Спасение Ронана

– Стоп, – сказал он. – Пожалуйста, если тебе не все равно, я лучше утону.

И Дин снова начал сопротивляться.

В Главном зале «Повесть о Камбане Мрачном» уже пришла к своему героическому концу. Желая поднять настроение, сказители сопроводили ее «Легендой об Эдди Чудаковатом и его травяном табаке». Эта легенда неизменно пользовалась успехом, особенно та ее часть, в которой Эдди находит странные грибы. Когда они дошли до финала, в котором Эдди, убежденный в том, что может летать, бросается вниз с вершины утеса, пролетает двести метров и насквозь пробивает корпус корабля своего злейшего врага, увлекая его с собой на дно океана, общий всплеск эмоций пронесся по залу, а за ним последовали благодарные аплодисменты. Сказители постарались на славу.

Тут Каал опять встал и поднял руку, требуя тишины. Ему нужно было выполнить еще одну задачу, прежде чем пир закончится и все с большим или меньшим успехом разбредутся по койкам. Следовало выбрать четырех кандидатов на пост вожака следующего рейда.

Этот выбор традиционно проделывался посредством жеребьевки. В один пустой бурдюк отправлялись бумажки с именами всех по-прежнему действующих вожаков предыдущих рейдов. Отсюда вытаскивались два имени. В другой бурдюк отправлялись бумажки с именами любых воинов, которых предложили и признали годными для выполнения столь ответственной задачи. Отсюда вытаскивались еще два имени. Затем у четверых кандидатов было десять дней на разработку масштаба, целей и материально-технического обеспечения рейда. На одиннадцатый день всем четверым надлежало предстать перед общим собранием вагинских воинов, дабы сделать всестороннюю презентацию, после чего собрание голосовало, какой рейд следует предпочесть. Это была хорошая система. Она выглядела демократично и гарантировала возможность проголосовать за опытного вожака, в то же время позволяя талантливым новичкам получить свой шанс. Несправедлива она была лишь для тех, кто к классу воинов отродясь не принадлежал.

Из-за своего низкого стола Мартин вполглаза наблюдал за процедурой. К этой стадии пира он уже всегда изрядно напивался, утоляя свои печали. Ему было очень тяжело сидеть, смотреть и аплодировать, каждую секунду сознавая, что его имя из бурдюка никогда не вынут. Вздохнув, Мартин перевел взгляд на своего отца, сидевшего неподалеку. К его удивлению Лоббо радостно ему ухмылялся и поднимал большой палец кверху.

«Эх, горе горькое, – подумал Мартин. – Даже мой собственный отец меня не понимает». Очень себя жалея, он грустно слушал, как Каал подзывает свою невестку Камилу, чтобы та вытащила имена. Словно специально, для еще большего унижения Мартина, первой же из бурдюка была вытащена бумажка с именем Крага.

«Какая липа! – подумал Мартин, пока зал снова взрывался восторгами. – Вы только на них посмотрите! Камила пытается спрятать улыбку, а Краг ухмыляется во весь рот. Могу спорить, что они разыграли ту ссору – просто чтобы наглую подтасовку покрыть. А почему мой отец молчит? Он всегда может сказать, когда кто-то нечисто играет, тут он никогда не ошибается».

Но Лоббо сидел на месте, наблюдая за процедурой с каким-то озорным предвкушением на лице, точно любитель розыгрышей, ожидающий, когда кто-то войдет в дверь, на самый верх которой водрузили полное ведро воды. Озадаченный, Мартин немного поглазел на отца, а затем позволил своим мыслям поплыть вниз по гнетущей спирали слезливого самосожаления. Он едва замечал одобрительный рев, что приветствовал избрание двух следующих кандидатов: Харальда Седобородого, хитрого и изворотливого старого воина, а также Микеля, одного из ближайших друзей Крага.

Затем внимание Мартина снова оказалось привлечено к настоящему. Он вдруг заметил, что его отец неподвижно глазеет на сцену с напряженным выражением на лице и так крепко хватается за край стола, что костяшки пальцев У него побелели. Все его внимание было приковано к Камиле, которая с какой-то особенной сосредоточенностью шарила в бурдюке в поисках четвертого кандидата. Mapтин тоже стал наблюдать, как она вынимает сложенный листок бумаги и вручает его улыбающемуся Каалу, который тут же развернул его и прочел. Улыбка тотчас исчезла с его лица, сменившись крайним неудовольствием.

