Долгое ожидание

– В город, – буркнул я.

Коп вышел из темноты и подошел к кромке тротуара. Мальчишка ухмыльнулся:

– Чем платить будешь?

Я вынул из кармана пачку банкнот, нашел среди двадцаток и полусотенных две долларовые бумажки и швырнул их на переднее сидение. Он моментально сунул их в карман и тут же стал любезнее.

– В город, так в город.

Я захлопнул дверцу и выглянул в окно. Коп все еще стоял на том же самом месте, но его физиономия сложилась в гармошку: видимо, старался сообразить, как это он так ошибся, приняв меня за нищего бродягу.

Такси выехало на центральную улицу. Я поудобнее откинулся на сидении и велел парнишке с хорошей скоростью доставить меня к «Хатуэй Хаус». Итак, прием мне был оказан самый радушный. Впрочем, иного я и не ожидал.

2

«Хатуэй Хаус» был лучшим отелем в городе. Здесь не имели дела с теми, у кого карманы не были полны монет. Но, по-видимому, водитель такси подал какой-то знак клерку за стойкой, потому что тот приветствовал меня улыбкой и не потребовал платы вперед. Выложив на конторку ключ, он осведомился:

– Не закажете ли чего-нибудь в номер?

– Что вы можете предложить?

– Все самого лучшего качества: виски, а если пожелаете, женщину.

– Какого сорта женщину?

– Вы не будете разочарованы.

– Может быть, после.

– Конечно, все, что пожелаете, сэр.

Служащий в форме проводил меня наверх, получил свои пять долларов и сказал, ухмыльнувшись одной стороной лица:

– Если вам потребуется что, спросите Джека. Так меня зовут. Если хотите, могу выполнить ваши поручения в городе.

У Джека были маленькие хитрые глазки. Выглядел он как человек, который все знает наперед.

– Может быть, я обращусь к вам, – пообещал я.

Он кивнул и вышел, притворив за собой дверь. Я повернул ключ в замке, накинул цепочку и только после этого сбросил с себя одежду. Достав из чемодана чистое белье и носки, я кинул все это на кровать вместе с бритвенным прибором, а то, что снял, запихнул в чемодан: завтра утром выкину в первую попавшуюся урну. Но сегодня вечером я собирался лишь помыться, да так, чтобы кожа скрипела под пальцами, а потом скользнуть на чистые простыни и спать до тех пор, пока не почувствую себя бодрым и готовым приняться за дело. Меня разбудило солнце. Сперва оно пощекотало мне пальцы ног и пятки, а потом потихоньку добралось до самого носа, так что я вынужден был проснуться. День выдался чудесным: солнечный и теплый. Я потянулся, встал и подошел к окну.

Даже сам город показался приятным в сиянии утра. Глядя вниз из окна номера, трудно было представить, что это место обычно именовалось «Маленьким Рино»: бесчисленные салуны и казино еще закрыты, а улицы тихи и пустынны, если не считать редких женщин, которые уже отправились за покупками.

Я принял душ, чтобы окончательно проснуться, побрился и позвонил заказать завтрак, а потом попросил телефонистку соединить меня с магазином модной мужской одежды и продиктовал список необходимых вещей. Только я успел покончить с завтраком, как в номер постучали, и вошел сияющий клерк из мужского магазина в сопровождении портного. К счастью, я принадлежал к той категории людей, которым подходит любой готовый костюм, и им не пришлось долго со мной возиться.

Клерк с портным удалились весьма довольные, унося с собой двести долларов и крупные чаевые. Теперь я нуждался лишь в услугах парикмахера. Салон находился внизу. Я уселся в кресло и попросил молодого мастера постричь меня покороче.

Покончив со стрижкой, парикмахер одарил меня белозубой улыбкой и ловко спрятал в карман банкноту.

Вернувшись в номер, я вынул из шкафа пальто и стал его надевать, но тут в дверь просунулась голова коридорного, который был готов добыть для меня в этом городе все, что моей душе угодно.

– Я так и думал, что вы снова подниметесь к себе в номер. Вам кто-то звонил. Я попросил дежурного не класть трубку. Что-то важное…

– Благодарю, – кивнул я, и парень на лету поймал четвертак. Мы вместе спустились вниз, и он указал мне на ряд телефонных кабин в углу холла. – Четвертая.

