Страница 96 из 103
За забором находился бестиарий, в клетках кто-то копошился, в ноздри полуогра бил запах зверя. А у дальней стены, напротив ворот, темнела огромная туша спящего дракона, диктатора Ская Синего. С минуту разведчики внимательнейшим образом изучали двор, пытаясь запомнить всё, даже самые незначительные мелочи, затем тихо соскользнули на землю и прижались в тени стены.
— Каменные статуи — наверняка големы, — шепнул Реш.
— Согласен, — кивнул Скаут. — В крылья вдето толстое кольцо. На передних лапах цепи, крепятся к каменным столбам. Задние отсюда не разглядеть, но, наверное, они тоже прикованы.
— Скорее всего, — согласился человек. — Здесь ко всему подходят основательно. В сторожке может быть охранник. Или охранники.
— Спят крепко, как дети или профессиональные предатели, — хмыкнул полуогр. — В окошке темно, а через плёнку ничего во дворе не различить. Но вот звери в клетках могут поднять тревогу.
— Даже если не поднимут, громкую возню во дворе наверняка услышат стражники в башне.
— Согласен. Пожалуй, всё. Никаких ловушек я не заметил.
— Я тоже. Да и быть их не должно. Днём тут наверняка шатается скотник, вряд ли кто-то будет рисковать его жизнью. Двух големов для охраны дракона вполне достаточно.
— Уходим, — Олх ещё раз бросил внимательный взгляд на внешнюю стену. — Уходим здесь.
Ещё раз возиться с решёткой и засовом смысла не имело: проулок, в котором сейчас находились разведчики, упирался в ту же стену, светильники наверху стояли достаточно далеко, а, главное, стражники за прошедшее время не стали внимательнее относиться к своим обязанностям. Никто из них не заметил, как огр и человек перебрались через стену на улицы города.
В последнее время у Тейса испортились и характер, и товар. Содержатели трактиров и харчевен за глаза стали называть пивовара "старым козлом", да подыскивать себе других поставщиков, благо недостатка в зарабатывающих себе на жизнь изготовлением пива в Толе не было.
А как не горевать мужику, если болеет самое дорогое? Боли, рези, невозможность ублажить дражайшую супругу… Тут уж ничего не радует, да и не до работы…
Тейс обращался к лекарям, пил отвары, заплатил кучу денег, но облегчение не приходило. Болезнь не отступала. И каждую ночь он раза три-четыре просыпался, чтобы использовать ночную вазу. В такие минуты гнев пивовара был особенно силён. К счастью, его домочадцы в эти минуты мирно спали, а до той степени озверения, при которой детей или супругу вытаскивают из постели, Тейс пока ещё не дошел.
Вздохнув, стареющий пивовар бросил полный горечи взгляд в раскрытое окно, и неожиданно узрел, как по стене гладиаторской школы спускалась тёмная фигура. От неожиданности Тейс замер на месте, а таинственный незнакомец, закутанный в тёмный плащ, достиг земли и тут же исчез в переулке.
Дело было ясным: кто-то из гладиаторов втихаря пошел в ночь по бабам. От мысли о том, что какой-то вонючий раб проведёт ночь в страстных объятиях женщины и получит наслаждение и удовольствие, а он, Тейс, этого лишен, пивовар ощутил приступ горячего бешенства. Нет, так быть не должно.
Завтра утром непременно надо сходить к ланисте и рассказать ему об увиденном. Пусть любвеобильному рабу сполна отвесят плетей, забудет, что такое ночами по девкам шастать. Тейс представил, как будет корчиться под плетьми нарушитель порядка, и бешенство сменилось в нём злобным удовольствием. Наконец-то кое-кто расплатится за его страдания. Жаль, что нельзя будет посмотреть на это зрелище. Зато, как забегают по стене ленивые стражи, получив от ланисты надлежащее внушение, он сможет наблюдать уже следующей ночью. Должна, должна быть на свете справедливость…
Утренний посетитель не понравился Луцию Констанцию с первого взгляда. Во-первых, он был неприятно рыж, а, во-вторых, тошнотворно бледен. Вообще-то, на рыжих всегда загар плохо ложится, но в нездорово белом цвете лица гостя было что-то зловещее, отталкивающее.
— Зачем я тебе понадобился, почтенный? — недовольным голосом поинтересовался ланиста.
— Я исполняю волю благородного Зония Севера Глабра, благородный Луций, — ответил визитёр. Ко всему прочему, он ещё и сильно картавил, что, естественно, привлекательности ему не добавляло.
— В первый раз слышу это имя, — напрягся Луций.
— О, да, господин, вряд ли оно вам знакомо. Владения благородного Зония расположены далеко отсюда, в Кагмане и Шофе.
Ланиста пожал плечами: лагаты, конечно, очень благородные, но всех благородных в Империи запомнить выше человеческих сил.
— И что же желает твой господин? Приобрести нескольких гладиаторов?
— Не совсем так, благородный Луций. Видишь ли, произошла досадная ошибка. Нерадивый виллик моего господина продал купцам малолетнего раба, продавать которого господин вовсе не собирался. Мне приказано выкупить этого мальчика и вернуть его обратно. Поэтому я здесь.
— Посылать человека из Шофа ради какого-то мальчишки? Он что, мальчик для удовольствий?
Рыжий возмущённо запыхтел.
— Не к лицу тебе, благородный Луций, кидать тень на моего господина. Он верен своей супруге, благородной лагате Клеметии Глабр, союз с которой благословлён богами, и…
— Нет-нет, — спешно перебил ланиста. Выслушивать восторженного дурака, да ещё и низкорождённого, у моррита не было ни малейшего желания. "Верен супруге"… Луций любил свою супругу не меньше других мужей, скорее даже, побольше многих. Но это не мешало ему время от времени воздавать должное прелестям иных женщин. Дело насквозь житейское. Но те, кто строго блюдут супружескую верность, не желая замечать разницы между связью с женщиной и использованием ребёнка, этого, конечно, не поймут.
— Обереги меня Ренс, я не обсуждаю верность благородного Зония. Я лишь не понимаю, зачем ему столь сильно понадобился какой-то мальчишка-раб.
— Этот мальчишка — любимый слуга юного Порция, сына и наследника моего господина.
Луций Констанций кивнул: это всё объясняло.
— Итак, почтенный… почтенный…
— Рулон, благородный Луций. Рулон, сын Обоя, — суетливо представился рыжий посланник.
— Давай оставим в покое твоего отца, — досадливо отмахнулся ланиста. — Лучше скажи, о каком именно мальчишке идёт речь?
— Его имя Сергей. Ты купил его несколько дней назад.
— Ах, вот как…
Ну, ещё бы. Потому и норовист Шустрёнок, что любимцу сына и наследника наверняка сходили с рук многие шалости и шкоды. Потому, наверное, виллик и продал мальчишку втихаря проходящим купцам.
Ланиста поскрёб лысеющую голову. Посмотрел на мявшегося у порога рыжего Рулона, так и не получившего от хозяина комнаты приглашения присесть.
— Приходи завтра, — решил ланиста.
— Господин?!
— Завтра, говорю тебе. Я должен поразмыслить над твоим предложением.
Тяжело вздохнув, рыжий вышел из кабинета. И тотчас в дверь проскользнул Атрэ.
— Господин, к тебе пришел пивовар Тейс. Говорит, что у него очень важное дело.
— Я что, трибун, принимающий жалобы граждан? — раздражённо рыкнул Луций Констанций.
Подросток попятился и пролепетал:
— Важное дело, господин… Он говорит: очень важное дело…
Ланиста устало махнул рукой:
— Зови!