Соната Единорога

Ко втихомолку отправился высоко в горы – там почти никто не бывал – и вернулся с алой тыквой размером почти с себя самого. Джой ни разу не видела в здешних местах ничего подобного, но Ко сказал, что их здесь полно, нужно только знать, где искать. Им понадобился целый день, чтобы проковырять упругую кожуру и выдолбить тыкву. Но зато из нее получился превосходный котел. Абуэлита смешала в нем золото, жир, мелко покрошенные листья и траву, кору, соки разных растений и мякоть самой тыквы. Она готовила мазь в полном одиночестве, не подпуская к себе даже Джой, и насвистывала сквозь зубы старинную песню погонщиков мулов. Потом Абуэлита дважды плюнула в тыкву, произнесла два-три слова, которые не были ни английскими, ни испанскими, и подозвала внучку.

– Вот, – сказала она. – Теперь станет ясно, знали мы у себя в Лас-Перлас что-нибудь или нет. Может, да, а может, и нет.

Джой встревоженно уставилась на бабушку.

– Как – нет? Ты же говорила, что это снадобье всегда помогало!

– Я сказала «всегда»? – Абуэлита поджала губы и слегка пожала плечами. – Ну, я уже стара, могу что-то и забыть Маленький ничтожный городишко, населенный лишь нищими крестьянами. Там мы привыкли использовать для лечения даже самые безумные зелья. Но, так или иначе, это было в Лас-Перлас. А здесь – совсем другое место.

– Индиго сказал, что эта мазь не поможет, – несчастным голосом произнесла Джой. – Но он все равно продал свой рог…

Абуэлита стремительно развернулась, обняла внучку и тут же задала ей нагоняй:

– Фина, прекрати так переживать по любому поводу! Мы сделали все, что смогли. Ни от кого нельзя требовать большего. Поможет мазь или не поможет, но Индиго знает, что мы сделали все, что было в наших силах. И Бог это знает. А теперь ступай и приведи всех сюда. Пора.

Джой сейчас постоянно боялась, что Граница сместится и они с Абуэлитой застрянут в тысячах миль от дома. Но зрелище Старейших Шей-раха, идущих за исцелением, вышибло у нее из головы все прочие мысли. Абуэлита развела костерок и подвесила над ним свою тыкву-котел. Она устроилась на краю степи, окаймленной с двух сторон отдаленными безлесными холмами, а с третьей – Летними Болотами (это место облюбовали сатиры и во множестве собирались там в теплое время). И отсюда Джой было видно, как с трех сторон к костерку тянутся длинные, насколько хватает глаз, процессии единорогов, а хвосты этих процессий теряются в тумане или солнечном мареве. Джой никогда еще, даже на лугу, не видела столько Старейших одновременно. Девочка попыталась сосчитать их, но почти сразу же сбилась. Здесь можно было увидеть единорогов всех цветов, от красных каркаданнов, отливающих золотом ярче монет Индиго, до килинов, исчерна-синих. Взрослые Старейшие стояли спокойно и величаво, а между ними сновали жеребята, ровесники Турика. И надо всем этим царила отчетливая, как никогда, музыка Шей-раха, вобравшая в себя все великолепие и разнообразие Старейших. Казалось, будто земля и воздух переполнены этой музыкой и теперь она ключом бьет через край. «Как люди в очереди за прививкой от гриппа», – подумала Джой, глупо хихикнула, потом отвернулась и расплакалась.

Абуэлита сидела у котла, скрестив ноги, и по очереди смазывала вздувшиеся, покрытые коркой глаза каждого Старейшего – и тех, кто, как Турик, только начинал терять зрение, и тех, кто уже полностью ослеп. Она здоровалась с теми, кого знала по имени (Джой была поражена, увидев, с каким количеством Старейших ее бабушка ухитрилась перезнакомиться за столь короткое время), и каждому говорила:

– Подожди три-четыре дня. Если ничего не изменится, возвращайся. Попробуем еще раз.

Она просидела так весь день, потом несколько часов подремала – Старейшие тем временем ждали, сохраняя тишину, – а когда луна еще была на небе, снова принялась за работу. Когда Джой в двадцатый или тридцатый раз предложила подменить ее, Абуэлита, как обычно, отозвалась:

– Нет, Фина, gracias.[25] Не знаю почему, но лучше это буду делать я. Со мной все в порядке, не беспокойся. Йаради, не тряси так головой. Я знаю, что сначала мазь немного жжется, но все равно, оставь ее в покое.