– Привет! – произнес я, плотно прикрыв за собой дверцу, и тут же подумал, что, пожалуй, чересчур популярен для человека, никогда раньше не бывавшего в Линкасле. Чей-то дрогнувший голос ответил:

– Привет! Это ты, Джонни?

– Точно, – буркнул я.

– О, господи, до чего же ты напугал меня вчера своим появлением и внезапным исчезновением. Я чертовски намаялся, пока нашел того таксиста, который вез тебя в город.

Он говорил так, точно не сомневался, что я его знаю. Так оно и было. Это был старик из билетной кассы.

– Извини, Поп, но я ехал издалека и мне надо было выспаться.

Его словно прорвало:

– Джонни, мальчик! – завопил он. – Ты что, рехнулся? С чего это тебе взбрело в голову возвращаться? Немедленно уходи из отеля и приезжай сюда! Я глаз не сомкнул, только о тебе и думал. Тебя ведь поймают, и тогда сам знаешь, что будет. Немедленно вызывай такси и приезжай сюда, понимаешь? Через полчаса отходит автобус на Запад. Билет я тебе приготовил!

Я бросил взгляд через дверь кабины и увидел, как они вошли в холл: вчерашний коп со станции и другой – пониже ростом и не такой здоровый.

– Слишком поздно, Поп, они уже пришли.

– О, господи, Джонни!

– Увидимся позже, – проронил я, повесил трубку и вышел из кабины. Детина со станции наблюдал за лифтом и не заметил меня, а второй полицейский спрашивал у клерка мою регистрационную карточку. Я подошел и остановился рядом с ним.

Взглянув на карточку с именем «Джон Макбрайд» на верхней строчке, он тихо чертыхнулся, словно ожидал увидеть что-то иное.

– Как видишь, дружок, найти меня не так уж сложно, – произнес я.

Он вздрогнул, уронил карточку и, побледнев от бешенства, протянул ко мне руки, всем своим видом показывая, что с удовольствием разорвал бы меня на клочки, не сходя с места.

Я взглянул на него сверху вниз и небрежно сказал:

– Только дотронься, тут же схлопочешь по уху!

Его руки остановились на полдороге от моей глотки, а глаза стали медленно вылезать из орбит. Громила со станции поспешил на помощь напарнику, вытаскивая револьвер.

– Это тот самый? – спросил второй и снова повернулся ко мне. – Ну-ка, ну-ка, – злобно прошипел он.

– Эй, ребята, не обольщайтесь, – предупредил я. – Только дотроньтесь до меня, и клянусь, отсюда вынесут ваши тела! – И улыбнулся, не спуская глаз с револьвера. Верзила с оружием выдавил ответную улыбку.

– Судя по речам, ты смелый малый, – сказал он, – в самом деле – смелый!

В его голосе прозвучало удивление, но револьвер он спрятал. Второй коп уставился на меня бешеным взглядом. Он опустил руки, но в его глазках, застывших и как будто безжизненных, я увидел ярость и смертельную ненависть.

– Шевелись-ка, Джонни, – произнес он ровным голосом. – Иди к выходу, а я пойду следом. Но если вздумаешь бежать, перешибу тебе позвоночник пулей. Хотя я просто мечтаю, чтобы ты так поступил.

Меня не так-то просто испугать. По правде говоря, я не боялся ничего на свете. Все, что могло бы меня напугать, уже давно произошло, и теперь мне был сам черт не страшен. Я посмотрел на обоих копов так, чтобы это им стало предельно ясно, и убедился, что они поняли меня правильно, потом медленно повернулся и направился к выходу. Они запихнули меня в полицейскую машину и уселись по обе стороны. Всю дорогу до управления верзила что-то удовлетворенно бормотал себе под нос, и вид у него был весьма довольный. Второй коп уставился вперед невидящим взглядом и не обращал на меня никакого внимания.

Его звали Линдсей. Капитан Линдсей, так, по крайней мере, значилось на табличке, прикрепленной к его столу. Верзила откликался на имя Такер, по крайней мере, так обращался к нему капитан. Мое появление в управлении вызвало целую сенсацию: дежурный у входа широко раскрыл рот, полицейский сержант на полуслове прервал беседу с каким-то типом, а газетный репортер, издав полузадушенный вопль: «Господи боже!» – сломя голову кинулся в комнату прессы за фотоаппаратом.