Скрытые резервы

Степаныч уже почти решился на эксперимент над собой и взял в руки инструкцию по эксплуатации корректировщика, но вновь появился Копачка и сообщил, что яичница с гренками готова, чай заварен и хозяину можно садиться за стол.

- Вот и славненько, - с облегчением вздохнул Степаныч, - откушаем, чайком побалуемся, а потом решим как лучше поступить.

И он пошел за Копачкой на кухню.

За столом Степаныч был задумчив, рассеян, поедал гренки и яичницу чисто машинально, даже не замечая что Копачка впопыхах вылил одно из яиц на сковородку вместе со скорлупой, и эта скорлупа теперь противно скрипела на зубах, крошилась и царапала язык.

- Что, хозяин, решились воспользоваться ИУКДом? Или пока раздумываете? - любопытствовал Копачка колдуя над кухонной плитой.

- Там видно будет... - бормотал Степаныч, наливая в чашку бульон. - С чем пирожки? Опять синтетика?

- Пирожки с капустой, хозяин. На третье какао с пирожными.

- Не хочу. Налей горячего чаю. Что-то у меня сегодня аппетит пропал. И поясницу ломит, и голова побаливает, и вообще...

- Вот. Вот. И я об этом же, хозяин, вам толкую, капитальный ремонт вашему драгоценному организму давно требуется. ИУКД - верное средство. Я же уже на себе проверил, лучше не бывает! Как заново изготовили, точно вчера с завода! Решайтесь, хозяин, решайтесь!

- Без тебя как-нибудь решу, что делать, - Степаныч со вздохом отставил тарелку и поднялся из-за стола.

В комнате он еще долго с сомнением разглядывал загадочный прибор, затем взял инструкцию и, поудобнее устроившись на диване, углубился в изучение.

Вскоре Степаныч убедился, что никаких особых сложностей в управлении ИУКДом нет. Требовалось сформулировать задание, указать, к какому сроку нужны требуемые изменения, и включить оперативную программу. Все остальное прибор, похоже, делал сам.

"Что ж, особых трудов от меня, к счастью, не требуется, - подумал Степаныч, - великое дело - техника. Была не была!"

Бодро вскочив с дивана, Степаныч уселся в кресло перед ИУКДом и нажал кнопку ввода задания:

- Хочу стать сильным, красивым, юным человеком да, еще обязательно, чтобы обладал несокрушимым здоровьем, - немного подумав, Степаныч добавил: - Хотелось бы и мыслительные способности развить в значительной степени... М-да. И волю, волю, вот чего у меня нет, так это силы воли, решительности, а эти вещи мне просто необходимы. Вроде бы все. Кажется, ничего не забыл. Ах, да - сроки исполнения! Ну, над этим долго думать не приходится - я, конечно, не Копачка, посложнее, но, наверное, месяца ИУКДу хватит.

И Степаныч, после минутного колебания, надавил на кнопку запуска оперативной программы и в следующее же мгновение пропали куда-то привычные очертания столь дорогого сердцу Степаныча холостяцкого жилища, исчез и сам ИУКД, и наш герой оказался в совершенно незнакомой ему обстановке. Он стоял в центре сравнительно небольшой, твердой и ровной площадки огороженной высокими - метров десять, а то и все двенадцать - стенами из какого-то очень твердого серого камня.

Присмотревшись внимательнее, Степаныч обнаружил в стенах площадки две плотно закрытых металлических двери. И все... И никаких других сооружений ничего.

"Хорошенькая история, - подумал Степаныч. - Куда это меня занесло?"

Он попытался отворить одну из дверей, но как ни бился, как ни дергал за ручку, как ни надавливал на металл плечом - результатов не было. Так же основательно была заперта и вторая дверь. Даже сильнейшие удары Степаныча всем корпусом не давали ни малейшего эффекта - звук от ударов получался приглушенный, вязкий, точно там, за этими дверями, была все та же каменная, глухая поверхность стены.

"Выходит, я пленник", - уныло подумал Степаныч, но вдруг обнаружил рядом с одной дверью в стене правильный матовый четырехугольник экрана, и только было Степаныч задумался, к чему бы в глухой стене возник этот экран, как на экране вспыхнула надпись:

"Тест на сообразительность. Условия задачи: дано... Система уравнений... "

Степаныч крякнул:

- Экспериментаторы! Я им что - школьник? - однако после некоторых размышлений попытался все же осилить задачу. Минут за десять ему удалось разобраться в математических построениях и найти правильный ответ.

На экране вспыхнула надпись:

"Ответ верный, но вы не уложились в отведенное время, не засчитано. Предлагаем другую задачу... "

Степаныч посинел от злости, но выхода не было. Пришлось решать. И опять он не успел решить в заданное время.