Процессия страждущих тянулась два дня и ночь. Последним явился лорд Синти, и когда он склонил черную голову к усталым, заляпанным мазью рукам старой женщины, Абуэлита уснула, но даже во сне умудрилась намазать снадобьем глаза единорога. После этого она спала двое суток, почти не просыпаясь, и потому не увидела первого Старейшего, вернувшегося благодарить ее. Окружающий мир пока что оставался для единорогов смутным, неясным и расплывчатым, но все же это был настоящий мир, а не те тени, которыми им так долго приходилось довольствоваться. Даже самые величественные Старейшие смотрели на все вокруг, словно жеребята, впервые вставшие на ножки. Точно так же, как Джой в свое первое утро в Шей-рахе, Абуэлита проснулась в окружении единорогов. Они смотрели на нее, не произнося ни слова, но Абуэлита тут же села и воскликнула:

– Ага, получилось все-таки! Знай наших!

А потом она снова заснула. А Старейшие стояли, не шевелясь, и терпеливо ждали, когда она проснется.

Глава 11

Ночью, когда Граница сместилась, именно Ко пришел к ним с этим известием. Ну, в общем, этого и следовало ожидать. Джой разбудил запах сатира, такой же забористый и успокаивающий, как всегда. Девочка быстро села и повернулась, чтобы поднять Абуэлиту с ее лиственного ложа. Но Абуэлита уже была на ногах – она присматривалась сквозь темноту к бревну, где в последнее время ночевали шенди. Воздух казался горячим и потрескивал, прикасаясь к коже Джой. В нем чувствовался горьковатый привкус, напоминающий о буре.

– Пора идти, дочка, – сказал Ко. – Бородой чувствую.

Джой обняла Ко.

– Я никогда больше не увижу тебя! Никогда!

– Я перестал говорить «никогда», когда мне сравнялась первая сотня лет, – заметил сатир. – Ни Шей-рах, ни луна никуда не исчезнут, а Граница всегда откроется перед тобой и перед твоей бабушкой. Ты снова отыщешь ее в своем мире, и возможно, даже раньше, чем ты думаешь. А мы будем ждать тебя.

И он нежно прижал девочку к своей груди, от которой исходил козлиный запах.

Абуэлита наконец-то подала голос:

– Фина, они исчезли. Эти дракончики исчезли.

Джой и K° дружно развернулись и кинулись к бревну. Но шенди и след простыл. Даже их странный медный запах, кажется, уже развеялся. Страх схватил Джой за горло, мешая дышать.

– Граница! Я не знаю, где Граница! Ко, что мне делать, что же мне теперь делать?!

Среди ветвей проглянул месяц.

– Спокойствие, – отозвался Ко, беспомощно оглядываясь по сторонам. – Успокойся, дочка.

Абуэлита уселась под дерево и начала неспешно расчесывать волосы.

Джой в ужасе схватила Ко за плечи и принялась трясти.

– Ко, мы оказались в ловушке! Как же я теперь верну Абуэлиту домой? Ко, пожалуйста, мне очень нужно отвести ее обратно!

– Нет, Фина, не нужно, – негромко промолвила Абуэлита. Джой и сатир изумленно уставились на нее. Даже в темноте видно было, что Абуэлита улыбается.

– Фина, я приняла решение, – сказала она. – Я не стану возвращаться.

– Что? – ошарашено спросила Джой. Узкие глаза Ко от изумления сделались круглыми. – Абуэлита, что ты такое говоришь? – прошептала Джой. – Нам нужно домой!

– Тебе нужно, да, – безмятежно согласилась бабушка. – Тебя там ждет семья, незаконченное образование – да вся жизнь! И Индиго. Ты должна найти Индиго. А меня там ждут лишь «Серебряные сосны» да смерть. Нет, спасибо, здесь мне больше нравится.

Пока Джой, потеряв дар речи, смотрела на бабушку, в кустах раздался зловещий треск, и сразу вслед за ним – победный вопль Турика:

– Вот они где!

Жеребенок галопом влетел в лощинку, ринулся прямиком к Джой и с разгона ткнулся носом ей под мышку, в свое излюбленное место.

– Вы чего тут сидите? – выпалил он. – Все шенди сейчас спят у заводи Трех Лун, там, где каркаданны купаются. А вы чего тут?

25

Спасибо (исп.)