Страница 10 из 47
Правда, эта внутренняя целевая установка должна в зависимости от обстоятельств претерпевать перед мировой общественностью психологически обусловленные пропагандистские коррективы. Но от этого в самой цели войны ничего не меняется. Ею есть и остается уничтожение наших западных противников.
Генералы возражали против чересчур поспешного наступления на Западе. Но фюрер пояснил им, что время работает на противника. Победы в Польше, напомнил он, стали возможны потому, что Германия сражалась на одном фронте. Эта обстановка еще сохраняется, но как долго?
Никаким договором и никаким соглашением нельзя с определенностью обеспечить длительный нейтралитет Советской России. В настоящее время есть все основания полагать, что она не откажется от нейтралитета. Через восемь месяцев, через год или даже через несколько лет это может измениться. Незначительная ценность соглашений, закрепленных договорами, именно в последние годы проявилась во всех отношениях. Самая большая гарантия от какого-либо русского вмешательства заключена в ясном показе немецкого превосходства, в быстрой демонстрации немецкой силы.
Что касается Италии, то ее поддержка Германии зависит главным образом от "прочности фашистского влияния в этом государстве и в значительной степени от жизни самого дуче". Здесь тоже играет роль фактор времени, как это было с Бельгией и Голландией, которые оказались бы вынужденными под давлением западных союзников отказаться от своего нейтралитета, а это нечто такое, чего Германия не может ждать сложа руки. Даже в отношении Соединенных Штатов "время следует рассматривать как фактор, работающий против Германии".
Конечно, признавал Гитлер, в большой войне Германию подстерегают и опасности. И он тут же перечислил некоторые из них. Дружественные или недружественные нейтралы (в данном случае он, вероятно, имел в виду прежде всего Россию, Италию и Соединенные Штаты) могут перейти при известных условиях на сторону противника, как это случилось во время первой мировой войны. Нужно также иметь в виду, продолжал он, "ограниченную продовольственную и сырьевую базу" Германии, что затруднит производство средств, необходимых для ведения войны. Величайшая опасность заключается в уязвимости Рура, подчеркивал фюрер. Если противнику удастся поразить сердцевину немецкого промышленного производства, это "рано или поздно приведет к нарушению военной экономики Германии и, следовательно, к крушению ее военных возможностей".
Следует признать, что в этом меморандуме бывший ефрейтор продемонстрировал поразительное понимание военной стратегии и тактики, не отягощенное никакими моральными соображениями. На нескольких страницах анализируется новая тактика использования танков и самолетов, получившая развитие в ходе польской кампании, и даются подробные указания, как эта тактика может сработать на Западе и даже где именно. Главное, по мнению фюрера, заключается в том, чтобы не допустить повторения позиционной войны 1914-1918 годов. Бронетанковые дивизии должны быть использованы для решающего прорыва.
Ни при каких обстоятельствах их нельзя бросать на гибель в бесконечные лабиринты улиц бельгийских городов. Поэтому им необязательно самим атаковывать города. Необходимо, чтобы они обеспечивали в оперативном отношении непрерывное продвижение войск и массированными ударами по обнаруженным слабым местам препятствовали стабилизации фронта противника.
Это был потрясающе точный прогноз войны на Западе, и когда читаешь этот прогноз, невольно удивляешься, почему же никому из союзников не пришло в голову ничего подобного.
А это тоже относится к стратегии Гитлера. Единственно возможный район наступления, по мысли фюрера, через Люксембург, Бельгию и Голландию. При этом необходимо иметь в виду две военные задачи: разгромить голландские, бельгийские, французские и английские армии и овладеть позициями на берегах Ла-Манша и Северного моря, откуда люфтваффе смогут "со всей жестокостью" поразить Великобританию.
Возвращаясь к вопросам тактики, он сказал, что прежде всего необходимо импровизировать.
Особенности этой кампании могут вынудить применять в самых широких масштабах импровизации в максимально большом объеме, сосредоточивать на отдельных участках как в обороне, так и в наступлении силы сверх нормативов (например, танковые и противотанковые части), в то же время на других участках довольствоваться меньшими силами.
Что касается времени наступления, то Гитлер говорил своим несговорчивым генералам, что "время наступления при всех обстоятельствах, если есть хоть какая-то возможность, нужно определить на эту осень".
Немецкие адмиралы в отличие от генералов не нуждались в подталкивании со стороны Гитлера к наступательным действиям, несмотря на существенное превосходство британского военно-морского флота над немецким. По существу, на протяжении второй половины сентября и первых дней октября адмирал Редер уговаривал фюрера снять путы с военно-морских сил. Это делалось постепенно. 17 сентября немецкая подводная лодка торпедировала английский авианосец "Карейджес" у берегов Ирландии. 27 сентября Редер приказал карманным линкорам "Дойчлйнд" и "Граф Шпее" покинуть район укрытий и атаковать английские суда. К середине октября на их счету уже было семь английских торговых судов и захваченное в качестве приза американское судно "Сити оф Флинт".
4 октября немецкая подводная лодка "U-47" под командованием обер-лейтенанта Гюнтера Приена проникла, казалось бы, в недоступную английскую военно-морскую базу Скапа-Флоу и торпедировала стоявший на якоре линкор "Ройал Оук"; при этом погибло 786 офицеров и матросов. Это был бесспорный успех, в полной мере использованный Геббельсом в пропагандистских целях и поднявший авторитет флота в глазах фюрера.
С генералами дело обстояло хуже. Вопреки указаниям, содержавшимся в длинном, обстоятельно продуманном меморандуме фюрера и Директиве э б и предписывавшим быть готовыми в ближайшее время к наступлению на Западе, они явно не торопились. Их не волновали какие-либо моральные аспекты, связанные с нарушением гарантированного нейтралитета Бельгии и Голландии. Они просто сомневались в успехе в настоящее время.