Долгое ожидание

Я выложил на стол еще десятку и поднялся.

– Спасибо за все. Сдачу не возвращайте.

– Благодарю вас. Всегда к вашим услугам. Я постараюсь расспросить своих девочек насчет вашей птички. Позвоните мне, может, я что и выясню.

– Отлично, – пробормотал я, подождал пару минут после ухода Джека, вышел на улицу и снова уселся в машину. Сегодня я собирался наконец выяснить подробности своей биографии. Точнее, биографии Джонни.

На это потребовалось не так уж много времени. Я начал с регистрационных книг ратуши, откуда установил, что родился 9 декабря 1917 года, осиротел, когда учился в средней школе, и был официально усыновлен дядей-холостяком, который умер, когда я служил за границей. Затем я обнаружил сведения о своей семье, узнал, где мы жили, и раскопал, что смог, о своем пребывании в армии – в этом мне помогли старые газеты. Оказалось, я был призван в армию после Пирл-Харбора, прошел военную подготовку где-то на юге, после чего был направлен за рубеж.

Еще раз перебрав в памяти все детали, я понял, что теперь могу безбоязненно отвечать на любые вопросы. В четверть третьего я позвонил Логану. Он предложил мне встретиться на автостоянке, на западной окраине города, но я уловил какие-то странные нотки в его голосе.

Стоянку я нашел без труда, подъехал к ограде и заглушил мотор. Его машина появилась минут через пять. Я помахал ему рукой, он припарковал свой автомобиль, вышел из него, не торопясь подошел и сел в мою машину.

– Какие новости? – поинтересовался я.

– Целая куча, – он засмеялся, словно хотел что-то сказать, но лишь странно взглянул на меня.

– Выяснили, кто были эти ребята?

– Нет… Зато я выяснил, кем были вы.

– Даже так?

Он сунул руку в боковой карман пиджака и вытащил оттуда конверт. Я лишь молча наблюдал, как он неторопливо извлекает из этого конверта несколько газетных вырезок и какой-то формуляр.

– Взгляните, – сказал Логан.

Я внимательно посмотрел. Это был полицейский формуляр с моей фотографией. Меня звали Джордж Уилсон и разыскивали по обвинению в вооруженном ограблении и преднамеренном убийстве.

– Ну и ну… – только и смог вымолвить я.

7

– Где вы это раздобыли?

– В нашей паршивой газетке отличный архив. Читайте до конца.

Я дочитал. Здесь были отчеты о преступлениях, в которых я подозревался. Все они были датированы, а последнее было совершено за три недели до того дня, как я потерял память. Я сунул бумаги обратно в конверт и вернул их Логану.

– Что собираетесь с этим делать?

– Сам еще не знаю, – проронил он. – Сказать по правде, совсем не знаю. Вы сами видите, что вас разыскивает полиция.

– Как-нибудь обойдется.

– Обойдется, если учесть, что пока у вас нет отпечатков. Но рано или поздно полиция что-нибудь придумает. Конечно, можно все свалить на Джонни Макбрайда. Он ведь мертв и ему все равно.

– Оставьте ваши шуточки!

– Ладно, я ведь просто так сказал. Я, кстати, проверил вашу историю. Компания, где вы работали, все подтвердила. Наверно, несправедливо отдавать вас в руки полиции, раз теперь вы совсем не тот, что были раньше.

Я усмехнулся.

– Спасибо на добром слове, приятель. А что, если ко мне вернется память?

– Подождем, пока это произойдет.

– Думаете, я сообщу вам?

– Нет, не думаю.

– Вряд ли мне захочется сплясать на конце веревки.

– Да ведь и сейчас вы не в лучшем положении. Разве что рискуете быть повешенным не за свои грехи, – усмехнулся Логан.

– Линдсею об этом известно?

– Нет. Пусть лучше по-прежнему считает вас Макбрайдом.

– Что-то вы странно себя ведете для репортера. Упускаете сенсационную историю. Трудно поверить.

– Упускаю только потому, что убежден: здесь наклевывается кое-что куда более сенсационное. На то я и репортер.

– Понятно. Что-нибудь выяснили насчет Веры Уэнст?

– Ничегошеньки. Исчезла без следа.

– А те друзья, которые меня чуть не укокошили?

– Никаких следов.

– Что-то должно произойти еще.

