Враги

Дело уверенно шло к свадьбе. Все знакомые считали их пару идеальной. Жених - человек с солидным положением в обществе. Невеста - выпускница института благородных девиц, типичная петербургская барышня, красивая и весьма неглупая дочь представителей старой русской аристократии, столь удачно вписавшихся в жизнь нового государства. Он старался постоянно оказывать ей знаки внимания. Она тоже давала понять, что он ей небезразличен, впрочем, делала это с соблюдением всех тонкостей аристократического этикета. Алексея устраивало, что их намечающийся брак более напоминал договор сторон, нежели "плод страсти". Пройдя через горнило смут, войн и переворотов, он решил, что любая страсть быстро улетучивается. Лучше сразу четко осознавать, на что идешь, договориться об условиях союза, чем обрекать себя на многочисленные выяснения отношений после того, как первое ослепление страстью пройдет.

Впрочем, сегодня он пришел с целью побеседовать с господином Коковцевым как с вице-президентом банка. Он терпеливо дождался, когда закончится легкий ужин, на который каждый субботний вечер его приглашали Коковцевы, и дамы удалились в комнату-салон, чтобы проследить за сервировкой чайного сервиза, а Алексей с главой семейства, оба в дорогих английских костюмах, направились в кабинет, чтобы провести там полчаса в приятной беседе. Произнеся несколько стандартных замечаний о превратностях петербургского климата, Алексей проговорил:

- Вы знаете, Василий Семенович, я решил заняться коммерцией.

- Вот как? - поднял брови Коковцев. - В какой же области, позвольте узнать?

- Один из моих старинных товарищей, еще по флотской службе, запатентовал специальные фильтры для очистки водопроводной воды. Мы планируем начать производство таких фильтров для нужд домовладельцев Петербурга и других городов Северороссии, для чего создали акционерное общество. Патент господина Набольсина, который он внес в уставной капитал, мы оценили в двадцать тысяч рублей, я внес двадцать тысяч из своих личных сбережений, и еще на тридцать тысяч мы привлекли средства частных пайщиков, в основном наших бывших сослуживцев. Закупили оборудование, арендовали цех. Но для начала производства нам не хватает еще пятидесяти тысяч. Это на закупку еще части оборудования и создание оборотного капитала. Мне была бы чрезвычайно полезна ваша консультация насчет того, как бы мы могли получить банковский кредит на эту сумму. Существующая процентная ставка по кредитам на три года - двенадцать процентов годовых - великовата. Да и залоги банкиры находят недостаточными. А терять контрольный пакет акций нам с Набольсиным очень не хотелось бы.

- Что же, вы находите это дело перспективным? - поинтересовался Коковцев.

- Чрезвычайно перспективным, - кивнул Алексей. - Я знаю, что многие состоятельные люди, и мои знакомые в том числе, были бы очень заинтересованы в подобной продукции.

- А позвольте узнать, как распределены должности в вашем акционерном обществе? - осведомился Коковцев.

- Я - президент, господин Набольсин - первый вице-президент, курирует вопросы производства и технологии.

- Ага, - протянул Коковцев. - А имеете ли вы расчеты перспектив продаж и планируемых прибылей, а также документ, определяющий вашу стратегию развития?

- Разумеется, - кивнул Алексей.

- Было бы интересно с ними ознакомиться, - произнес Коковцев. - Не откажите в любезности прислать их завтра ко мне на службу. Если я найду их обоснованными, то, полагаю, смогу провести в кредитном комитете решение о долгосрочном ссужении вам необходимой суммы нашим банком под невысокие проценты. Вообще, вам бы стоило сразу обратиться ко мне по поводу этого проекта. Вы ведь понимаете, что можете рассчитывать на особое отношение с нашей стороны, генерал.

* * *

- Твоя любимая экология, - усмехнулся Генрих, глядя на Артема. - Я смотрю, ты ведешь "крестника" по всем закоулкам, по которым ходил сам.

- Ну да, экология, - ответил Артем, - что в этом такого? Скоро для них это станет главной проблемой. Вспомни, чтобы создать нужный политический расклад к двадцать первому веку, мы начали работать еще в веке четырнадцатом. Ты сам всегда говорил, что любой общественный процесс требует постепенности и плавного течения, потому что, если он происходит взрывообразно, отрицательные последствия неизбежно велики.

- Говорил, - усмехнулся Генрих, - только зачем ты все через одного человека делаешь? У тебя что, больше кандидатов нет?

- Да есть, - отмахнулся Артем. - Ему, правда, будет легче поднять эту фирму.

- Но ты ведь подстроил их встречу не только ради этого, - произнес Генрих. - Да и Набольсину ты начал внушать идею систем экологической очистки, когда понял, что он неизбежно пересечется с твоим "крестником". Ты планируешь что-то изменить в нем, а не с его помощью. Я прав?

- В общем, да, - кивнул Артем. - Я полагаю, когда он выполнит свою задачу, то вполне сможет присоединиться к нам. К концу века противостояние с коммунизмом будет уже неактуально. Борьба с экстремизмом - это тоже не слишком долгосрочная задача. Я хочу, чтобы он работал над действительно важными проблемами.

- Вряд ли он будет готов прийти сюда психологически, - поморщился Генрих.

- Почему? - удивился Артем. - Он быстро растет, совершенствуется. Он получил возможность учиться у трех мастеров высочайшего класса. Чего же ему не хватает?

- Умения владеть страстями, - произнес Генрих.

- Не согласен, - покачал головой Артем. - Он уверенно идет по этому пути.

- Он ставит страсти под контроль, чтобы удовлетворить свою главную страсть - победу над врагом, - произнес Генрих. - Он делит мир на наше и не наше. Он даже не понимает, что все горести и беды, безумное противостояние и другие многочисленные проблемы нужны ему, чтобы он развивался. Пока он видит перед собой врага, он не в состоянии разглядеть бога. А человеку, который не ощущает единства вселенной, путь сюда закрыт.

- Ему еще предстоит множество испытаний и боев, - ответил Артем. - Он поймет.

- Не уверен, - вздохнул Генрих. - Он, как и его бывший приятель, слишком поглощен схваткой.

* * *

Звуки траурного марша заполняли заледенелое пространство Красной площади, били Павлу в уши, разрывали его душу. Павла душили слезы. Он видел, как вожди партии подняли гроб с телом товарища Ленина и направились к временному мавзолею, построенному за несколько дней у кремлевской стены. Всем своим нутром Павел ощущал горечь невосполнимой утраты, скорбь по человеку, который указал путь, объяснил, за что надо бороться и умирать.