Собственность

Дубинянская Яна

Собственность

Яна Дубинянская

СОБСТВЕННОСТЬ

- Так вы говорите, что она... Я не верил своим ушам - как не поверил глазам час тому назад. - ... жена одного из каторжников... Как, вы сказали, его зовут? - Хгар, - лениво повторил комендант. - Кто он такой, этот Хгар? И как случилось, что... Разговор явно начинал надоедать коменданту, и он заерзал в кресле, поудобнее устраивая грузное неповоротливое тело. Он-то надеялся, что прибытие нового инженера станет каким-никаким развлечением и поводом для пьянки. Перед посадкой в катапультационную капсулу бортинженер отобрал у меня припасенную бутылку. Но об этом сизоносый толстяк еще не знал, главное разочарование было впереди. Пока он всего лишь досадовал на мое неуместное любопытство. - Если хотите, можете ознакомиться с его делом, - раздраженно бросил он. Разбой, пиратство, несколько убийств, в том числе полисменов. Но я думал, господин инженер, вы здесь по другой части... - Да, конечно. Но мне известно, что члены семей каторжников не имеют права... Более того, я знаю, на всей планете вообще нет женщин, даже... гм... определенной профессии. Комендант захихикал. - Разумеется! Тут вам не курорт, а место содержания особо опасных преступников, осужденных на пожизненные работы на урановых рудниках. Кстати, господин инженер, на Втором-лямбда перекрытия никуда к чертям... Нет, сегодня вы отдыхаете, но я бы хотел, чтобы не позже, чем завтра... Я нетерпеливо кивнул. Надо бы, конечно, повежливее с новым начальством... тем более без бутылки. Но... - Но ведь эта женщина самим своим присутствием несет потенциальный конфликт, разве вы не понимаете?! Она здесь давно? Как она сюда попала? Он тяжело вздохнул, решив, по-видимому, побыстрее исчерпать тему, если не удается вообще ее закрыть. - Проникла в общую капсулу. Года два уже как... В той партии народ попался худосочный, все поместились. Но это, вы ж понимаете, никак не ко мне. Рапорт я накатал как положено. - Но почему вы не отослали ее назад? Толстяк усмехнулся, показав желто-коричневые зубы. - Отошлешь, как же. На эту планету корабли не садятся, надо бы вам знать. Во избежание побегов заключенных. Не бывает тут у нас кораблей... Я подумал, что он не совсем прав. Ровно через месяц, по истечении испытательного срока, я имел право отказаться от контракта. И тогда за мной выслали бы катер. Маленький, двухместный, - но забрать с собой одну женщину вполне реально. И, черт возьми, я же не первый новый сотрудник, прибывший сюда за два года! Говорят, многие отказываются. Несколько лет в полной изоляции от внешнего мира, на планете с повышенным радиационным фоном, среди самых страшных преступников Галактики - не сахар, даже за такую зарплату. - Да и куда ее отправишь, - продолжал начальник, - никто ж не знает, откуда Хгар ее привез. Молчит, зараза. А она Всеобщий никак не осилит, все по-своему щебечет, вот и не может сказать, откуда родом. Так, наобум Лазаря отсылать... У нее же нет никого, кроме муженька. А одна пропадет, вы сами поймете, когда поближе с ней познакомитесь... Его сентиментальное сюсюканье было явно наигранным. Возможно, хочет меня проверить - не растаю ли на месте. Дудки. Если я и завел этот разговор, то единственно потому, что меня действительно сразило наповал такое вопиющее нарушение порядка. И меньше с тем. - Я понял, господин комендант. Если вы позволите, я хотел бы уже сегодня осмотреть тот аварийный рудник... Второй-лямбда. Комендант тяжело поднялся, протестующе махая руками. - Забудьте! Он двести лет стоял и еще столько же простоит, а если и рухнет что-нибудь кому-то на башку... так только срок скостит, - толстяк загоготал над собственной шуткой, и мне пришлось тоже улыбнуться. Завтра, приятель! Меня, кстати, Бобом зовут, так и кличут: Старый Боб... Мы тут все на "ты", как одна семья. Тебя как звать-то? - Элберт, - представился я, пожимая потную ручищу. Присел на корточки, расстегнул молнию левого сапога и извлек на свет плоскую, изогнутую по форме ноги пластиковую фляжку. Старый студенческий трюк - к счастью, неизвестный бортинженеру. Фляжка вмещала ровно сто пятьдесят грамм, а на вид еще меньше, - но глазенки Боба засверкали, а сизый нос красноречиво зашевелился. Великое дело - сухой закон! Хотя жаль, конечно, той бутылки.

