Страница 35 из 74
– Ух ты, – протянул Кухмистер Таким тоном, словно в его душу закрались нехорошие подозрения. Декан поспешил отпустить презерватив.
– Так вот... – начал он и тут же замолчал. Шарик медленно поплыл вверх. Кухмистер и Декан смотрели как завороженные. Презерватив ткнулся в потолок и застыл. Кухмистер перевел взгляд на Декана.
– И такого добра там полно, – продолжал Декан.
– Ух ты, – повторил Кухмистер.
– На новом дворе, – сказал Декан. – Там их Бог знает сколько.
– На новом дворе? – медленно переспросил Кухмистер.
– Да, – ответил Декан.
Кухмистер явно заподозрил его в чем-то скверном, и Декан уже готов был взорваться. Но презерватив его опередил. Из двери тянуло сквозняком, и шарик оказался рядом с лампочкой. Не успел Декан сообщить, что новый двор просто кишит этими тварями, как презерватив, висящий над ними, соприкоснулся с лампочкой и взорвался. По сути дела, раздались три взрыва. Сначала лопнул презерватив. Потом лампочка, и, наконец, что самое тревожное, воспламенился газ. Ослепленные вспышкой. Декан и Кухмистер стояли в полной темноте, на голову им сыпались осколки и кусочки резины.
– Там еще есть, – сказал наконец Декан и вышел на улицу. Кухмистер нащупал в темноте котелок и нацепил его. Затем полез за конторку, взял фонарик и последовал за Деканом. Они прошли через арки, и Кухмистер посветил фонариком на новый двор.
Словно живое море безногих тварей, двор заполонили около двух сотен презервативов, поблескивавших в свете фонарика. Забрезжил рассвет, поднялся легкий ветерок, а с ним и самые надутые презервативы. Казалось, будто они пытаются оседлать своих более безропотных соседей. Пространство двора бурлило и подергивалось рябью. Один или два крутились у окон первого этажа.
– Фу, – с отвращением сказал Кухмистер.
– Чтобы к рассвету их не было, – сказал Декан. – Никто не должен об этом узнать. Репутация колледжа... Вы понимаете.
– Да. сэр, – ответил Кухмистер. – Все уберу. Предоставьте это дело мне.
– Хорошо, Кухмистер, – Декан последний раз бросил брезгливый взгляд на непристойную ораву и поднялся к себе.
Миссис Слони принимала ванну. Она добавила в воду ароматизатор, розовая мыльная пена прекрасно сочеталась с ее цветастой шапочкой для душа. Купание для миссис Слони было целым событием. Уединившись в ванной, она чувствовала себя свободной от уз здравого смысла. Она стояла на розовом коврике и любовалась своим отражением в запотевшем зеркале. Такое впечатление, что к ней вернулась молодость. А с ней и склонность увлекаться. Вот она и увлеклась Пупсером. В этом не было никаких сомнений, как и в том, что Пупсер увлекся ею. Она ласково вытерла свое большое тело, надела ночную рубашку и вышла в спальню. Затем забралась в кровать и завела будильник на три часа. Надо встать пораньше. Есть одно дело.
Она вышла из дома ни свет ни заря, села на велосипед и поехала по ночному Кембриджу. Оставила велосипед у церкви и пошла по Тринити-стрит к боковому входу в Покерхаус. Отперев дверь ключом, которым она пользовалась в прежние времена, когда была заправщицей у Капеллана, служанка миновала кладовую; оказалась рядом с аркой и уже собиралась пересечь новый двор, как вдруг услышала странный звук и остановилась как вкопанная. Присмотрелась. В слабом свете зари ее взору предстала потрясающая картина: Кухмистер гонялся за воздушными шариками. Или чем-то вроде них. Даже не гонялся – скорее, танцевал. Бегал. Прыгал. Выделывал невероятные па. Он жадно вытягивал руки, силясь схватить это нечто, но оно беспечно улетало из-под его носа, будто насмехаясь над привратником. Странное преследование продолжалось. Кухмистер сновал по древнему двору, и, когда уже казалось, что беглец вот-вот ускользнет через стену в сад, раздался громкий хлопок, и на ветках вьющейся розы повисли лохмотья, похожие на запоздалый цветок. Кухмистер остановился, тяжело дыша, и посмотрел вверх на объект преследования, а затем, очевидно воодушевленный его гибелью, поспешил к арке. Миссис Слони отступила в темноту, подождала, пока Кухмистер пройдет мимо, и, убедившись, что он направился к сторожке, вышла на свет и на цыпочках пробралась через океан презервативов к Бычьей Башне. Вокруг ее ног все скрипело и шуршало. Она поднялась в комнату Пупсера. От такого изобилия противозачаточных средств вожделение ее усилилось. Этакой уймы она в жизни не видывала. Даже американские летчики, с которыми она когда-то была близка, никогда так резинками не разбрасывались, а они, если память ей не изменяет, были куда как щедры. Миссис Слони проскользнула в комнату Пупсера и заперла дверь от непрошенных гостей: а то еще кто-нибудь помешает. Она пробралась в спальню Пупсера и включила ночник.
Тревожный сон Пупсера прервался. Щурясь от света, он сел на кровати и уставился на миссис Слони, на ее блестящий красный плащ. Утро? Вроде не похоже. Но пришла миссис Слони – значит, утро. Миссис Слони не придет посреди ночи. Пупсер слез с кровати.
– Прошу прощения, – пробормотал он, потянувшись за халатом. – Проспал, должно быть.
Взгляд Пупсера упал на будильник. Половина четвертого. Видимо, встал.
– Ш-ш, – сказала миссис Слони со страшной улыбкой. – На дворе полчетвертого ночи.
Пупсер снова взглянул на часы. Полчетвертого – сомнений нет. Он попытался установить связь между временем и прибытием миссие Слони, но не мог. Случилось что-то непоправимо ужасное.
– Рыбонька ты моя, – проворковала миссис Слони, очевидно, чувствуя его растерянность. Пупсер смотрел на нее, разинув рот. Миссис Слони снимала плащ.
– Не шуми, – продолжала она с той же странной улыбкой.
– Что за черт? Что происходит? – паниковал Пупсер.
Миссис Слони исчезла в соседней комнате.
– Подожди минутку, я сейчас, – отозвалась она хриплым шепотом.
Пупсер встал с кровати. Его трясло.
– Что вы делаете? – спросил он.
Из соседней комнаты послышался шорох платья. Даже сбитому с толку Пупсеру стало ясно: миссис Слони раздевается. Он подошел к двери и стал всматриваться в темноту.
– Ради Бога, – взмолился он. – Не надо. Миссис Слони выплыла из полумрака. Она была без блузки. Пупсер вылупился на бюстгальтер невозможного размера.