– И четвертый кандидат… Дин, сын Динхельма, – ледяным тоном произнес вождь. Примерно такой голос мог быть у эльфийской принцессы, которая только что обнаружила, что любовная весточка от ее прекрасного принца по сути представляет собой предельно грязный лимерик. На мгновение воцарилась мертвая тишина, а затем зал взорвался смехом.

Что? Плюхер? Вожак рейда? Это было еще смешнее, чем та часть недавно рассказанной легенды, в которой Эдди Чудаковатый, совсем сбрендив, путает партию лучшего «золотого плана» с острова Венериче с полным мешком навоза, и в результате все его племя сидит и в огромных количествах смолит сушеное верблюжье дерьмо.

Пока зал содрогался от смеха, Камила решительно огляделась, словно озадаченная подобным откликом, и Мартин, вероятно, оказался единственным человеком в зале, кто заметил, как она поверх голов ненадолго встретилась взглядом с Лоббо и как его отец одобрительно ей подмигнул.

Это еще что за клятство? Мартин помотал головой и потер ладонями щеки в тщетном усилии прочистить мозги от неразберихи, вызванной излишним пивом и странными событиями. Затем, не без труда поднявшись на ноги, он дотащился до Лоббо, который встал его поприветствовать.

– Отец, что происходит? – поинтересовался Мартин. – Как получилось, что выбрали Дина?

– Динхельм, его отец, его предложил, – спокойно ответил Лоббо. Теперь, когда имя Дина было объявлено, он стал больше похож на себя, хотя сдерживаемое возбуждение все еще чувствовалось.

– Но никто из воинов его не поддержит!

– Воином должен быть только кандидат в вожаки. А поддержать предложение может любой член племени.

– Так это все ты! – Воззрившись на спокойное лицо своего отца, Мартин почувствовал растерянность и, стыдно признаться, гнев на отца за то, что он выставил Дина на такое унижение. – Он с этим не справится! – воскликнул Мартин. – Он же совсем беспомощный! Да он не то что галеру из бухты не выведет, он даже не выведет козу из… из… – Опять его сравнение подкачало.

– Ему это и не потребуется, – вставил Лоббо. Он осторожно огляделся, после чего низким и до странности настойчивым голосом продолжил.

– Все, что ему нужно, это первый помощник, который способен будет планировать рейд, вести людей и биться не хуже Крага.

– Кто, например?

– Ты, например.

Мартину показалось, что его желудок вдруг упал ему под ноги, оставляя за собой зияющую дыру. Шок был таким острым, что его центральная нервная система чуть совсем не отказала. Рот Мартина отчаянно дергался, пытаясь сформировать связное слово вроде «что?» или «как?», однако язык творил клят знает что.

– Пли?

– Да, тебя.

– Шугайс!

– Дин будет подставной фигурой, ибо по нашим законам только воин может возглавить рейд. Но он сможет взять с собой всех, кого пожелает. Так что во всем, кроме названия, вожаком будешь ты.

– Ссалями?

– Потому что кое-кто в племени озабочен тем направлением, в котором Краг нас ведет. В тебе увидели наш лучший шанс бросить ему вызов.

– Хой, фуглюк?

– Нет, у тебя больше поддержки, чем тебе кажется. Но надо поторопиться. У тебя всего десять дней, чтобы спланировать рейд и подготовить презентацию, которая произведет впечатление на племя. Так что не стой здесь, разинув рот, как крыса на прожектор, а иди и расскажи обо всем Дину.

Мартин вдруг понял, что по кривой выбирается из Главного зала, а в голове у него бешено крутятся мысли.

Каким таким клятом ему предполагается за десять дней спланировать и организовать рейд? Для разведки потенциально перспективных зон им потребуется галера и команда, а в деревне нет ни единого воина, который захотел бы с ними отправиться. И в другие деревни обращаться тоже без толку. Дин и его репутация уже достигли культового статуса среди всех вагинов. Все просто безнадежно. Безнадежно.