Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 17 из 45

В душу Бородулина как-то исподволь, незаметно стала просачиваться грусть. Жена опять вспомнилась, а рядом с ней Анна. Впереди, в мечтах, свобода и новая жизнь без Дашки, без греха, а - странное дело! - нет в сердце радости. Иван Степаныч вяло осмотрелся кругом и зевнул. Его баюкали и зыбкая ступь лошади, и молчаливый сумрак дня. Стало ко сну клонить. Он весь устал: хорошо бы броситься на мшистый пригорок и заснуть. В голове шумело, хотелось потянуться, хотелось крикнуть. Хорошо бы кисленького выпить, холодного. Нешто повернуть коня? Нет, начато - кончено. А чтоб покорить грусть, и сонливость, и молчанье тайги, он запоет веселую.

Бородулин потрепал по крутой шее лошадь, откашлялся, расправил усы и затянул:

Как-ы во темынай нашей да стороныке

Возрастилась мать-тайга-а-а...

Ты таежная глухая,

Сама темына сторона-а-а-аа...

Одинокими и чужими летят звуки во все стороны.

Бородулин смолк и прислушался. Песня замирала, путаясь в макушках леса. Он зычно крикнул и вновь насторожил слух. То ли эхо откликнулось, то ли голос позвал и захихикал. Иван Степаныч остановил лошадь. Тихо. Только в ушах гудит, а тоска все еще не бросает сердца.

"Надо бы Илюху взять... Черт... Дурак..."

Он стегнул коня и с версту ехал вскачь... Но лишь пошла лошадь шагом, беспокойство опять приступило, вновь что-то померещилось.

- Спотыкайся! - крикнул он лошади и, чтобы не чувствовать одиночества, то посвистывал, то вяло тянул-мурлыкал без слов песню.

Он поет, и тайга поет, уныло скулит-подвывает. Он оборвет, и тайга враз смолкнет, притаится, ждет.

- Ну, теперича... тово... - шепчет Бородулин.

Он знает, что тайга озорная, пакостливая: только поддайся, только запусти в душу страх, - крышка.

"Едет, едет..." - "Ну, еду". - "Ну и поезжай..." В овраге стон послышался. По спине Бородулина ползут мурашки.

- Господи! - передохнул он, - благозвонный колокол надо пожертвовать...

- Господи, - сказал кто-то сзади.

Иван Степаныч, надвинув на глаза шляпу, круто рванул узду и поскакал на голос, весь дрожа. Нет никого. В овраге пусто, по дну ключик бежит, по берегам в белом цвету калина.

- Больно боязлив. Баба худая... Дурак, черт... - обругал себя Бородулин.

Кто-то опять застонал, закликал. Бородулин отмахнулся. Раскачиваясь от дремы в седле, он клевал носом.

"Неможется... свалюсь..."

Надвигался вечер. Небо посерело, сумрак сгущался в глубине тайги, а из низин тянуло серым холодом. Утомленный конь, спотыкаясь, бежал усталой рысью.

- Бойся! - вяло крикнул Бородулин и очнулся. - Надо поворотить...

Ну, зачем ему в Кедровку? Он приказчика пошлет, он стряпку пошлет.

"Деньги найдешь - быть". Чайку с малиной... в баню бы, веником похлестаться... "Батюшка, пожалей, родимый, пожалей..."

"Анка... Аннушка..."

"Подлец ты, кровопивец..." - "Прочь, харя прочь!" - "Я тебя знаю, подлеца", - "Кого такое?" - пытается спросить Иван Степаныч. Огненные круги в глазах рассыпаются искрами, голова совсем отяжелела и гудит.

- Уходи, я тебя не звал, - шепчет Иван Степаныч, - я за упокой молюсь, за твою душу каждую службу молюсь...

"Молишься? - шипит бродяга, тот самый, что сдал Бородулину большой самородок золота. - Сожег в бане да молиться начал?.. Ах ты плут..."

Ивана Степаныча вдруг качнуло, едва в седле усидел. Он передернул плечами и часто закрестился, пугливо косясь на потемневшую стену тайги.

- Обещаюсь тебе, господи, благозвонный колокол купить, - озирается назад, не гонится ли кто. - Уж правильно... правильно жить буду... Спаси-помилуй!

А голова все тяжелеет, озноб вплотную охватил. Тянется к фляге и жадно пьет коньяк.

"Убил..." - "Кого убил?" - "Себя убил". - "Когда?" - "А помнишь... Завтра-то..."

"Завтра?.." - вздрагивает купец и слышит: пересмехаются тихим смехом обугленные, черные, как монахи в рясах, деревья таежной гари.

Мрачней и угрюмей становится тайга. Конь храпит, трясет головой, взмахивает хвостом, отбиваясь от комаров.

"Вот вытащи из болота, тогда дам рубль..." - "Ну и наплевать. И не вытащу..." - бредит во сне Бородулин, но чей-то голос все громче и уверенней:

- Эй, помоги, добрый человек, лошадь завязил!

"Ха-ха-ха... Лошадь? - усмехается купец. - На мне крест... Не больно-то возьмешь..."

- Помоги, батюшка...

И собачка залаяла.

- Пшел! - кричит, пробуждаясь, Бородулин и стегает коня.

- Стой, стой!.. Ради бога, помоги...

А собачка пуще.

Оглянулся: серое от болота катится.

- Кто таков, что нужно? - схватился Бородулиы за ружье и видит: мужик подошел с собачкой.

- Дядя Пров?!

- Я... По дочку мы с Лысанькой к тебе ехали, - сказал мужик, оглаживая собачонку, - да, вишь, лошадь в болото завязил... Еду я, еду да задумался чегой-то, глядь, а лошадь-то и свернула... Увидала воду... Вот и бьюсь сколь времени... Ради бога, помоги...

Слез купец с коня. Ноги - как чужие. Сам дрожит. Озноб всю силу съел.

- Чего-то неможется, - сказал он Прову. - Вчерась возле речки ночевал в тайге, - простыл, видно.

Густые сумерки серели на прогалине, а в тайге из трущоб и падей выросла тьма. Болото, куда направились Пров и Бородулин, курилось белым холодным туманом, сквозь который прорывались испуганный храп и ржанье лошади, а в стороне старательно крякал коростель. Набросав вокруг лошади жердей, Бородулин за гриву, Пров за хвост вытащили ее и вывели на сухое место.

Пров боялся сам завести разговор о дочери, опасливо и испытующе посматривал на купца, стараясь в его глазах выведать нужное.

Бородулин, почувствовав это, сказал:

- А девка твоя, слава богу, ничего...

- Ничего?! - воскликнул ликующим голосом Пров. - Ну-ка присядем на минутку, Иван Степаныч... А как же Овдоха путала...

- Какая Овдоха? - спросил купец, прикладывая к вискам холодный мох.

- Да тут... У нас в деревне... Баба одна кривая... За попом к вам ездила. Вот она и болтала, быдто бы...

- Врет, - раздумчиво ответил Бородулин и умолк, а сердце Прова сжалось и сильно застукало.

Бородулин хотел все рассказать отцу Анны, но не знал, как бы лучше подойти, с чего бы начать. Язык совсем потерял себя, непослушным сделался, и остановилась мысль.

Наконец собрался с духом.

- Видишь ли, Пров Михалыч... какие, значит, дела-то... Этово... как это... ну... Словом, я должен упредить тебя... И все такое...