Общество сознания Ч

Тут Сергей Михайлович размахнулся и шарахнул Чернолюбова по черепу. Фаянсовая полка взорвалась и рассыпалась крупными осколками. Святослав Зиновьевич мешком повалился на пол и затих. Мальчик в восторге воскликнул:

- О-о-о! Бу-у-ух!

Он нисколько не испугался, видимо, уверенный, что дяди весело забавляются. Не теряя времени, Сергей Михайлович подхватил его, цапнул со стула его одежки, поверх которых лежал нательный крестик на широкой ленте, и выскочил по лесенке в коридор.

- Велено его на улицу вынести, - сказал он равнодушному охраннику, который, кажется, был уверен, что ничего экстренного не должно произойти. - Где выход на улицу?

- Вон в ту дверь, наверх, направо, потом налево.

Чудодейственный мальчик очухался только на улице. Захныкал:

- Ма-а-ама!

Но дерзкий похититель уже открывал свою «мыльницу» и бросал его на переднее сиденье, захлопывал дверцу, спешил за руль, заводил мотор, выруливал из темного двора, выскакивал на проезжую улицу и мчался прочь от черкви великого Ч. Выскочив на Серпуховской вал, Сергей Михайлович быстро промчался до поворота на Тульскую, свернул, помчался к Автозаводскому мосту, мельком глянул на большие часы, светящиеся возле станции метро. Ровно полно-Чь.

- Черта вам лысого, а не чакру! - захохотал Тетерин, пуще прежнего напугав мальчика этим жутковатым хохотом.

- Ма-а-а-а-а… ма-а-а-а-а! - ревел бедный.

- Ничего, маленький, ничего, они нас не догонят, не поймают, - постарался успокоить его ласковым голосом Сергей Михайлович. - Ему почему-то вспомнился тот Слава, который вчера доблестно ушел, бросив своей девушке: «Эх ты! Дурочка!» Жалко стало Евдокию. Но, как ни жалей ее, она непроходимая дура. Ему никогда не удалось бы убедить ее в том, что от таких, как Святослав Зиновьевич, надо бежать сломя голову. - Зато, Слава, ты просто ушел, а я - подвиг совершил! - воскликнул Сергей Михайлович весело. - Малышонок, не реви, прошу тебя. Тезка! Ты же тезка мой! Сережа? Как тебя зовут?

Мальчик перестал плакать, всхлипнул, глядя на своего похитителя с вопросом во взгляде.

- Ну? Глазастик! Как тебя зовут?

- Серрожа, - сказал малыш.

- А фамилия твоя как?

- Беррокурров, - послушно отвечал мальчуган.

- А где ты живешь?

- Макве.

- А как твоего папу зовут?

- Боррис.

- А фамилия папы?

- Беррокурров.

- Доставлю я тебя к твоему папе! - весело подмигнул ему Сергей Михайлович, лишний раз убеждая себя в том, что совершил правильный подвиг.

Отец мальчика был главным редактором той самой газеты «Бестия», в которой он сегодня видел фотографию Чикатилло. Это что, случайность? А может - нет?

- Случайность, я спрашиваю?

- Чучайнось, - вздохнул Сережа.

- Эх ты, «чучайнось»! Я гляжу, на тебя тоже Ч подействовало. Ну ничего, отмоемся от него. Скоро увидишь папу.

- Папу, - снова вздохнул малыш, успокаиваясь.

Приехав домой, Сергей Михайлович разбудил Людмилу Петровну и сразу стал вводить ее в курс дела:

- Мама, не пугайся! Этот малыш - сынок главного редактора газеты «Бестия». Его похитили, понимаешь ты? Я не шучу.

- Я вижу. А как он у тебя оказался?

- Я похитил его у похитителей, все очень серьезно, мне пришлось одному из этих ублюдков раскроить череп.

- Насмерть? - вскрикнула Людмила Петровна.

- Едва ли, - усмехнулся сын. - Все-таки я знаю, в какое место черепа бить, чтобы оглоушить, но не насмерть.

- Тут твое черепословие пригодилось, - вздохнула мама одобрительно. - А это правда малыш главного редактора?

- Если не веришь, возьми газету, посмотри, как фамилия этого, который издает «Бестию», спроси у мальчика, как его фамилия. Как твоя фамилия, Сережа?

- Беррокурров, - послушно ответил мальчик.

- Вот видишь! - торжествовал Сергей Михайлович. - Времени нет, мамочка! Переодень его, пожалуйста, из этой чертовой хламиды в его нормальную одежонку. А я - звонить.

Едва он подошел к телефону, как раздался звонок.

- Алло?

- Тетерин! - взвился в трубке голос Евдокии. - Да ты с ума сошел! Козел! ты хоть понимаешь, что ты теперь - покойник? Татарин ты, а не Тетерин! Идиот! Кретин! Подонок! Я так в тебя верила! Твое счастье, что Святослав Зиновьевич жив остался. Лучше тебе добровольно вернуться и привезти мальчика. Подожди, сейчас ты будешь разговаривать с его мамой…

Но Сергей Михайлович не захотел разговаривать с этой лахудрой, он нажал телефонный рычаг и крикнул:

- Мама! Там в газете «Бестия» есть телефон главного редактора?

- Есть, - отозвалась Людмила Петровна, неся газету. - Но какой теперь главный редактор? Полночь ведь! Половина первого.

- А вдруг? - понимая, что звонить без толку, сказал Тетерин и, взяв из рук Людмилы Петровны газету, на всякий случай все же набрал указанный телефон.

Гудок, второй, третий…

- Алло! - раздался встревоженный голос.

- Здравствуйте, - сказал Тетерин. - Я бы хотел связаться с Борисом Игоревичем Белокуровым по весьма срочному, безотлагательному делу, касающемуся его сына.

- Я Белокуров, я! Что вы знаете о моем сыне? Где он?

- Он у меня.

- А вы кто?

- Меня зовут Сергей Тетерин. Я похитил вашего сына. Сережа сейчас в моих руках.

- О Господи! Час от часу не легче! Сколько вы за него требуете?

- Нисколько. Вы думаете, это киднэп? Да нет же! Разве бы я стал называть свои имя и фамилию, если бы требовал с вас выкуп!

- Да, действительно… Так вы что, украли его у Тамары? Как? Где? Зачем?

- Я вам все объясню, но будет лучше, если я прямо сейчас к вам прибуду. Называйте свой точный адрес. Объяснять, как ехать, не нужно. Лучше я посмотрю по атласу. У меня атлас Москвы с указанием каждого дома.

- Хорошо-хорошо…

Главный редактор «Бестии» взволнованно назвал адрес.

- Минут через сорок я буду у вас, - оповестил его Тетерин и повесил трубку.

Телефон тотчас снова стал трезвонить.

- Алло, - снял трубку Сергей Михайлович.

- Послушайте, вы! - раздался голос, по-видимому, принадлежащий Сережиной маме, жене Белокурова. - Если вы что-то там себе возомнили, то ни о чем таком не думайте. Отец издевался над ребенком, это законченный алкаш и сволочь, к тому же по нему тюрьма плачет за антиправительственные статьи и злостный антисемитизм. Не достаточно вам такого портрета? Единственное наше спасение - сбежать в Америку, потому что здесь, в этой стране, у негодяя большие связи, только поэтому он до сих пор не за решеткой. Поняли вы или нет, герой в тапочках? немедленно хватайте моего сына и возвращайтесь сюда. Гарантируем, что с вами ничего не сделают, а если вы окажете благоразумие и раскаетесь, то и вовсе простят.

- Сереж! - снова зазвучал в трубке голос Евдокии. - Не дури, дурачок мой. Прости, что я так грубо с тобой разговаривала. Сделай так, как тебе сказала Тамара, мать мальчика. Опомнись, очнись! Бери малыша и возвращайся. Только будь осторожен, не попадись милиции, ведь ты выпивши. Это тебе вино в голову ударило. Святослав Зиновьевич не рассчитал, что ты можешь так окосеть.

- Ева! - перебил ее Сергей Михайлович. - Слушай меня внимательно. Ты попала в страшное место, в которое хотела втянуть и меня. Я нисколько не пьян. Я сейчас трезвее самого трезвого. Во всей России сейчас нет человека трезвее меня. Послушай, Ева! Я видел там Чикатилло. Тихо только, молчи! Я видел Чикатилло, понимаешь ты такое? Это тебе не шуточки. Поэтому ты сейчас незаметно покинешь это зловонное болото и отправишься к себе домой, а мы с Сережей будем ждать тебя там. Поняла?

- Поняла, поняла, Сереженька.

- Договорились?

- Договорились.

Тетерин повесил трубку, потом снял ее и положил рядом с телефоном, чтоб никто больше не мог дозвониться.

- Ты что, и вправду собираешься… А, я поняла, отвлекающий маневр. Так? - спросила Людмила Петровна.

- Да. Готов? Не будем больше терять время.

- Он замерзнет.

- Ничего, в машине тепло.

Малыш стоял, одетый снова в штанишки, клетчатую синюю рубашку и свитерок. Сонно хлопал глазами.