Русский Фауст

"Сентябрьское" в апрельском поезде... Потом я читал стихи Андрея.

Поезд приближался к станции Кмышев. Серая, будто поседевшая за зиму, земля на обнаженных полях отражалась в пасмурном небе. Грязное стекло вагона скрадывало первую зелень. Было еще безнадежно далеко до лета, но все же я вспомнил: луг - зеленое озеро - с петляющей посередине тропой. Я вспомнил окна, из которых ветер махал белыми кружевными занавесками. А когда спросил у бабы Лины, был ли я здесь, она хитровато улыбнулась и ответила:

- Раз помнишь- значит был, а будет надо- еще придешь.

Потом она долго молилась перед образами, долго собирала из разных пучков травы и коренья, бросала их в кипящую воду, что-то приговаривая. Заставила меня принести чистой воды из колодца и налила ее в трехлитровую банку. Еще раз перекрестилась на образа:

- Господи, благослови.- И повернувшись ко мне, сказала. - Плохо, что ты некрещеный. Евангелия-то хоть читал?

- Андрей дал, читал.

Потом успокоила сама себя:

- Ну, а коли некрещеный, то и спросу с тебя меньше.

У знахарей-то лечиться грех. Вон тебя как бесы облепили да замучили. Зачем к экстрасенсам ходил? И что за моду нынче взяли, чуть что - к самому дьяволу за микстурой пойдут, прости, Господи.

- А ты - баба Лина?.. - не успел спросить.

- Я - божий одуванчик, девяносто лет мне. Не я лечу, Бог исцеляет, да и то не всех. А говоришь, Евангелие читал. Христос и апостолы денег за врачевание не брали, исцеляли Духом Святым, а не какими-то бесовскими энергиями. Ну да ладно, сядь вон там, сиди тихо и не перебивай, а то все насмарку будет. - И зашептала скороговоркой над водой...

- Шла Божья Матушка через мост. Ей навстречу Николай Угодник, Илья пророк, Иоанн Богослов. Куда идешь. Божья Матушка? Иду умывать нервы, продувать глаза и горечь выгонять из раба Божьего Сергия, из его головы, из рук, из ног, из живота, из сердца, из печени, из зелени, из селезёнки, из яичников, из мочевого пузы^ ря, из шеи, из позвоночника, из синих жил, из красной крови. Спаситель с крестом. Спаситель над нечистой силой победитель. Уходите, сатаны, с раба Божьего Сергия.

Уходите нечистые духи на все четыре стороны. Аминь.

Аминь. Аминь... Не я лечу, не я заговариваю, а Божья Матушка. Она лечит, умывает, заговаривает. Господа Бога на помощь призывает с Ангелами, с Архангелами, с Небесными Силами, с Господней зарей, с вечерней звездой. Михаил Архангел шел с небес, нес на голове животворящий крест... - то шептала, то говорила громко нараспев, иногда крестила воду. Порой, казалось, что она уже дремлет и только продолжают шевелиться губы, повторяя давно заученное. - Поставил этот крест на каменном полу и оградил железными штыками, запер тридцатью тремя замками и все под один ключ. И отдал ключ Пресвятой Божьей Матери во правую руку. Никто эти замки не откроет, никто раба Божьего Сергия не испортит ни в жилье, ни на пиру, ни в пути...

Потом вдруг неожиданно и резко встала, словно не старушка, а молодица. Снова перекрестилась.

- Теперь умойся этой водой да стакан выпей. Затем ложись спать. Вечером поедешь домой. Дам тебе еще отвары трав для тебя, и Андрюше в больницу снесешь. Трава - она и здорову не повредит.

Вечером я проснулся, как будто родился заново.

На сердце и на душе было легко и радостно. Ни болей, ни тревог, ни страха, и какое-то необъяснимое чувство бесконечного и прекрасного впереди. Я возвращался на станцию с блуждающей улыбкой на лице (только сейчас понял, как это выглядит). Наверное так, радуясь всему на свете, ходят по миру безобидные деревенские дурачки.

Сэм Дэвилз нашел меня у Елены. Он звонил из Москвы. Выражал искреннее огорчение моим "самоувольнением", пытался делать какие-то предложения, интересовался состоянием здоровья и даже спросил про Андрея.

