Камень

Минут через десять Нора и Виктор вышли к Переулку Гвардейцев - улице, где располагалась "Шкатулка".

- Вы, верно, голодны... зайдете? - норины волосы блестели мириадами мельчайших капель. - У меня есть свежая поэла.

- С удовольствием, - согласился Виктор, ощущая голод и возбуждение.

(Он вдруг понял, что в его отношениях с Норой что-то изменилось... возникло что-то новое, чего не было сегодня утром.)

Щелкнул замок двери. В лучах уличных фонарей, проникавших сквозь витрину, разные разности на полках казались странными и загадочными.

Хрустальные шары и магические кристаллы источали волшебное мерцание, чучела невиданных зверей косились на пришельцев бессмысленными стеклянными глазами.

Виктор полной грудью вдохнул ароматы пряностей и шоколада.

- Пойдемте.

Нора взяла его за руку... ладонь девушки была теплой и на удивление твердой. Они прошли сквозь магазин в гостиную, Нора зажгла бра в вишневом абажуре, сняла пальто и бросила на диван. Виктор последовал ее примеру.

- Я пойду разогревать поэлу, а вы накройте на стол - посуда в серванте.

В свете бра смуглые плечи и грудь девушки приобрели красноватый оттенок. Неожиданно для себя Виктор вытянул руку и коснулся маленького розового соска... и тут же ужаснулся: Господи, что на него нашло?!... Но ничего страшного не случилось: Нора мягко улыбнулась и коснулась его щеки.

Он положил ладони ей на плечи - кожа была теплая и гладкая... Сердце его билось о ребра, посылая сейсмические волны до висков и кончиков пальцев, дурацкий галстук-бабочка тесным ошейником сдавил горло. Девушка закрыла глаза, и Виктор поцеловал ее, ощутив сладкий вкус губной помады... потом опустился на колено и стал целовать ее грудь. Но было неудобно слишком высоко. "Пойдем наверх", - сказала Нора шепотом.

Она взяла Виктора за руку и повела - сквозь дверь гостиной в увешанный картинами холл - вверх по винтовой лестнице - направо по узкому, тускло освещенному коридору... Они оказались в большой комнате с необъятной кроватью под кружевным пологом. На тумбочке горел ночник. Стены были увешаны куклами-марионетками (среди прочих Виктор узнал Арлекина, Коломбину и Пьеро). "Подожди..." - шепнула Нора. На подоконнике стояла старинного вида медная чаша, рядом - спичечный коробок и горка маленьких бумажных пакетиков; девушка вскрыла один и высыпала в чашу какой-то порошок. Потом чиркнула спичкой; раздалось шипение, из чаши повалили густые клубы ярко-синего дыма.

Что это? Виктор осторожно вдохнул сладкий до удушливости аромат... ну да, правильно: запах пряностей и шоколада. Очертания предметов вдруг приобрели небывалую, гипертрофированную четкость. Цвета предметов обрели яркость.

Виктор слышал все звуки в радиусе тысячи миль. Нора коснулась его руки, и он буквально задохнулся от желания.

Он усадил девушку на кровать, сам встал на колени, чтобы целовать ее грудь; норины руки гладили его по голове, ерошили волосы... Куклы на стенах молча и, казалось, неприязненно наблюдали за ними дюжинами острых, как иглы, - и, как иглы же, блестящих - глаз. Порошок в медной чаше сгорел весь и без остатка, комнату наполняла синяя дымка. Виктор расстегнул молнию сбоку нориного платья, развязал тесемки на шее - девушка встала, платье упало к ее ногами... в запахи пряностей и шоколада вмешался слабый, как эхо, аромат духов. Откуда-то издалека, из другого мира донесся тихий звонок пневмотрамвая. Виктор снял с Норы крошечные кружевные трусики и коснулся губами низа живота - из-под его поцелуев по шелковистой коже разбежались мурашки. Он встал с колен, уложил девушку на постель и выключил ночник, однако темно не стало: в окна пробивался свет вывески "Шкатулки". Стало видно, как в воздухе извиваются струйки синего дыма. На стены комнаты легли синеватые блики. Путаясь в одежде, Виктор разделся, лег и обнял Нору, ее глаза оказались совсем близко к его. "Куклы... вдруг выдохнула девушка (ее дыхание пощекотало ему щеку). - Мне кажется, куклы смотрят на нас..." - она потянулась куда-то через его голову.

Раздался звук разматываемой веревки, и по периметру кровати - медленно, как театральный занавес, - опустился полог.

5. Понедельник, вторник, среда и четверг...

...прошли, слившись в яркую многоцветную ленту. Чтобы высвободить больше времени друг для друга, Виктор взял отгулы до конца недели, а Нора на тот же срок закрыла "Шкатулку". Большую часть забот о Малыше приняла на себя его няня.

Виктор и Нора обычно встречались около полудня и шли на выставку, в кино или просто гуляли по улицам. Один раз ездили на прогулочном пароходе на Магнитный остров, взяли напрокат багги и вдоволь поколесили по пустынным в это время года прогулочным дорожкам. Почти все время лил дождь, придавая курортным красотам - пляжам, открытым эстрадам и шикарным виллам - сюрреалистический оттенок неприкаянности. Ужинали они в дорогом ресторане (как единственных посетителей их пустили в джинсах) и танцевали под музыкальный ящик, шаркая кроссовками посреди пустого танц-круга. В тот день они решили в город не возвращаться и сняли за весьма умеренную, "внесезонную" цену бунгало на северной оконечности острова, состоявшее из пяти жилых комнат, бассейна, биллиардной и сауны. В последней они, собственно, и провели большую часть ночи, то поддавая пару, то прыгая в ледяное море, то занимаясь любовью.

Несколько раз Виктор пытался расспрашивать Нору об источниках ее познаний в области экзотических снадобий, но выяснил лишь, что всему этому ее научил какой-то индус, знакомый ее покойных родителей. От обычных народных средств - тех, что продаются в гомеопатических аптеках - норины снадобья отличались намного более сильным действием. К примеру, она сняла Виктору тяжелейший приступ мигрени всего лишь несколькими каплями какой-то оранжевой жидкости: капнула ему на язык, и через десять минут приступ прошел без следа.

Однако не все из ее снадобий были столь же безобидны, сколь сильнодействующи. В частности, синий порошок, который Нора жгла во время их первого (и всех остальных) свиданий, по своему действию напоминал X2Z весьма вредный для здоровья синтетический наркотик. В другом случае она сожгла щепотку красного порошка, от которого они с Виктором пришли в расслабленно-благодушное состояние, характерное для другого наркотика, мега-эйфориака. Вообще говоря, Виктор относился к наркотикам довольно либерально, считая безусловным злом лишь те, что наносят ущерб здоровью или приводят к "зависимости", - а норины снадобья, по словам девушки, этих побочных эффектов не имели.