Звездный корсар

Знаю — ты насмехаешься надо мною. Все подчинилось твоей тирании — звезды, планеты, галактики, мегамиры, атомы, амебы, космические метаморфозы, катаклизмы, теории, неисчислимые формы жизни. Вижу за окном клен посреди асфальтовой площадки, с него слетают сотни, тысячи гармоничных самолетиков-геликоптеров.

Легкие, волшебные творения, несущие в себе зародыши множества кленов.

Матерь-природа! Зачем такие бессмысленные потери? В мертвое покрытие сеять нежную жизненную плоть? Вот где твое торжество, Хронос! И только дух Человека не подчинился тебе. Ты ненавидишь его, ненасытный Хронос, ибо если человек откроет глубинную тайну бытия, ты исчезнешь, как призрак.

Но знаю я, что мечта духа недостижима, пока нет единства, пока беспредельность клокочет враждой и хаосом. И поэтому ты хохочешь, поэтому я слышу твой властный голос — презрительный, пренебрежительный:

— Мизерия, иллюзия природы. Пена моего океана. Ты смеешь поднять голову для возражения? Знай же, что и твой протест — моя игра. И твое Я — лишь случайность в химеричном сплетении моих вселенских превращений…

О этот бесконечный внутренний монолог, диалог. Интеллектуальное самопленение, из которого нет достойного выхода. Кто даст ответ? Без иронии, без насмешки, как равный равному?

Росток прорастает из зерна, стебель из ростка, цветок из стебля, плод из цветка.

Извне — только лучи солнца, целительные дожди, воздух. А причина и следствие — в зерне. И загадка Я — во мне. Познай себя. Древний, мудрый, бессмертный завет.

Но… сказать легко. А где же тот кончик нити, чтобы ухватиться за него?

Пока не разгадаю эту чудовищную загадку — не успокоюсь. Тысячелетиями люди бились о стену Хроноса, попадали в его ненасытное чрево, гибли во мраке небытия, призывая тех, которые оставались в мировом инферно:

— Думайте, сражайтесь! Помните о нас, о тех, кто стал почвой для вас, для роста вашего цветка сознания!..

…Звонила Вита. Звала. Я уже хотел все забыть, лететь к ней. Снова ощутить тепло женских рук, заглянуть в прозрачные глаза, слушать тревожный шепот. Но что-то во мне решительно восстало. Не хочу! Если нет в объятиях радости, прочь из тех объятий! Они становятся кандалами.

В телефонной трубке плыло ледяное молчание. Пространство уже не имело значения.

Нас разделяло нечто большее, чем расстояние.

Быть может, когда-нибудь встретится МОЯ? Вот тогда… Ах, дурень, дурень!

Правечная легенда Платона морочит всем нам голову. Разделенные половинки? Ищите, ищите! Сливайтесь в жарком порыве, а затем беспощадный Хронос воспользуется плодом вашей интимности: вынудит крутить колесо мира ваших наследников. И так без конца. Пока не придет новый Платон, чтобы провозгласить новую идею.

Прости, гениальный учитель! Я не восстаю против тебя, я только хочу дополнить твое кредо. Не на половинки разделили вселенское единство жестокие боги, а на бесчисленное множество страдающих частиц. Океан форм. Вернуть им единство — вот какая задача достойна человека. Полюбить женщину — проще. Надо полюбить беспредельность и вместить ее в своем сердце…

Прощай, Вита! Плачет мое обычное, человеческое, земное Я. И спокойно замерло космичное. Спокойно? А может быть, я лгу? Как просто я разделил себя на «земного» и «космичного». «Космос отражается в каждой капельке воды, в зенице каждого ока», — утверждали древние мудрецы. А ты…

Хватит! Достаточно логической паутины… Сухое клацанье рычажка аппарата.

Техника двадцатого века. Как легко она соединяет и разъединяет души. Дар Хроноса. «И огонь сводит с неба на землю». Древний дракон манит, пленяет.

Регламентирует встречи и разлуки.

А сердце болит. Разум не может его успокоить, оно суверенно, независимо.

Страдай, мое сердце, страдай!..

Но где же главный рычаг для анализа и синтеза? Чем сдвинуть монолит, айсберг нашего незнания, непонимания, невежества, стереотипов и катехизисов мышления?

