Друг

Попов выскочил на Ерофеевский спуск. Машину занесло, протащило боком по встречной полосе. Чудом «желток» разминулся с маршруткой… Выровнялся, чиркнув по поребрику, и рванул вниз, к Клязьме. В зеркало Попов увидел, что «УАЗ» не отстает, а «жигуленок» с мигалкой закрутился на снегу, пошел юзом, развернулся на сто восемьдесят.

Попов выскочил на мост. И тогда ударил первый выстрел. «Желток» со слоником у заднего стекла летел по шоссе. Из «УАЗа» снова выстрелили… «Пора заканчивать, – подумал Попов, – пристрелят сдуру». Он начал снижать скорость. Напротив областной больницы демонстративно выбросил в окно карабин.

«УАЗ» догнал, пристроился борт в борт, притормозил. Молодой сержант с испуганным лицом показал Попову в приоткрытую дверь автомат. Попов тоже сделал испуганное лицо, на секунду отпустил руль и показал жестом: сдаюсь.

Из машины он вылез с протянутыми вперед руками. Мигалка озаряла снег синими всполохами, мела поземка в свете фар.

– Я сдаюсь! – сразу закричал Попов. – У меня нет оружия!

Он видел, что менты напряжены и нервничают. Еще бы – киллера взяли! Черт с ними, лишь бы не начали стрелять.

– Я сдаюсь, – повторил он, протягивая руки, но сержант закричал:

– На землю! Мордой на землю, падла!

Попов лег на снег. Снег пах соляркой.

– Руки назад!

Он послушно завел руки на спину. В спину тут же уперся ствол «АКСУ»… Потом на запястьях застегнулись наручники. А потом его начали бить. Никакого смысла в этом, конечно, не было – сказывался «нервяк».

В кабинет вошел полковник милиции, кивнул на Попова: этот? И все сразу закивали головами: этот, этот. Полковник оживленно потер руки и сказал:

– Влип, красавец. Тут тебе не бандитский Петербург. Тут, бля, строго.

– Это ошибка! – закричал Попов. – Это какое-то недоразумение!

– А это? – сказал один из оперов, показывая рукой на карабин. – Это тоже недоразумение?

«Сайга» после падения из салона на скорости около восьмидесяти километров в час «потеряла» прицел и выглядела, как инвалид.

– Мудак ты, – сказал опер. – Сейчас мы сделаем тебе парафиновый тест и однозначно найдем на руках следы выстрела. Да и тачку твою приметную Горилла ха-а-рашо запомнил…Доказов на тебя выше крыши, дядя. И у тебя теперь одна дорожка.

– Какая? – хмуро спросил Попов.

– Во «Владимирский централ», милый.

А снег за окном все шел, шел, шел… и белым занавесом отделял Попова от предыдущей жизни.

Спустя всего три дня, под самый Новый год, из Питера пришел ответ на запросы Владимирского ГУВД. Из них следовало, что паспорт на имя Попова Сергея Ивановича, жителя Санкт-Петербурга, был похищен у владельца в начале октября сего года. Спустя еще сутки пришел ответ из центральной дактилотеки. Из него следовало, что пальцевые отпечатки задержанного киллера принадлежат Таранову Ивану Сергеевичу, разыскиваемому ГУВД города СанктПетербурга по подозрению в совершении заказного убийства.

– Ишь ты, пивовар какой ловкий, – покачал головой следователь. – Ну, теперь-то тебе, пивовар, амбец. Сидеть тебе во «Владимирском централе» – не пересидеть. А мадам Козявкина будет тебе передачки таскать… Ха-ха-ха.

Под самый Новый год подследственного Ивана Таранова перевели из ИВС в знаменитый «польский корпус» «Владимирского централа».

…С Новым годом, пивовар!