Страница 23 из 76
Прикидывая так и сяк, Николай колесил по весенним колхозным магистралям. К пяти часам, сдав одновременно с Мотылем свои средства передвижения и работы вечно веселому Мирону, Куль присоединился к остальным бесконвойникам, уже ожидавшим автобуса у здания правления колхоза "Хумский партизан".
Через двадцать минут Кулин, уже проходя через шмон, вспомнил, что так и не заехал к Ксении, хотя и обещал.
7.
Ужин, базары блатных.
Перед ужином в шестом отряде все стояло на ушах. Мужики прослышали, что Крапчатый, вор в законе, чьему слову подчинялась вся зона-монастырь, созывает сходняк. Простым зекам не по масти было встревать в блатные разборки, которые могли кончиться прибытием прапоров и малоприятной беседой на вахте, и поэтому они старались переместиться или в соседнюю секцию, или в комнату ПВР, или в клуб. Остались лишь те, кому все было до фени, черти да шестерки, или считающие себя приблатненными.
Четыре двухъярусных шконки составили квадратом, оставив проход внутрь этого сооружения, занавесили простынями. Личный шестерка Крапчатого по прозвищу Доктор, работавший до закабаления где-то в медицине, составил стол из четырех табуреток, накрыл его скатертью в горошек, и теперь на этой постройке, Доктор постарался, чтобы она не была шаткой, стояли тарелки с нарезанным белым хлебом, ломтями ветчины, колбасы и сыра. На одной из шконок, прикрытые стопой подушек, парились три банки "индюхи". Все это, и сам факт наличия угощения, и сама обстановка, должны были показать приглашенным, что сегодня от них зависит очень важное решение.
Сам Крапчатый, мужчина лет пятидесяти пяти, уже полностью седой, бледный, с многочисленными следами оспы на лице, которое от них не утратило какую-то извечную привлекательность, сидел на шконке и задумчиво курил "Camel", стряхивая пепел в стоящую рядом хрустальную черепашку. Вор в законе только недавно поднялся из БУРа, Барака усиленного режима, где провел последние полгода и сейчас перед ним стояла задача поставить на место подраспустившихся за время его отсутствия блатных и, заодно, определиться с инициативой Свата.
Сват, блатной третьего отряда, как только узнал, что зек, которого нашли сегодня с утра нанизанным на прутья решки, не побегушник, а жертва каких-то разборок, поднял в отряде кипиш и стал призывать зеков не выходить на работу, пока кум не найдет убийцу. С одной стороны, Крапчатый был полностью за. По воровскому закону лишь он один мог в этом лагере карать и миловать. И убийство непонятно в чем повинного мужика, которое прошло мимо Крапчатого подрывало его авторитет, и заставляло немедленно действовать. И, кстати, не бунтом, это могло привести лишь к одному финалу - расформированию зоны, а показательной казнью убийц. Но, с другой стороны, Сват апеллировал к администрации, словно и не было на зоне хозяина из воров. Такое поведение тоже требовало адекватной реакции. И, именно из-за этого косяка, Крапчатый уже не мог поставить мужиков на отказ от работы.
Напротив вора в законе сидел осужденный Алексей Жданович Снегов по кличке Колесо. Он являлся чем-то типа заместителя Крапчатого и в его отсутствие держал отряд и лагерный общак. Однако, на всю зону-монастырь его влияния не хватало. Колесо был молод и блатовал из-за наличия крепких кулаков, поверхностного знания карате и хронического лентяйства. Других положительных качеств у него не наблюдалось. Лёшку Снегова Крапчатый терпел лишь из-за того, что при Колесе зеки чуть ли не выли, страдая от притеснений на грани беспредела и лишь когда в отряде появлялся вор в законе, все устаканивалось. Крапчатый при всех журил Снегова, после чего зеки могли какое-то время пожить спокойно. До тех пор, пока куму не приходило в голову вновь закрыть авторитета.
Постепенно стали подтягиваться отрицалово и из других отрядов. Первым появился Репей из девятого отряда. Он громогласно поприветствовал Крапчатого, обменялся с ним крепким рукопожатием и молча сел курить, дожидаясь остальных членов сходняка.
В принципе, в каждом отряде, кроме первого, кумовского, который все равно давал на общак, и немало, было по одному-двое "официальных" блатных. Если количество принципиальных нелюбителей работы на хозяина и приверженцев воровских понятий превышало это число, Лакшин, чтобы не портить отчетность, устраивал их в больничку, на вечную койку, или на "блатные" должности. Так отрицалово становились бригадирами, помощниками бригадиров, шнырями, завхозами. На всех этих работах требовалось умение управлять людьми, но на это шерстяные шли с большей охотой, нежели на отсидку в ШИЗО или БУРе.
К этому моменту на зоне блатарей было только пятеро. Остальные подкармливались регулярными гревами в шизняке или БУРе. Но на сходняк были приглашены и представители восьмого отряда, завхоз Котел и его шныри, Шмасть и Пепел. Кроме них обязан был прийти Пятнадцать Суток, шнырь ШИЗО, которому сидевшие там шерстяные передали свои малявы с мнениями.
Если утром Крапчатый хотел сперва разобраться со шнырями и завхозом восьмого, то сейчас более срочных действий требовал Сват. Когда тот появился, вор в законе преувеличенно радостно поприветствовал блатного. Тот, не напрягся, не почувствовал подвоха, что окончательно решило его судьбу.
- Доктор, - позвал Крапчатый когда в сборе были уже все, - А не пропишешь ли ты нам чайку?
- С удовольствием. - без лишнего подобострастия, но предельно уважительно отозвался шестерка. Он моментально раздал стаканы, разлил по ним заварку, первой наполнив емкость Крапчатого.
Котел, который впервые присутствовал на такой сходке, чувствовал себя крайне неуютно. Почти все лица здесь были незнакомыми, и на каждом из них, словно глубоким резцом, была выдавлена печать безжалостности. Завхоз каким-то шестым чувством понял, что здесь собрались люди, обладающие немалой властью и привыкшие эту власть применять не раздумывая.
- Мужики, - разнесся по секции голос завхоза шестого отряда, - Выходим на ужин!
- Это не нам. - расхохотался Колесо. - У нас тут все свое...
Чай уже давно был в хапчиках, но никто не пил, ожидая, пока первый глоток сделает Крапчатый. Он же, желая внести некоторое напряжение, все крутил стакан в пальцах, не спеша отпивать. Молчание тягостно затянулось и когда вор в законе почувствовал, что наступил некий предел, он сделал небольшой глоток и предложил: