Общество сознания Ч

- И тем не менее, - улыбнулась Евдокия. Она выглядела так, будто ей едва за двадцать, а не тридцать два. - Как там твои питекантропы?

- Сегодня попался отличный экземпляр. Никогда не видел таких холмов Венеры. Памиры, а не холмы. Согласись, есть чему удивляться: я всю жизнь копался в черепах давно умерших людей палеолита, а теперь эти люди ожили и мне приходится им же самим давать полные сведения об их черепах. Мистика истории! Время, на которое обрушилось древнее прошлое.

- Вот здесь направо. Да уж, истинно говорят: последние времена наступают. Теперь налево. Вот к этому дому, к последнему подъезду. Помнишь, у Голдинга роман про то, как одновременно с людьми продолжают еще жить неандертальцы? Когда нам откроют, скажи громко: «Честь имею!»

- Это зачем?

- Так надо. Пароль.

Закрыв машину, Сергей Михайлович поспешил в подъезд следом за Евдокией и догнал ее уже около двери на первом этаже. Им открыл пожилой мужчина, похожий на финансового магната Березовского - такой же маленький, черноплешивенький, с умным и интеллигентным взглядом.

- Честь имею! - сказал Сергей Михайлович первым.

- Здравствуйте, Ева, - сказал человек. - А это, стало быть, ваш Адам Кадмон? Ну проходите.

- Здравствуйте, Святослав Зиновьевич, - сказала Евдокия. - Адама зовут Сергей.

- Очень приятно, моя фамилия Вернолюбов, - с гордостью представился Святослав Зиновьевич, протягивая руку.

- А моя - Тетерин, - сказал Сергей Михайлович.

- Очень… О-о-о! Очень хорошая фамилия! - заулыбался Вернолюбов. - Вы и сами не знаете, до чего у вас хорошая фамилия!

Они разделись в прихожей.

- Ну вы сами спуститесь, Евушка, - сказал хозяин дома. - Усадите своего Адама, а вам-то ознакомительную, наверное, не нужно будет слушать, можете развлечься в крипте.

- Нет, я вместе с Сергеем послушаю вас сегодня, - возразила Евдокия и повела Сергея Михайловича по длинному коридору налево.

Квартира, судя по всему, была огромных размеров, но не успел Тетерин подивиться тому, как длинен коридор, а его уже поджидало иное удивление. В конце коридора они вошли в дверь, которая вела вниз, в подземелье. Внизу стоял огромных размеров питекантроп, узнавший Евдокию и впустивший ее и Сергея Михайловича в просторное помещение с маленькой сценой и несколькими рядами стульев.

- Сядем поближе, но не в первый ряд, - сказала Евдокия, ведя Сергея Михайловича, коему было несколько не по себе.

Здесь царил полумрак, пахло индийскими благовониями, на сцене стоял стол, а на столе - странный светильник о двух свечах: прямой подсвечник, в нем свеча горит, а от него слева ответвление, в нем вторая горит. Тетерин впервые в жизни видел такой несимметричный канделябр. Все - и запах, и полумрак, и этот чудной светильник - не предвещало ничего хорошего. Да еще стены и потолок покрыты черным шелком. А на стенах - портреты.

- Это и есть то самое таинственное место, о котором ты мне говорила? - спросил он Евдокию.

- Да, - ответила она. - Не спеши с выводами. Поначалу и мне все казалось глупой игрой, но потом меня втянуло. Я хочу знать от тебя, есть ли тут и впрямь что-то значительное.

- Пока мне хорошо здесь только потому, что я рядом с тобой, - сказал Сергей Михайлович и стал изучать портреты, висящие на стенах.

Подбор был весьма неожиданный. По правую руку висели Антон Павлович Чехов, Чарльз Спенсер Чаплин, Василий Иванович Чапаев, Николае Чаушеску, потом неизвестно кто, потом Уинстон Черчилль и Корней Чуковский. По левую руку сплошь красовались какие-то монголо-китайцы, про которых нетрудно было смекнуть, что все они тоже начинаются на букву Ч. Сергей Михайлович усмехнулся, он понял, что и причудливый подсвечник тоже имеет форму Ч. И вдобавок черные стены, потолки, пол. Он посмотрел на Евдокию, легко представил себе, как их сейчас будут дурачить, и она стала ему еще милее своей наивностью.

- Понимаю, - сказала она. - Ты стал о чем-то догадываться, и тебе смешно. Но умоляю тебя, дождись лекции Святослава Зиновьевича и, лишь прослушав ее, делай окончательные выводы.

- Ну я понимаю, Чехов, Чаплин. Чапаев. После того как ты дала мне роман Пелевина, я обеими руками за то, что Василий Иванович не только персонаж народных анекдотов. Ну а Чуковский? А Чаушеску?..

- Потерпи, пожалуйста, Сережа, все узнаешь.

Зал тем временем постепенно заполнялся. Некоторых гостей Святослав Зиновьевич приводил лично и сам усаживал. Вскоре за спиной у Сергея Михайловича и Евдокии образовалась парочка, мгновенно защебетавшая по-английски. Вслушавшись в их разговор, Тетерин некоторое время развлекался тем, что пытался угадать, оба ли они являются коренными носителями языка международного общения, и наконец пришел к выводу, что носителем был господин лет пятидесяти, а дама лет тридцати пяти - при нем и явно русская, потому что она несколько раз промолвила: «Ох, горе мое!» и «Чудеса, да и только!». Потеряв интерес к англоиду и его спутнице, Сергей Михайлович еще раз оглядел портретную галерею, зевнул и не выдержал:

- А почему нет Чубайса? Черномырдина? Чикатилло?

- Чш-ш! - приложив палец к губам, пресекла его иронию Евдокия, ибо все стали стихать и на сцену вышел Вернолюбов в черной мантии, надетой поверх черного смокинга. Сорочка на нем тоже была черная.

«Четыре черных чародея чесали череп чернеца», - вспоминалось Тетерину. а вдовес выплыл Петр Ильич Чайковский. Почему его портрет отсутствует? Непорядок! А еще Чиполлино…

- Дорогие друзья, - начал Святослав Зиновьевич, а подружка за спиной Тетерина стала переводить его речь англоиду на английский. - Сегодня у нас знаменательный день. Великий день. Это день очищения, просвещения и посвящения. Этот день у христиан называется Чистый четверг. Вы только вслушайтесь: «Чистый четверг»! Какое красивое звуч-чание этих двух таинственных, загадочных, ч-чувственных Ч. Кроме того, этот день несет в себе четверку, ибо сегодня к тому же и двадцать ч-четвертое апреля. И вы знаете, что цифра «четыре» всегда была и будет самой главной, основополагающей цифрой в этом мире, где ч-числа имеют огромнейшее значение. Вот она, эта цифра, у меня в руках. - Он взял со стола подсвечник и прочертил им в воздухе пред собою размашистую букву Ч. - Да снизойдет на вас благодать светоча вселенной! Я осеняю вас этой четверкой, как христианский священник осенил бы крестом, ибо в кресте тоже заключено ч-число «ч-четыре», число-чакра и число-чувство, чудо-число, золотое сечение вселенной.

Тетерин с тревогой почувствовал, как им начинает что-то одолевать, словно он махом выпил полный стакан шампанского. Некое покалывание в груди, легкое головокружение и прилив тепла. Он посмотрел на Евдокию, она улыбалась, слушая вещателя. Тот поставил канделябр обратно на стол и продолжал:

- Столетие за столетием люди мучительно искали имя верховного божества. И не могли этого сделать, ибо в древности ни в одном языке народов мира не было звука, содержащего в себе сущность этого верховного божества.

- «Че»? - прозвучало с переднего ряда. Кто-то там догадался.

- Да, - кивнул Вернолюбов. - Полагаю, что вы не один догадались об этом, а все присутствующие, ибо здесь нет людей с пониженными умственными способностями. Да, господа и дамы, в древних языках отсутствует именно Ч. При египетском фараоне Эхнатоне было признано, что такой единобог существует, потом, при Рамзесах, египтяне в муках приближались к имени этого бога, в их языке стало встречаться звукосочетание «тш». Бог Тот, сердце Ра, иногда именовался Тшотом, но потом Египет стал угасать, в языке появилась вялость, «тш» превратилось в тусклое «ш». Одно имя фараонов последних династий - Шешонки - красноречиво свидетельствует об упадке. Только сравните: Джедефра, Менкаура, Аменемхет, Тутанхамон, Рамзес. И - Шешонки. Мышонки какие-то, мошонки, мошки. Смешно, да и только!

По аудитории легким ветерком пробежал смешок-шешонк. Сергей Михайлович тоже не удержался от этого смешонка.

- Перейдем к евреям, - продолжал Святослав Зиновьевич. - Как известно, Моисей вывел все израильские колена из Египта в землю обетованную и вместе с израильтянами унес всю египетскую культуру с ее главным изобретением - единобожием. Но, увы, и древние евреи не имели успеха в познании имени этого единого верховного божества, лишь приблизившись к его познанию, но уже не через Т и не через Ш, а через «йот» и «хет». Евреи создали основополагающую религию единобожия, оправдали ее и систематизировали, но они лишь приблизились к великому Ч. Вместо Ч у них родилось несравненное нагромождение - ЙХВХ, более известное как Яхве или Иегова. Многие уверяют нас, будто ЙХВХ есть не что иное, как сакральная аббревиатура. Но на самом деле (и это открылось мне, а я открываю вам) ЙХВХ - это лишь суррогат священного Ч.