- К сожалению, вам придется нести материальную ответственность за нанесенный компании ущерб посредством ПЭВД. У Вас будут изъяты квартира, автомобили, Ваши счета в банках будут закрыты...

- Да и хрен с ними! - рядом стояла Лена, и мне не хотелось с ним долго разговаривать.

- Кроме того, хочу Вас предупредить, - как ни в чем ни бывало продолжал мистер Дэвилз, - что теперь компания не несет ответственности за Ваше душевное равновесие и состояние вашего здоровья.

- Можете быть спокойны. Я чувствую себя прекрасно, на душе у меня спокойно и радостно, и из окна я выбрасываться не собираюсь. А сейчас, извините, я тороплюсь, - и положил трубку.

В комнате еще некоторое время висела тревога. Дэвилз явно звонил напомнить, что счеты со мной не закончены. Высказывать прямые угрозы после того, что я узнал об "Америкэн перпетум мобиле", не имело никакого смысла.

- Может быть мне пойти с тобой? - предложила Лена.

- Нет, мне хочется одному.

С тех пор, как демонстрации перестали быть обязательными, а митинги изрядно поднадоели, я впервые видел столько людей, собравшихся вместе. Как скала возвышался в свете прожекторов Знаменский собор из волнующегося людского моря.

Серая цепь милицейских фуражек не выдержала волнения этого моря и рассыпалась на отдельные буйки и рифы. Но это был не натиск митингующих, нечего было опасаться - народ качнулся навстречу открывшимся дверям храма. Вслед облакам устремился Благовест, и к народу вышел празднично одетый Владыко. В живом коридоре, где стеною стояли казаки, он возглавил крестный ход кругом храма. В запели: "Воскресение Твое, Христе Спасе, Ангели поют на небеси, и нас на земли сподоби чистым сердцем Теби славити".

- Привет американским шпионам. - Тяжелая рука легла мне на плечо. Такую неуместность мог сказать только один человек, на которого я не стал бы обижаться.

- Я не думал, что преподавателей высшей школы милиции гоняют в оцепление.

- И даже, случается, в патруль по улицам, - подтвердил Иван. - Но, честно говоря, здесь я по собственной инициативе. Епископ не каждый год служит. Ты, кстати, ближе его видел?

- Нет.

- Потом поближе пробьемся. Так и быть, власть тебе посодействует. Кстати, он будет тут целую неделю служить.

- Светлую Седьмицу.

- Во-во. Между прочим, сегодня совпадение трех праздников.

- Солидарность трудящихся, а третий-то какой?

- Да ведь на первое мая Вальпургиева ночь бывает, товарищ историк. У сатаны сегодня свой праздник. Ты посмотри, какой на небе Армагеддон, вряд ли к утру расчистится. Где, интересно, в такую ночь вся нечисть собралась?

- Если ты о погоде, то циклон где-то над Екатеринбургом.

Упоминание сатаны и нечистой силы в таком месте и в такое время отвлекло от общего праздника. С порывом холодного ночного ветра принесло обыденную мирскую тревогу, какие-то суетные мысли вторили ей. Но тут же отбросило их в небо рванувшееся под купола:

- Воистину восресе!!!

- Христос воскресе! - поздравлял, и радовался священник.

- Воистину воскресе! - отвечало людское море. И волна поклона проносилась по нему в сторону пастыря.

И пели: "Христос воскресе из мертвых, смертию смерть поправ и сущим во гробех живот даровав".

Иван выполнил обещание: мы смогли пробраться поближе к епископу, и я разглядел его. Просветленное радостью великого праздника лицо Владыки, казалось, имело совершенно детское выражение. Особенно глаза, из которых лучились доброта. Небольшая реденькая бородка нисколько не убавляла детскости этому лицу. Было заметно, как он хочет увидеть всех, ответить всем, кто направлял к нему жаждущие взоры. Наверное впервые я увидел духовность на лице человека и увидел всеобщее желание соприкоснуться с ней, и сам его испытал.

И вместе со всеми я перекрестился, и до сих пор не знаю - можно ли это было делать мне - некрещеному.

И если тогда было немного стыдно и неловко, то теперь стыдно за то, что сделал это украдкой. Словно в ответ на это движение свет двух прожееторов пересекся над звонницей, и в темном плывущем небе несколько минут виднелся крест.

Сэм Дэвилз оказался банален, как киношный советский мафиози.