Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 32 из 46

30-го продолжались бои, хотя войска уже выдохлись. Измотанные и выбитые, они не могли продвинуться ни на шаг. Кое-где пятились. Присоединившиеся к добровольцам окрестные казаки стали расходиться по домам. В середине дня состоялся военный совет. Картина выявилась катастрофическая. Командный состав выбит. Огромные потери: только раненых — свыше полутора тысяч. В Партизанском полку остались 300 штыков, в Корниловском — еще меньше. Боеприпасов нет. Настал предел человеческих сил. Даже Марков заснул прямо на совещании, опустив голову на плечо Романовского. Корнилов, выслушав всех, сказал, что другого выхода, как взятие города, нет. Отступить большевики не дадут. Без боеприпасов это будет лишь медленная агония. Он принял решение дать войскам день отдыха, перегруппировать силы, а 1-го апреля идти в последнюю отчаянную атаку. И решил сам вести армию на штурм… Марков, вернувшись в штаб бригады, сказал: "Наденьте чистое белье, у кого есть. Будем штурмовать Екатеринодар. Екатеринодара не возьмем, а если и возьмем, то погибнем".

Начаться штурму было не суждено. Одинокую ферму, где расположился штаб Корнилова, красные обстреливали уже несколько дней. Корнилову неоднократно указывали на опасность, но он относился к близким разрывам равнодушно, 31-го ситуация повторилась. Снова его просили перенести штаб. Он ответил: "Теперь уже не стоит, завтра штурм". В восьмом часу утра снаряд попал прямо в домик, пробил стену и взорвался под столом, за которым сидел Корнилов. Силой взрыва его отбросило и ударило о печь. Когда вбежали в комнату, он еще дышал. И скончался, вынесенный на воздух, на руках Деникина, Романовского, адъютанта Долинского и нескольких случайных офицеров. Смерть командующего хотели скрыть от армии хотя бы до вечера. Тщетно. Мгновенно узнали все. Люди, прошедшие огонь и воду, плакали навзрыд… Смерть Корнилова нанесла армии последний жестокий удар. Оставалось одно — отступать. Попытаться спасти то, что еще уцелело.

Тело Корнилова в сопровождении верных текинцев отвезли в Елизаветинскую. Омыли и уложили в сосновый гроб, украшенный первыми весенними цветами. Чтобы уберечь останки от врагов, станичный священник тайно отслужил панихиду. 2 апреля похоронили — тоже тайно, в присутствии лишь нескольких человек конвоя. Рядом похоронили его друга и любимца полковника Неженцева. Могилы сровняли с землей. Даже командование, чтобы не привлекать внимания, проходило стороной; прощаясь издалека.

Пустое! Красные вовсю искали клады и драгоценности, якобы зарытые корниловцами. И раскопали свежие могилы. Захваченная в плен белая медсестра пыталась утверждать на допросах, что это не Корнилов. Все равно опознали, привезли в Екатеринодар. Пьяные командиры, Сорокин и Золотарев, спорили, кому принадлежит труп. Тело снимали на фотографии, сорвали одежду, принялись вешать на дереве, кромсать шашками. Наконец уже бесформенную массу увезли на городские бойни и стали жечь, обложив соломой. В присутствии высших чинов советской власти, прикативших на автомобилях. Пьяные — жгли, плясали и растаптывали ногами. Через несколько дней устроили шутовские «похороны» Корнилова и при этом грабили квартиры, требуя денег "на помин души".

Дорого обошлось большевикам последнее сражение Лавра Георгиевича. Только по официальным данным, они потеряли при обороне Екатеринодара свыше 15 тыс. человек, из них 5 тыс. убитыми. Ранеными были забиты все лазареты и санитарные поезда по линиям железных дорог… Летом 18-го на месте гибели Корнилова был установлен простой деревянный крест. Рядом с крестом была похоронена его жена, пережившая мужа всего на полгода. В 1920-м после завоевания Кубани большевики сломали кресты и разорили ее могилу…

17. Антон Иванович Деникин

Вся его биография — послужной список честного, смелого и талантливого солдата. Он родился в 1872 г. в г. Влоцлавске. Отец был из крепостных крестьян — сданный в рекруты, он выслужился в офицеры и вышел в отставку майором. Мать — польская швея. Жили Деникины в бедности — на 45 рублей пенсии отца. Отец умер — и пенсия стала 20 рублей. Будущий генерал и учился, и подрабатывал на хлеб репетиторством. После реального училища поступил в полк вольноопределяющимся, служил на солдатских правах и солдатском довольствии. В 1892 г. был произведен в офицеры, в 1895 поступил в Академию Генштаба. Но причислен был к Генштабу лишь через два года после выпуска в результате скандала — из-за несправедливости в распределении выпускников провинциальный штабс-капитан Деникин осмелился подать жалобу самому императору на военного министра Куропаткина.

