Азатот

Долго, очень долго стоял молодой человек в неподвижности и молчании, точно окаменев разом. И, наконец, произнес странные слова, спросил он Палеона, легко ли ему было добраться до его мира? О, да, ответил юноша, опытному сновидцу не составляет труда пересечь времена и пространства, необходимо лишь умение и настойчивость в достижении заветной цели.

- А как же Азатот? - неожиданно спросил молодой человек. Юноша недоуменно взглянул на собеседника и переспросил, пытаясь понять, к чему были произнесены его слова.

Тогда молодой человек взволнованно и оттого сбивчиво, высказал Палеону свои логические построения, прибавив при этом, что они явились результатом долгих и беспристрастных наблюдений за жизнью и обычаями того мира, что Мулиэра некогда назвала сумрачным. Но юноша лишь покачал головой в ответ.

- Ты заблуждаешься, друг мой, - произнес он с грустью. - Твои наблюдения неверны. Знай, что твой мир, хотя и поистине враждебен всем живущим в нем существам, увы, не есть тот центр мироздания, мир подлинного кошмара, о котором во всех вселенных ходят страшные легенды и предания. Он всего лишь одна из бесчисленного множества схожих с ним в печали и несчастьях, планет, куда нетрудно попасть, но и куда мало кто захочет добраться. Опытному сновидцу не составит труда преодолеть этот путь, и не будет он чувствовать себя в большей опасности, нежели той, что подвергает себя во всяком далеком путешествии. А истинный центр мироздания лежит совсем в иных краях, и добраться туда не то, что очень сложно - практически невозможно, само по себе желание посетить его уже таит угрозу для любого, пожелавшего совершить это поистине самоубийственное путешествие.

Ничего не ответил на это молодой человек, и Палеон продолжал:

- Мне очень жаль, что тебе и Мулиэре суждено было расстаться таким трагическим образом. Знаю, ты винишь ее и вместе с тем изыскиваешь способы понять ее решение, нащупывая пути к прощению своей возлюбленной и примирению с разрывом, срок которого может растянуться на малую вечность. Но, увы, друг мой, все обстоит именно так, как я сказал тебе, и не иначе. Твои доводы о своем мире, как о центре мироздания, к несчастью, основаны на ложных посылках и заблуждениях, должно быть, твой страх перед ним и неуверенность в завтрашнем дне создали эту иллюзию, и мне невыносимо жаль сокрушать твои построения.

Наступило долгое молчание, нарушенное внезапно молодым человеком. Он посмотрел твердо в глаза собеседнику и произнес:

- Ты лжешь, Палеон, и лжешь по самой простой причине. Ты не есть брат моей возлюбленной Мулиэры и мой друг и учитель, нет, не того Палеона сейчас вижу я пред собой, а всего лишь жалкого демона, одного из тех слуг Азатота, которые рыщут повсюду и ждут пробуждения своего повелителя, с тем, чтобы идти с ним, сея страх и разрушения. Ты хочешь, чтобы я отрекся от своих мечтаний, похоронил надежды и предал возлюбленную, но знай, что этого не будет. Никогда не будет, - решительно закончил молодой человек и посмотрел на стоящего перед ним. А собеседник его только вздохнул в ответ:

- Отчаяние помутило твой разум.

- Нет, я тверд в нем, как никогда.

- Ты не хочешь признавать очевидного, но это естественно в первое время. Позднее ты поймешь, что заблуждался...

- Увы, ты не сможешь убедить меня в своих ложных историях о прекрасной Мулиэре.

- К сожалению, друг мой, она в самом деле поручила прибыть мне с этой печальной вестью, ибо не видит для себя возможности совершить это путешествие. Да и как предстала бы Мулиэра перед тобой, с какими словами?

- Я знаю мою возлюбленную лучше тебя, демон, и потому не верю тебе.

Долго пытался переубедить Палеон молодого человека, но напрасны были его труды: всякий раз против аргументов юноши молодой человек противопоставлял веру в возлюбленную Мулиэру и свою любовь к ней, и не слушал доводов. Наконец, понял юноша, что не в силах заронить зерна сомнения в веру собеседника и с горечью в сердце поспешил исчезнуть из его мира, как и в прошлый раз, растворившись посреди унылой комнаты с выцветшими обоями.

А молодой человек остался в одиночестве, наедине со своими надеждами, страхами и сомнениями. После жаркого разговора он почувствовал себя неизмеримо старым и усталым - последние силы ушли у него на то, чтобы не слушать тягостных слов. И еще чувствовал он, что не в силах освободиться, от тех тяжелых дум, что разбудили в душе его эти слова, сказанные Палеоном. А потому повторял про себя и фразы юноши и свои собственные ответы на них, чувствуя при этом, сколь разительно отличается от него усталого и обессиленного одиночеством и почти бесплодными надеждами - брызжущей энергией юности и какой-то беззаботной удали - его собеседник.

Только на следующее утро, очнувшись от мертвенно безликого сна, к которому, - о, ужас! - стал постепенно привыкать, молодой человек понял, что по прошествии времени готов признать правоту слов за Палеоном. Признать, пускай это и звучало для него похоронной музыкой, что возлюбленная его Мулиэра не решилась переступить грань, не рискнула пожертвовать своим портативным бессмертием в угоду нескольким, - а сколько бы она протянула в этом городе? - годам счастья, а осталась ожидать... чего? - следующего ли принца? долгожданного решения вековечной проблемы? кто знает, с ходу на подобные вопросы и не ответить. И еще признать, что пророчество о его появлении, полученное верховным мудрецом и любовь к Мулиэре, суть вещи друг к другу не имеющие ни малейшего отношения, ведь весть о прибытии могла иметь и другой смысл. Он вспомнил неожиданно: ведь плакала же дриада, указывая ему, тогда еще чужаку в том мире, дорогу в Рошанну, а слезы лесной нимфы что-то, да значат....

Если так оно и есть, то все меняется совершенно...

И тут молодой человек неожиданно задумался первопричине своих бед и несчастий, о султане демонов Азатоте, и первое, с чего он начал свои размышления - с его таинственного имени.

Что значит имя? - размышлял молодой человек: две первые буквы являют собой начало и конец одного из алфавитов, пользующихся во многих странах его мира уже незапамятные века. Они суть символ бессмертия, ими назвал себя богочеловек, когда-то давным-давно, когда бродил он среди людей, и когда искали его среди учеников его и не могли отыскать слуги позабытого правителя. С той поры - так уж повелось в его мире - священные буквы эти используют демоны как частицу своего имени, - ибо и они тоже бессмертны. Следующая же буква означает отрицание, и пришла она в этот язык из языка куда более древнего, но и по сию пору не позабытого. Отрицает же она новое имя, имя, хорошо знакомое богочеловеку, ибо тогда оно значило многое, и лишь спустя долгие столетия утратило и себя, и своего владельца - бога мудрости у народа, явившегося миру на самой заре цивилизации, во времена, когда земля была молодой, и боги спускались с небес, дабы менять лик ее по своему усмотрению, а люди вмешивались в их судьбы. Тогда земля была чистой и юной, покрытой невинной зеленью лесов и голубыми водоемами океанов, а поэты в те далекие времена слагали оды в честь ее неоскверненной красоты. То было время иных снов безумного Азатота, чистых и спокойных, внезапно сменившееся нынешним с той особенной легкостью, с какой перетекают одно в другое видения отягощенного безумием существа.