* * *

Говорят, когда в первый раз засыпаешь на новом месте, надо загадать желание. Впрочем, я слышал также, что это правило касается только молоденьких незамужних девушек. Я таковой не являюсь. И все-таки. Я, Элберт Вирри, желаю через десять лет улететь отсюда. Пусть без единого волоска на голове, - теперь ни один нормальный мужчина в Галактике не дорожит волосами, - но с круглым капиталом на счету во Вселенском банке. С тем, чтобы купить несколько крупных и богатых рудой астероидов где-нибудь в Леонидах, обзавестись техникой и повести разработки так, как считаю нужным. Еще через пару лет я стану если не мульти-, то просто миллионером - это уже не желание, а констатация факта. Надо же - я чуть было не изложил свои идеи в университетской дипломной работе. Вот смеху было бы: высший балл за проект, который и в том, студенческом, сыром варианте стоил многих сотен тысяч универсальных единиц. Но я не продам его ни за какие деньги. Я открою свое дело. Свое. Собственное. И десять лет моей молодой жизни - не такая уж высокая цена. Во всяком случае, так думаешь сейчас, откинув на подушку отяжелевшую голову, весело гудящую после вечеринки с комендантом и новыми коллегами. Сухой закон! Последний раз я набирался подобным образом еще в альма-матер, на выпускной. Моя фляга не оказалась лишней, но, похоже, тут у каждого сотрудника имеется солидный подпольный погребок. И как им удается?... Однако утром, выбираясь из капсулы, косо застрявшей в насыпи выработанной породы, я не был таким оптимистом. Никто и не подумал меня встретить. Кое-как сориентировавшись на местности, я побрел в сторону далекого грязно-серого купола, который мог оказаться базой. Как, впрочем, и чем угодно. Меня предупреждали: воздух на планете поначалу кажется непригодным для дыхания, но это только с непривычки. Придется привыкнуть. И к воздуху, раздирающему легкие, и к постоянному полумраку из-за пыльной взвеси, и к пейзажу, незатейливо составленному из карьеров, шламмовых гор и неопрятного запустения. Я читал, что раньше здесь была пышная, питаемая радиационным фоном растительность. Но, скажите, кто бы стал обращать внимание на все эти папоротники, хвощи и гигантские грибы - если уран тут можно добывать голыми руками с лопатой? К тому же - неплохая мысль какого-то рационализатора - бесплатными голыми руками. И я шагал по щиколотку в пыли, и поминутно терял из виду цель, и ругался сквозь зубы, и проклинал раскуроченную планету, незнакомого пока коменданта, станцию на орбите и свои непомерные амбиции. Потом провалился в совершенно невидимую яму, доверху полную пылью. Ком колючей шерсти забил горло и носоглотку, стеклянное крошево засыпало глаза... Надрывно кашляя, матерясь и плача, я выбрался оттуда - и вот тогда увидел ее. Ее не могло тут быть. Собственно, я ничего толком и не разглядел. Логично предположил, что вообще показалось, - а потом наугад, из чистого любопытства задал вопрос коменданту. Выяснилось, правда. Женщина, жена какого-то каторжника. А вовсе не сияющее сплетение сказок о феях, детских снов, юношеских эротических фантазий и галлюцинаций смертельно раненых воинов. Она стояла на гребне выработанной руды, такая нелепая, до смешного чужая и ненужная здесь. Светлая, манящая... Она исчезла за кручей внезапно, как и полагается болезненным фантасмагорическим видениям. А я, идиот, чуть было не бросился догонять.

