по-детски непосредственно принялась ковырять носком туфли кафельный пол. Воспоминание, ожившее в памяти, было не столь беззаботно, как прежняя наша словесная пикировка. Немного помолчав, она произнесла потускневшим голосом: - Наверное, это основная причина, по которой я стараюсь не искать частых встреч с ним, предпочитая короткие, ни к чему не обязывающие рандеву на людях. Я... - она неожиданно взглянула мне прямо в глаза и я поспешно отвел взгляд, - я не очень хочу быть похожей на него. Вы ведь знаете, что при долгом знакомстве, при близких отношениях люди становятся постепенно похожими друг на друга. А я...

- Да, вы другая, - с той же серьезностью ответил я. - Вы совсем другая. Скажите, если это не ваша тайна, откуда вы и как попали в наш город?

- Неужели так заметно, что я нездешняя?

- Нет, нет, просто городок наш не такой большой, чтобы нельзя было бы заметить в нем вас.

- А я другая, - губы сложились в грустную улыбку. - Вы правы. Я приехала с месяц назад, издалека. Живу в одном мегаполисе, не так уж и важно в каком именно, а когда выпадает свободное время, когда наступает весна, я стараюсь покинуть его, отправляюсь в путешествие по городам и весям нашей необъятной страны.

- Вы счастливы, коли имеете такую возможность для путешествий, заметил я.

- Возможно. Я езжу по миру на этой машине, останавливаясь непременно в маленьких городках, отчего-то я очень люблю маленькие городки, живу в них с неделю или больше, а затем спешу куда-нибудь дальше. И только когда приходит глубокая осень, я возвращаюсь домой. И жду, нетерпеливо жду конца зимы и первых теплых весенних дней, жду, когда сойдет снег, и земля покроется робкими цветками мать-и-мачехи. Все это время, чтобы не думать о зиме, я работаю, полностью загружаю себя работой, чтобы уставать и, не замечая ничего двигаться по заданному маршруту: постель - утренний кофе работа - ужин - постель. Так мне проще, так не думается ни о том, что на улице глубокий снег, что дороги замело, что дни стали коротки и сумрачны, а ночи бесконечны, что весь мир погрузился в ледяное оцепенение. Но едва только приходит весна, мир освобождается из плена, а вместе с ним свободной становлюсь и я, и тогда я вольна покинуть мегаполис, в котором живу пять холодных месяцев в году, мной именуемые зимою, и отправляюсь в странствие.