Снежный ангел

Розамунда влетела к себе в комнату и, захлопнув дверь, прислонилась к ней. «О Боже! Почему только Деннис не приковал меня к сиденью экипажа! Господи, как жаль, что он не сделал этого!»

Глава 4

Книги нашлись, целых девять штук. Граф Уэзерби не сомневался, что их доставил сюда не Прайс, а если и он, то с намерением использовать их в качестве пресс-папье или упора для дверей. Прайс не интересовался такими книгами, да и сам граф тоже.

И тем не менее лорд Уэзерби и Розамунда выбрали себе по книге и, устроившись в креслах по разные стороны камина, углубились в чтение.

Углубились! Он бы не удивился, обнаружив, что держит книгу вверх ногами. Однако пора перевернуть страницу. Его примеру тут же последовала Розамунда. Граф поднял голову и на какую-то секунду встретился с ней глазами.

Джастину уже надоело притворяться, будто чтение его увлекло. Это он предложил вместо игры в карты почитать, он боялся, что между ними опять возникнет то необъяснимое чувственное напряжение, которое они ощутили прошлым вечером. Розамунда с готовностью согласилась, из чего можно было сделать вывод, что ею владели сходные чувства.

За обедом они оживленно беседовали. Миссис Хантер рассказывала о своем окружении и соседях по поместью, где она прожила последние девять лет. При этом обнаружила такое знание человеческой натуры и такую точность наблюдений, что граф на протяжении всего обеда смеялся не переставая. Он, в свою очередь, тоже вспомнил некоторые эпизоды из детства. Мать и сестры, младшая из которых была старше Джастина на семь лет, обожали его.

– И потому меня страшно удивило, – сказал он, – когда, выйдя в свет, я обнаружил, что существуют женщины, не считающие меня верхом совершенства.

Розамунда смеялась.

Любой, кто увидел бы их в этот момент, решил, что они добрые друзья. Отчасти так оно и было. Говорить с Розамундой Хантер и слушать ее было легко и приятно. Но стоило повиснуть паузе, как возникала неловкость. Друзья не испытывают неловкости, если разговор замирает. В такие моменты было совершенно очевидно, что они испытывали друг к другу отнюдь не дружеские чувства.

– У вас интересная книга? – спросил лорд Уэзерби и подумал, что более бессмысленного вопроса придумать нельзя.

– Да, очень, – радостно откликнулась она. – Я всегда любила поэзию.

Граф утешил себя тем, что ее голосу недоставало искренности.

– А у вас – интересная? – спросила она.

– Да, весьма, – ответил он. – Проповеди всегда располагают к размышлениям.

«Вот и вся беседа», – подумал он, возвращаясь глазами, но отнюдь не мыслями к книге и напоминая себе, что пора перевернуть страницу.

Снег пошел снова. Не такой сильный, как раньше, но выйти на улицу уже было нельзя. Стало ясно, что, даже если за ночь снег прекратится, миссис Хантер не сможет отправиться на поиски брата раньше чем через день.

Это означало, что они проведут вместе весь этот вечер, следующий день и как минимум еще один вечер. Он не был уверен, что это ему по силам. Может быть, взять подушку с одеялом и уйти спать на конюшню?

Миссис Хантер надела этим вечером бледно-лимонное атласное платье, купленное им, чтобы подчеркнуть цвет волос Джуд. Однако платье изумительно шло и к темным волосам Розамунды. Обнаженные плечи она снова прикрыла шалью. Зачесанные на уши волосы были собраны сзади в простой узел. Глядя на склоненное к книге лицо молодой женщины, граф вдруг впервые заметил, какие у нее длинные и густые ресницы.

У нее была хорошая кожа – светлая и гладкая. Такую кожу хочется потрогать. Ему хотелось сделать это еще утром, но он едва осмелился слегка поцеловать ее, понимая, что стоит хоть чуть-чуть затянуть поцелуй, и он выставит себя полным идиотом. Но почему? Она чувствовала то же, что и он. Их одинаково тянуло друг к другу. Она – женщина, вдова. Не девушка, не девственница. Возможно, ей тоже хочется этого. Может быть, им удалось бы снять это напряжение, разрешив себе сделать то, о чем они постоянно думали еще со вчерашнего вечера.