Сознание, осознание — вот солнце внутренней вселенной. Только так. Потеря сознания низвергает нас в бездну небытия и безразличия. Покой? Может быть. Но и отсутствие любого смысла. Мы отвергли геоцентризм, эгоцентризм. Это справедливо.

Но духоцентризм, разумоцентризм — это завет грядущих Коперников. Ибо эта Вселенная — наша, человеческая Вселенная, где наблюдатель — центр и демиург.

Разве напрасно космогония вынуждена ввести в свои постулаты антропный принцип?

Но сознание обладает беспредельным спектром познания. Мы устремились к научно-техническим, аналитичным лучам исследования. И в конечном счете — ужаснулись, ибо очутились среди метагалактической кучи форм, миров, шаров, осколков, к тому же — стремящихся в никуда, в ничто, рассыпающихся в необъятную пустыню антипространства. Пора обратить внимание на альтернативные, парадоксальные пути. Кроме научного видения мира есть много иных — тоже суверенных и закономерных. Видение художественное, музыкальное, религиозное, мистическое, прагматичное, детское, взрослое, консервативное, утопичное, мифическое, сказочное, импровизационное; восприятие утилитарное, безразличное, радостное, пессимистическое. Прошлое нагромоздило много зерен познания и представления о мире. В тех зернах — искры сведений о космоистории, без понимания которой нам никогда не выбраться из мирового инферно. Один знакомый студент взволнованно рассказывал мне, что небеса иногда представляются ему необъятной крышкой гроба, а звезды — гвоздями, коими эта крышка заколочена.

Ужасное видение! Но оно почему-то появилось? И на это тоже надо дать ответ.

Древнейшая книга — Библия. Книга бытия. Легенда об Адаме и Еве. Странные символы. Некая алгебра духа. Демиург творит людей «по образу и подобию своему».

Но не просто «мужчину и женщину», а — «мужеженщину», андрогина, существо титаническое, подобное по мощи создателю. Дается завет: населяйте планету, умножайтесь, владычествуйте над жизнью, любите ее. Что ж! И такую гипотезу можно принять. Некая суперцивилизация создает направленную эволюцию «по образу и подобию» собственного кода. Возможно, эта цивилизация Х не биполярна, а цельная, обладает синтезом начал и рождает свои подобия непосредственно, «отпочковываясь». Но позже что-то случилось. Создатель на седьмой день «почил».

Суперцивилизация оставила новорожденную эволюцию на произвол судьбы — развиваться самостоятельно и сражаться с враждебными силами Космоса. Затем некий демиург вторгается в течение планетарного эксперимента. Он навевает на Первочеловека гипнотический сон, разделяет начала, Ева выделяется из Адама. То, что рождается от этих «полулюдей», уже смертно. Ничего удивительного нет: только ПОЛНЫЙ ЧЕЛОВЕК может быть вечным. «Половинки» должны воссоздавать себя в потоке ущербного бытия, стремясь к утраченной ЦЕЛОСТИ. Не напрасны ли такие старания? И что там произошло, на заре земного творения? Что завещали нам пращуры, если отбросить религиозные построения и посмотреть в глубь завета?

Безусловно, агрессивное вторжение в течение ПЕРВОЖИЗНИ. Достаточно сравнить оценки создателя («и увидел Бог, что это хорошо»), с тем, что происходит дальше, и мы поймем: некто начал эксплуатировать новосозданную эволюцию. Сначала демиург вытягивает из Адама информацию об эволюции (требует «назвать» имена всех тварей), а затем расчленяет хомо космикус, хомо деус на двух несчастных хомо габилис, хомо сапиенс. А дальше? Океан ужаса и страданий. Братоубийство, появление смерти, построение городов, храмов, мечи, войны, походы, темницы, цари, рабы, жрецы, и так далее. Миллионы лет страдальческой жизни — борьбы со стихиями, суеверия, костры инквизиции, смерть мириадов безвинных детей и взрослых. Как оправдать такой эксперимент? Какое сердце должно быть у демиургов, чтобы оно не разорвалось от ужаса и боли?

Впрочем, боль, жалость, сострадание — то, быть может, лишь рефлексы нашего самосохранения? Ведь мы, экспериментируя, не жалеем деревья, камни, животных, рыб? А разве человека мы жалеем, если рассмотреть этот вопрос самокритично?