Задолго до революции обжегся на «сознательности». Не только вывел рукоприкладство в своей роте, но и… отменил дисциплинарные взыскания. Внушал подчиненным, какие они хорошие люди, учил помогать друг другу и следить за собой. Рота так разболталась, что Деникин должен был уйти. А старый фельдфебель Сцепура после его откомандирования показал солдатам огромный кулак и сказал "Теперь вам не капитан Деникин. Поняли?…"



В эти же годы он начал писать рассказы и статьи на военную тематику, публиковавшиеся в журналах «Разведчик» и "Варшавский дневник". Отличился во время русско-японской войны начальником штаба Забайкальской казачьей дивизии, а затем — знаменитой Урало-Забайкальской дивизии ген. Мищенко, прославившейся дерзкими рейдами по тылам противника. В Цинхеченском сражении одна из сопок вошла в военную историю под названием Деникинской.

Здесь же приобрел первый опыт «добровольчества» — в 1905 г. пути из Маньчжурии в Россию перекрыли несколько анархических «республик», и Деникин с группой офицеров, чтобы попасть домой, сколотили отряд из надежных бойцов и на эшелоне с оружием в руках прорвались через бунтующую Сибирь. В мирное время, зачастую рискуя карьерой, он активно выступал в печати против отживших порядков в армии и ретроградов в высшем командовании. К политическим партиям не принадлежал, но по взглядам считал себя либералом, считал, что России нужны конституционная монархия, радикальные реформы и мирные пути обновления.

В 1914 г. пошел на фронт командиром 4-й стрелковой бригады, которую называли Железной, впоследствии развернутой в дивизию. Слава этого соединения гремела на всю Россию, а его командир за успешные операции и личный героизм был награжден Георгиевским оружием, орденами Св. Георгия 4-й и 3-й степени и Золотым Георгиевским оружием с бриллиантами. В 1916 г. был назначен командовать 8-м корпусом на Румынском фронте, где фактически он руководил и румынскими войсками, заслужив высший орден этой страны — Св. Михаила.

После революции Деникина назначили начальником штаба Верховного Главнокомандующего Алексеева. Вместе с Алексеевым он и ушел из Ставки после подписания Керенским "Декларации прав солдата". Командовал Западным фронтом, затем принял у Корнилова главный, Юго-Западный. В дни корниловского выступления послал правительству телеграмму:

"Я солдат и не привык играть в прятки. 16 июня на совещании с членами Временного правительства я заявил, что оно разрушило, растлило армию и втоптало в грязь наши боевые знамена… Сегодня получил известие, что генерал Корнилов, предъявивший известные требования, могущие спасти страну и армию, смещается с поста… Видя в этом возвращение власти на путь планомерного разрушения армии и, следовательно, гибели страны, считаю долгом довести до сведения Временного правительства, что по этому пути я с ним не пойду".

За это он был арестован, подвергся глумлению толпы и чуть не растерзан солдатней. Бердичевская тюрьма. За ней — Быховская и побег на Дон. В отличие от Корнилова, воевавшего по-суворовски — "глазомер, быстрота, натиск", Деникин был мастером хитрого маневра, любил побеждать врага умом, неожиданными тактическими приемами. Но он был еще и заботливым, любящим сыном, посвятив все годы своей молодости уходу за больной матерью. И лишь после ее смерти в 1916 г., будучи уже генералом, сделал предложение Ксении Васильевне Чиж — женщине, которая была на 20 лет младше его, и с которой он много лет состоял в трогательной переписке. Свадьбу они отложили до окончания войны. Она нанимала ему адвокатов после ареста, приезжала в Быхов, а потом приехала и на Дон. 7.01.1918 в полуосажденном Новочеркасске состоялось их скромное венчание, на котором присутствовали лишь несколько ближайших друзей…