Невеста

- Я лучше с вареньем.

Мама улыбнулась.

- Не кисловато на ваш вкус? Я в этом году по особому рецепту делала.

Вернулась дочь и разложила салфетки. Крыжовенное варенье было великолепным, услышав это от меня, мама не смогла сдержать довольной улыбки, и поблагодарила за оценку. Мама ближе придвинулась к столу и спросила, словно желая, чтобы ее не услышала дочь:

- Должно быть, важная у вас работа. Выходные-то часто бывают?

Мне был подан предостерегающий знак, но я все же ответил:

- Официально-то да. А в реальности уж как получится. Я даже сегодня с трудом вырвался. Хотя ведь суббота на дворе, время законного отдыха.

Обе женщины, и мать, и дочь, улыбнулись, каждая своему. Я отставил в сторону выпитую чашку и огляделся. Скромно, не бедно, а именно скромно; чисто и очень уютно. Если бы не просевшие кое-где полы, не желтые разводы на потолке.... Должно быть, я излишне долго смотрел на них, одно из пятен располагалось как раз над моей головой. Мама сказала:

- Дому нужен мужчина. Он не старый, но ремонт все же требуется. Крышу подлатать, полы кое-где перестелить, - и смущенно замолчала, оглядываясь на дочь. Но та, немного растерявшись, не произнесла ни слова. Я опустил глаза.

- Жаль, что вы не останетесь, - безнадежно произнесла мама. Я посмотрел на нее, но, встретив мой взгляд, мама тут же переменила тему: Чайку еще не желаете?

Ее дочь налила мне еще и торопливо перевела разговор на новое расписание электричек, утвержденное со следующей недели. Она будет приезжать немного раньше по субботам, на четверть часа. Так что, мама, будешь меньше волноваться.

- А я уже меньше волнуюсь, - спокойно ответила мама. И кивнула в мою сторону. Дочь замолчала неожиданно, а потом произнесла отрывисто:

- Он меня будет, как и раньше, до вокзала провожать.

- Хорошо. У вас машина?

- Да, - ответила за меня она. - Новая "Волга".

Мама не сводила с меня взгляда.

- Вы простите, что я вот так интересуюсь, расспрашиваю вас, но вы, должно быть, неплохо получаете, раз машина...

- Вполне, - снова она. - Жаль, что по нашему бездорожью на "Волге" сюда тяжеловато добраться. Только на внедорожнике.

- Да. Это у нас в поселке асфальт, а до поселка... конечно....

Я поежился под пристальным взглядом. Переменил позу и невольно расплескал чай. Она быстро поднялась, вышла в кухню за тряпкой. Вернулась, ловкими движениями рук стала собирать пятно со скатерти.

- Ты маме понравился, я вижу, - шепнула она. - Не обижайся, что она так выспрашивает, это у нее любимое занятие. Она переживает за меня, ей хочется знать, с кем я...

- А от вокзала вы далеко живете?

- Полчаса на машине, - ответить мне снова не пришлось. - Если на дороге нет пробок.

- Так поздно они вряд ли бывают.

- Уже не бывает, - она откашлялась, голос сел. - Конечно. Мы быстро доезжаем.

- А тихо у вас?

- Под окном небольшая улочка. Но сами окна с тройным стеклопакетом, звуконепроницаемые. Мама, я же говорила тебе про евроремонт, ты помнишь.

- Я о другом. Я в смысле хулиганья какого.

- Нет, - она повысила голос, почти кричала. - Никого нет. Все спокойно.

И разом наступила тишина. Где-то зазвонили часы, отбивая половину двенадцатого.

- Уже поздно, - я поднялся. - Мне, наверное, пора.

- Вы все же не останетесь...

- Нет, к моему великому сожалению, не смогу. Мне надо ехать....

- Домой?

- Обратно в город, - снова ответила она.

- Почти как дежурство, - объяснил я.

- А разве этого... мобильного телефона у вас нет?

Пауза. Она почему-то молчала.

- Есть... - медленно произнес я, - конечно, есть. Но отсюда быстро не доберешься до работы. А порой в этом есть крайняя необходимость.

Мама кивнула устало.

- Да. Я понимаю. Работа это всегда необходимость что-то отдавать, ничего не получая взамен. И деньги редко когда становятся эквивалентом потраченных усилий. Очень редко, - мама смотрела на дочь, поднявшуюся вместе со мной. - Ты проводишь нашего гостя, доча?

- Да, мама. До калитки.

- Возьми фонарик, темно. А вы, - она повернулась ко мне. Скрипнули колесики. - Вы будьте, пожалуйста, осторожнее. А то мало ли что.

- Мама.

- Нет, я так говорю, - мама подвинула ко мне свою коляску. Быстрым движением взяла мою руку в свою, сжала ее и заговорила шепотом: - Берегите себя. Обязательно. Ради нее. И постарайтесь... попробуйте заглядывать к нам почаще.

Рука моя оказалась свободной.

- Я постараюсь. Обязательно постараюсь.

- Ради нее.

- Да. Ради нее, - и, не выдержав, я отвел взгляд.

Попрощавшись, мы вышли на крыльцо. Она снова взяла меня под руку. Через дверное окно мама смотрела, как мы спускаемся по ступенькам.

- Все было хорошо, - сказала она, когда сад кончился, и калитка, заскрипев, отворилась. - Спасибо тебе огромное. Теперь мама не будет так волноваться, когда я снова поеду к нему.

- Мне кажется, она узнала мой голос.

- Спустя шесть лет? Нет, - она старательно покачала головой. - Нет, исключено. Да она раньше и не видела тебя.

- Я не слишком удачно сыграл свою роль.

- Ты был на месте. Не переживай. Все прошло, как и должно было быть, эта последняя фраза смутила меня.

- И все же, мне кажется, она узнала...

- Забудь, - коротко приказала она. - Я уверена.

И добавила, помолчав:

- Тем более что он все равно никогда не приедет сюда.... Не выберется.

- А у него действительно "Волга"?

- Да. Почему ты спрашиваешь?

Я пожал плечами.

Эта пауза оказалась последней. После нее мы простились. Уходя, я отчего-то замешкался у калитки, а она быстро пересекла сад и взбежала на крыльцо.

- Я проводила его, мама, - донесся до меня ее голос. - Подожди, дай я сама.

- Не надо доча. Все в порядке, я уже дотянулась.

Еще несколько минут я стоял у калитки, но более не услышал их голосов. Лишь звуки шагов, звон убираемой посуды и шорох с поскрипыванием колесиков кресла-каталки. Они молчали, мать и дочь, ничего не говорили друг другу. Точно боялись спугнуть неосторожным словом - ту иллюзию, что в этот промозглый октябрьский вечер каждая из них построила ради другой.

14-18.5.02