Друг

Таранов произнес:

– Геннадий, дай сигарету.

– Держи, – Гена бросил ему его же пачку «Кэмэла» и зажигалку. Управляясь свободной рукой, Таранов закурил. Затянулся сильно… от души… Через двадцать минут приедут… Докурить пачку до конца не придется. Плевать!… Но Лешку жалко. Если и не убьют пацана, то изувечат и сделают рабом. Таких «наездов» не прощают. А могут и убить – Славку убили. Убил его Палач. Или, скорее, убили по приказу Палача… он ведь «почти Господь Бог». А через двадцать минут прилетят его «ангелы».

Таранов лихорадочно соображал, что можно сделать. Но ничего путного в голову не приходило, а время бежало.

– Таранов Иван Сергеевич, – сказал Геннадий, Таранов повернул голову и увидел, что морпех держит в руках его паспорт.

– Слышь, Гена, – позвал Таранов.

– Чего тебе?

– Ты звонил Виктору… Это кто?

– Ну ты даешь, – сказал, отрываясь от изучения паспорта, Гена. – Зачем тебе?

– Да так, интересно.

– Интересно? Когда ты с ним познакомишься, тебе будет еще интересней. Гарантирую.

Пельмень снова засмеялся противным бабьим голосом. А Таранов сказал:

– С хорошим человеком всегда приятно поговорить. Скоро, значит, приедет?

Теперь засмеялся Гена:

– Чтобы Палач из-за тебя сюда приехал? Ну ты, блин, даешь. Сюда приедут другие люди, отвезут тебя в «колхоз»… там и разговор будет. Там и приговорчик тебе вынесут.

Таранов докурил сигарету и затушил ее прямо об паркет. Толстый заорал:

– Ты что творишь, сучара? Гена, дай я ему вломлю.

– Пошел на хер, Толстый, – отозвался Гена. Тряся грудями, Толстый вышел вон из комнаты. А Гена подошел к Таранову, присел рядом на корточки и сказал: – Слушай меня, Иван Сергеевич: а ты не мент ли? Что это ты так Палачом интересуешься?

Таранов пожал плечами и вытащил из пачки новую сигарету… Гена сидел совсем близко, но неудобно – достать его свободной левой рукой было невозможно. Ногами тоже… Таранов прикурил и ничего не ответил.

– А ты не так прост, как хочешь казаться, – сказал Гена. – Сперва-то я подумал, что ты лом, налетчик. Решил барыгу тряхануть. Но вижу, что что-то здесь не то… Может, сам все расскажешь, Иван Сергеич?

Таранов снова промолчал.

– Лучше будет, если сам расскажешь, – мучений меньше. Ведь все равно расскажешь. Ты же человек серьезный, знаешь, как это делается.

Знаю, подумал Таранов, знаю, как ЭТО делается.

– Хорошо, – сказал он. – Если расскажу… если расскажу, то можешь ты мне пообещать, что пацана оставите в покое?

– Который на хату навел?

– Я сам вышел. Можешь мне это пообещать?

Гена помолчал, потом сказал:

– Я ничего не решаю. Но старшим доложу. Может, и не тронут.

– Это не разговор, – ответил Иван.

– Ну, как знаешь, – произнес Гена, поднялся и отошел в сторону.

Иван посмотрел на часы. После звонка Геннадия Виктору по прозвищу Палач прошло четыре минуты. До появления команды, которая за ним уже едет, осталось минут пятнадцать. Может, меньше… если бы Лешка догадался, что Таранов попал в ловушку! Эх, если бы он догадался и вызвал милицию! Но он этого не сделает, потому что Иван сам ему запретил что-либо предпринимать. Сиди, сказал он, передавая Лехе ключи от «Нивы», и жди меня… Вот так.

Заорать и позвать на помощь? А кто услышит? А если услышит, то разве поможет?… Швырнуть что-то тяжелое и разбить окно? Но нет ничего подходящего в пределах досягаемости. Вот так, майор. Отвоевался. Чудес не бывает, и где-то уже едет машина с быками. Они едут за тобой… А самое главное, что ты подставил пацана.

Послышался тяжелый топот и в комнату ввалился Витек.

– Гена! – сказал он возбужденно. – Гена! Этот пидор из-за девки сюда пришел.

– Что? Из-за какой девки? – спросил Гена зло.

– Вот, – швырнул пельмень на стол коричневый бумажник Таранова. – Вот в бумажнике нашел… фотка.

Таранов закрыл глаза… И сразу же вспыхнули тысячи бликов на поверхности воды. Вода лениво плескалась о борт, Рыжик сидела, свесив ноги в воду, и держала на коленях щуку килограммов на пять. В рыжих волосах светились озерные лилии… Славка тогда скомандовал: а ну-ка, дружно скажем «Чиз»!… Эта команда была не нужна вовсе – им и так было хорошо, весело. Они смеялись.

– …фотка! Видишь, Гена, вот эта соска рыжая у меня геру берет. Недавно пыталась скинуться, но позавчера опять пришла. Куда сука денется? Наркоша гнилая, х… соска.

– Вот оно что, – сказал Геннадий, с интересом поглядывая на Таранова, – ну, теперь кое-что становится понятно. А, Иван Сергеич?

Пельмень, ступая тяжело, подошел к Ивану и сильно ударил ногой. Кое-как Таранов закрылся левой, удар ушел в сторону, толстая ступня только скользнула по ребрам, оставив несильную боль и сильный запах пота. Огромное тело по инерции слегка развернуло, и Таранов сразу этим воспользовался. Он зацепил одной ногой ногу пельменя, а другой рубанул под колено. Человек-пельмень рухнул на грязный пол. Шлепок получился не слабый.

– Убью, – завизжал Витек, – забью на хер козла… Сука! Сука, рвань!

От него сильно воняло потом. Складки жира, покрытые редкими рыжеватыми волосиками, колыхались. Таранов испытывал невероятную ненависть… и был бессилен.

– Пидор, – визжал пельмень, – ты у меня ноги целовать будешь, ты у меня отсосешь!

– Заткнись, Толстый, – бросил Гена брезгливо, и Витек враз умолк.

Гена поднял в руке фотографию, показывая ее Сергею:

– Из-за нее пришел?

Иван молчал.

– Так это глупо, – продолжал Гена. – Они все вместе взятые этого не стоят. Наркоман – это не человек.

– А кто? – угрюмо спросил Таранов.

– А я тебе, гнилуха, сейчас покажу, – произнес вдруг Витек. – Хочешь посмотреть? Хочешь увидеть свою рыжую соску?

Попов молчал. Молчал и Геннадий. А пельмень раком подполз к телевизору на низенькой тумбочке, распахнул дверцы и начал рыться в видеокассетах.

– Я покажу, – бормотал он, – сейчас покажу…

Наконец он нашел то, что искал. Включил телевизор и сунул кассету в пасть видику. Ивану стало тошно – он уже догадался, что увидит на экране «соньки».

В кадре появилась комната. Та самая, в которой он сейчас находился. И то кресло, в котором сидит Геннадий. Только на экране вместо Геннадия в кресле развалился пельмень. Салатного цвета шорты были спущены к шлепанцам, из-под огромного живота торчал сизый, сморщенный, как гигантский опарыш, член… Гена хохотнул, Таранов напрягся… На экране мелькнула черная тень. Спустя секунду или две Иван понял, что это упала снятая через голову футболка. Еще он понял, что видеокамера установлена примерно там, где он сейчас сидит. Хотелось закрыть глаза, но почему-то он продолжал смотреть.