Задачи на экране появлялись одна за другой. Степаныч, мысленно мобилизовав все свои знания в области математики, решал их - и не успевал по времени, а порою и ошибался в ответах. Пот лил с него градом. Появилось чувство голода, а проклятый экран все выдавал новые и новые тесты, задачки, уравнения. И Степаныч, чертыхаясь, учился быстрее соображать... И вот после трехчасовых усилий, почти отупев от мелькания цифр и данных на экране, он решил очередную задачку правильно и за положенное время.

Металлическая дверь с тихим гудением распахнулась и обрадованный Степаныч вошел в новое просторное помещение, где стоял прекрасно сервированный стол с различными, наиболее излюбленными нашим героем деликатесами.

"Ну, так еще жить можно, хоть что-то..." - подумал Степаныч и облизнулся, созерцая яблочный пирог, порцию домашних пельменей, блины с медом, большую жаровню с гусем, тушенным с картофелем и черносливом, и многое, многое другое, чем уже очень давно не баловал Степаныча ленивый Копачка.

Поудобнее устроившись в большом мягком кресле Степаныч плотоядно потер ладони и протянул руку, чтобы придвинуть к себе жаровню с гусем, однако не тут-то было, жаровня взмыла со стола, точно тяжелый истребитель-бомбардировщик вертикального взлета, а вслед за ней упорхнули из-под рук Степаныча и все остальные деликатесы. Они разлетелись по всей комнате, точно стайка воробьев, в которую бросили камень.

Это уже ни в какие ворота не лезло. Степаныч сразу почувствовал просто зверский голод и чуть не заплакал от обиды.

- Ах, вы так! Издеваться решили! - вскричал он, все больше зверея от голода и чувствуя какое-то внутреннее остервенение. Быстро сняв с себя куртку, Степаныч попытался накрыть ей один особенно нахальный пирог порхающий перед самым его носом и источающий ни с чем не сравнимый, восхитительный запах домашней сдобы. Однако уловить пирог оказалось не так-то легко. Пришлось-таки побегать, попрыгать по комнате и даже проявить определенную охотничью смекалку. С тем большим аппетитом, впрочем, загулявший пирог был съеден, после чего взор Степаныча остановился на жаровне с гусем, летавшей где-то в четырех метрах от пола. Поразмыслив, Степаныч снял ботинки и, взвесив на ладони, прикинул, как лучше сбить жаровню. Осуществить задуманное удалось только после сорок третьей попытки. Гусь был съеден. На Степаныча при этом страшно было смотреть, на его ботинки тоже.

После еды Степаныч почувствовал себя таким усталым и измученным, что заснул тут же в кресле.

Мы не знаем, что снилось нашему герою, какие математические и гастрономические кошмары его мучили только проснулся он от холода и какого-то животного ужаса, охватившего все закоулки сознания.

В первое мгновенье пробуждения Степаныч не сообразил, что произошло. Затем почувствовал, лежит уже не в кресле, а в достаточно жесткой и густой траве. Вокруг сумрачно, едва различались могучие, уходящие в небо стволы деревьев. Где-то вдали слышался волчий вой. Вот этот-то вой и всколыхнул сознание Степаныча, заставил вскочить на ноги и в три минуты, обдирая в кровь кожу рук и ног, цепляясь за сучья и ветки вскарабкаться на ближайшее дерево.

Если бы Степанычу еще неделю назад кто-нибудь заявил, что он способен лазить по деревьям, Степаныч бы рассмеялся в лицо этому чудаку, однако жизнь всему научит...

И потянулись дни, полные трудов, упражнений на сообразительность, на выносливость и на выживание.

То Степанычу приходилось часами искать выход из каких-то немыслимых каменных лабиринтов, то решать все усложняющиеся задачки по математике, физике, химии, инженерному делу и еще очень многим другим областям знаний. То неведомые силы заставляли его тренировать память и запоминать на скорость тексты, мелькающие на экранах. То приходилось гоняться за тарелкой с манной кашей, правда, Степаныч быстро сообразил, что каждую калорию пищи надо отрабатывать двигательными упражнениями, а сообразив, больше в жареных гусей ботинками не кидался, а просто, сосредоточив взгляд на каком-либо лакомом блюде, возникшем перед ним в очередном помещении на столике, спокойно начинал заниматься гимнастикой, например, приседать. После пятидесяти, а обычно, сотни приседаний пищевые продукты от него уже не убегали. Зато самому Степанычу то и дело приходилось удирать от различных зверюг, которых на него напускал ИУКД, очевидно, с чисто тренировочными целями.