– Ладно, встретимся в «Сиркус Баре», если уцелеете, конечно.

– Уцелею, Логан. Вы даже не представляете себе, насколько я живучий.

Он ответил улыбкой и вышел из машины. Я подождал, пока он отъедет, и тоже тронулся с места.

Полчаса спустя я был в квартале «красных фонарей». Номер 107 оказался последним на этой улице: двухэтажный белый домик с красными ставнями, красной дверью и красными венецианскими жалюзями на окнах. Очень символично.

Я поднялся по ступенькам и позвонил. Изнутри доносились звуки «Лунной сонаты». Довольно странная музыка для такого заведения.

Дверь отворилась и на пороге возникла приветливо улыбающаяся женщина.

Но она вовсе не была «мешком», как назвал ее Джек. Вообразите себе Венеру с угольно-черными волосами, пышным ртом и огромными глазами, да к тому же еще затянутую в облегающее платье, которое, казалось, треснет по швам, если до него дотронуться, – и тогда вы поймете, как выглядела та, что открыла дверь.

– Меня прислал Джек, – произнес я, чувствуя себя глупее некуда. – Но знай я, что вы здесь живете, я бы и сам примчался со всех ног.

Она мило улыбнулась и пригласила меня войти. Я очутился в хорошо обставленной комнате, по стенам которой тянулись полки с книгами, и притом хорошими. В углу стоял магнитофон с набором кассет, судя по этикеткам на коробках, в основном классической музыки.

– Вам у нас нравится?

Она поставила передо мной поднос с бутылкой виски, бокалом и льдом.

– Я никогда раньше не бывал в подобном заведении.

– В самом деле? – она отпила из своего бокала. – Я одна до шести часов. Девушки приходят в начале седьмого.

Тем самым женщина дала понять мне, что она здесь – хозяйка, а не наемная девица.

– Я специально пришел так рано. Мне не нужны девушки, мне необходима информация. Джек сказал, что вы, может быть, слышали что-нибудь о Вере Уэнст.

– Конечно, слышала. А почему она вас заинтересовала?

– Этого я вам сказать не могу. Одно время она была в городе, но затем исчезла. Где она сейчас?

– Не знаю, – голос ее прозвучал так холодно, что я насторожился. – Раньше она была девушкой Сорво, но в этом нет ничего удивительного. Многие женщины бывали в ее положении… какое-то время.

– Вы тоже?

– Очень давно, – она затянулась и выпустила кольцо дыма. – Ведь вам хочется спросить, не стала ли Вера одной из нас? – Я кивнул. – Не думаю. Мне кажется, у нее ничего не было на продажу. Не такого она сорта девушка.

– На мой взгляд, вы тоже не такого сорта.

Она засмеялась грудным смехом и ласково провела пальчиками по моим волосам.

– Это длинная история и, кстати, довольно интересная. Но поговорим лучше о вашей Вере. Мне кажется, стоит попробовать навести справки на вокзале. Если она уезжала, кто-то ее должен был видеть. Вера раньше работала в банке? – Я утвердительно кивнул. – Тогда она наверняка устроилась где-нибудь секретаршей или стенографисткой.

– А вы неплохо ориентируетесь в этих делах.

– Когда-то я была замужем за копом. Я загасил сигарету и встал.

– Попробую поискать, где вы советуете.

– А к Сорво вы обращались? Может, он знает?

– Пока нет, но собираюсь наведаться к нему в ближайшее время. Глаза ее стали холодными.

– Передайте ему привет от меня, когда увидите.

– В зубы?

– Можете выбить все до единого.

Секунду мы смотрели друг другу в глаза. Мне было ясно, как с ней обошелся Сорво.

– Посмотрим, что можно сделать.

– Буду очень благодарна. Позвоните как-нибудь, возможно, мне удастся что-то узнать от девушек.

Она проводила меня до двери. От ее волос пахло жасмином. Так и полагалось пахнуть Венере. Она заметила мой изучающий взгляд и вновь улыбнулась.

– Как вы все-таки влезаете в эту штуку? – осведомился я.

– Это фокус.

Она протянула мне шелковую кисточку, свисавшую с молнии на плече. Я потянул за нее, и в тот же миг с платьем что-то произошло. Оно лежало на полу, а кисточка осталась у меня в руке. Без одежды она казалась еще стройнее.