* * *

- Главное - не пробуй заводить знакомства с голомордыми, - говорил Торп, уверенно шагая чуть впереди меня. - Они - сами по себе, мы - сами по себе. Если тебе кажется, что они похожи на людей, забудь эту блажь. У них не осталось ничего, чтобы так называться. Его голос звучал приглушенно из-за маски, закрывавшей лицо. Оказалось, здесь только каторжники никак не защищаются от радиации и пыли - за что и получили соответствующую кличку. Меня, конечно, никто заранее не предупредил. Поэтому сейчас на мне болталась запасная маска Торпа, старшего инженера, - большая на пару размеров. Торп производил впечатление мужика, с которым можно поладить. Впрочем, ладить пришлось бы с любым напарником и непосредственным начальством. Будем считать, что для начала мне повезло. - В первый месяц все обычно из кожи вон лезут, - негромко продолжал он. Испытательный срок, как же! Фигня это все, Эл. Оставаться или нет - решать тебе. Нет, оно, конечно, месячишку многие выдерживают... Думают, что им море по колено, но к концу года большинство ломается, проверено на опыте. Текучка страшная. Потому-то и настоящие бабки начинают платить уже со второго года. Систему я знал и без него. Месяц работаешь за бесплатно, год - за более чем умеренную сумму. И только потом с тобой заключают контракт на оставшиеся девять лет. Два шанса вернуться. Лазейка для слабаков. Торпу, я уже спрашивал, оставалось около двух с чем-то лет. После чего я мог претендовать на его должность - с окладом повыше, чем у простого инженера. И, что б там не советовал старший товарищ, зарекомендовать себя с лучшей стороны стоило уже теперь. - Боб просил меня взглянуть на перекрытия Второго-лямбда, - вспомнил я как бы невзначай. - Там вроде проблемы. Торп поморщился - даже маска не могла этого скрыть. - Второй-лямбда все равно вот-вот обвалится, - хмыкнул он. - И чем скорее, тем лучше. Даже не вздумай туда соваться! Старый Боб всегда так шутит над новичками. Можешь мне поверить, Эл, та развалюха ремонту не подлежит. Забудь. - Но там же, - как-то чересчур юношески возмутился я, - работают лю... "У них не осталось ничего, чтобы так называться". - Если хочешь, прогуляемся, это недалеко, - предложил Торп. - в порядке экскурсии. Должен же ты знать свое будущее хозяйство. Пошли. Через час стало ясно, что наши с ним представления о небольших расстояниях кардинально различны. Я с трудом волочил ноги. Сила тяжести на планете лишь чуть-чуть превышала привычную, но теперь я понял, что и это чуть-чуть достойно уважения. Дыхание свистело, пыль, проникшая под неплотно прилегающую маску, мерзко скрипела на зубах. Когда мы, наконец, добрались, на руднике как раз объявили перерыв на обед. Там и тут среди бурых гор шламма виднелись небольшие кучки темных скукоженых фигур, сосредоточенно хлебающих что-то из общего на группку котла. Не останавливаясь, мы со старшим инженером прошли мимо одного такого скопления. Каторжники не обращали на нас внимания, торопясь урвать побольше желеобразной похлебки. Только двое или трое подняли головы. Почти черные невыразительные лица, красные белки воспаленных глаз и гнилые зубы. И тут я во второй раз увидел ее. И теперь уж рассмотрел как следует. Она была среднего роста, стройная, хоть и отнюдь не бестелесная, блондинка. То есть, такого цвета волос мне раньше видеть не приходилось: что-то вроде золотистой паутины под ярким солнцем... ну допустим, блондинка. Неправдоподобно белокожая - словно вездесущая пыль каким-то образом отталкивалась от ее лица, шеи и округлых рук. Широко расставленные глаза, мягкий овал щек и подбородка, короткий нос и пухлые губы. На женщине было поношенное шерстяное платье с короткими рукавами, довольно глубоко декольтированное. На груди переливалось ожерелье из овальных мерцающих камней. В руках она сжимала объемистый полиэтиленовый сверток. Боязливо покосилась на нас и проскользнула вперед, явно высматривая кого-то среди обедающих каторжников. Шла она босиком. И ноги выше щиколоток все-таки подернулись серым слоем пыли. - Жена Хгара? - мне захотелось выглядеть осведомленным в глазах Торпа. - Ага, - кивнул тот. - Понесла ему поесть. Он-то общую гадость не жрет, сукин сын! Я проводил женщину взглядом. Это было легко, светлая фигурка искрой выделялась на общем буро-черном фоне. Вот остановилась на шламмовой круче - как вчера - вот скрылась за ней, вот снова появилась вдалеке. Остановилась, и навстречу ей поднялось что-то темное, едва различимое, большое и приземистое.