Но не станет ли она впоследствии терзаться сожалениями и винить себя в том, что произошло? А он сам? Он никогда не ложился в постель с женщиной своего круга, с настоящей леди – только с дамами полусвета, продававшими свою благосклонность за деньги. К тому же через месяц состоится его официальная помолвка с Аннабелл.

Однако до того, как он приговорит себя к пожизненной верности одной-единственной женщине, оставался еще целый месяц свободы.

Он хотел Розамунду Хантер. Безумно. Если бы только заставить себя прочитать эту проповедь до конца, если бы только уговорить себя сосредоточиться на этой книге, может быть, ему бы удалось устоять перед искушением. Джастин вернулся на три страницы назад.

Он успел прочитать только два предложения, когда Розамунда внезапно вскочила на ноги.

– У огня слишком жарко, – сказала она и пересела на стул у окна, к нему спиной. Затем открыла книгу и продолжила чтение.

«Где же я остановился?» – подумал граф. Эти два предложения никак не укладывались у него в голове.

«Мне следовало сослаться на головную боль, – думала Розамунда. – Тогда я укрылась бы у себя в комнате и провела в безопасности еще одну ночь. Почему, ну почему я не додумалась до этого раньше? Ведь нашла же предлог, чтобы сесть ближе к окну и к нему спиной».

Теперь она хотя бы не видела его и могла спокойно сидеть и читать – или не читать, по своему усмотрению.

Розамунда была на грани истерики. Ей хотелось снова вскочить и закричать. Но вместо этого она перевернула еще одну страницу.

Ведь в этом нет ничего особенного, разве не так? Она слышала, что многие замужние женщины заводят любовников, хотя ее саму мысль об этом шокировала. «Как они смеют, – думала она каждый раз, – ведь мужья этих женщин обладают исключительным правом на их тело, так же как они обладают исключительным правом на тела своих мужей». Розамунда всегда страшно возмущалась, когда кто-нибудь говорил, что у большинства женатых мужчин есть любовницы.

Кроме того, ей было известно, что и вдовы очень часто заводят любовников. Это казалось Розамунде уже не таким предосудительным, хотя для себя она подобной возможности не допускала. Ей казалось немыслимым заниматься любовью вне брака. Это занятие было слишком интимным, и даже мысли о нем приводили ее в смущение.

Да, но ситуацию, в которой она сейчас оказалась, нельзя назвать обычной. И это продлится всего день-два. Это избавит ее от невыносимого напряжения и удовлетворит любопытство относительно более молодых мужчин. Какое вульгарное выражение! Она перевернула еще одну страницу.

Хотя в комнате по-прежнему было очень тихо, Розамунда каким-то образом поняла, что лорд Уэзерби отложил книгу и встал. И что, постояв несколько секунд неподвижно, он двинулся в ее сторону. Молодая женщина не отрывала глаз от книги, чувствуя, как сильно колотится у нее сердце, его удары отдавались болезненными толчками в горле.

Он просунул руки ей под мышки.

Розамунда закрыла глаза, почувствовав теплое дыхание у себя на шее, а затем его губы в ямке под ключицей.

– Я хочу заниматься с вами любовью, Розамунда, – сказал он. Она не узнала его голос, таким он стал низким и хриплым.

На мгновение она крепко зажмурилась, а затем медленно повернулась к нему. Его руки скользнули к ее плечам. Голубые глаза пристально смотрели на нее.

– Да, – сказала она. – Я тоже хочу этого.

Его рот накрыл ее губы так же легко, как и утром, но на этот раз его губы были раскрыты, в смятении заметила Розамунда, так что она чувствовала влажность и жар его языка, скользившего по ее губам. Она прижала закрытую книгу к груди.

Он опустился перед ней на корточки.

– Я хочу уточнить кое-что, Розамунда, – сказал он, дотрагиваясь пальцем до ее щеки. – Скоро состоится моя помолвка. Я не могу отменить ее. Мне не хотелось бы обидеть вас или подать какие-то ложные надежды.

– Только сегодня и завтра, – сказала Розамунда. – Я понимаю, Джастин. Большего мне и не надо. Но это время – наше, правда? И я хочу, чтобы это случилось. Пусть это будет просто короткий эпизод в моей жизни.