Страница 52 из 76
Когда я, заросший двухдневной щетиной, вернулся из тайги в отель «Олимпик» и, бросив сверток с Кораном в кресло, повалился на кровать, Наташа засуетилась и стала стаскивать с меня кроссовки. Это было несколько необычно, но я настолько устал, что не обратил на ее заботу никакого внимания и уснул, не раздеваясь.
Проснувшись, я увидел, что за окном уже стемнело, и ощутил, что в моем животе происходит небольшое восстание голодных кишок. Вскочив с кровати, я быстро скинул с себя шмотки и, сказав Наташе, чтобы она готовилась к походу в ресторан, бросился под душ. Через десять минут, уже окончательно проснувшийся и взбодрившийся, я вышел из душа и увидел на своей кровати аккуратно разложенные свежие трусы, носки и рубашку. Наташа сидела в кресле и, улыбаясь, смотрела на меня. Я вытерся и, чувствуя, что происходит что-то странное, внимательно посмотрел на Наташу.
– Что ты на меня так смотришь? – спросила она.
– Да как тебе сказать, – ответил я, натягивая носки. – Меня беспокоит твоя забота обо мне.
– Тебе не нравится, когда о тебе заботятся?
– Может, и нравится, но этот сыр обычно приделан к мышеловке.
Наташа засмеялась:
– Не бойся, я не собираюсь тебя ловить. Да и сам-то ты как можешь представить себе тот ЗАГС, в который я тебя поволоку?
Я тут же вспомнил свой ужасный сон, в котором увидел себя в черной паре с треугольником платка, торчащим из нагрудного кармана, а Наташу – в длинном свадебном платье и фате. И, главное, свидетелями там были все мои знакомые урки с радостно улыбавшимся Стилетом во главе.
Меня охватила смертельная тоска, и я, содрогнувшись, ответил:
– Могу. Уже представлял.
– Ну и как?
– Тебе бы тоже не понравилось.
– Вот и я о том же. Все, оделся?
– Оделся.
– Ну, тогда пошли.
Я взял завернутый в тряпку Коран, засунул его в черный пластиковый мешок и, увидев удивленный взгляд Наташи, пояснил:
– Нечего ему тут валяться. Отдам администратору на хранение.
Наташа понимающе кивнула, и мы вышли из номера.
Сдав сверток администраторше, которая надежно заперла его в облупленный массивный сейф сталинских времен, мы прошли в кабак и устроились за тем же угловым столом, что и в прошлый раз.
И опять в противоположном углу зала сидели те же самые братки.
Увидев меня, они приветливо замахали руками, снова приглашая нас к себе, и опять я с виноватой улыбкой развел руками, кивая на Наташу. Один из братков выставил перед собой ладони – дескать, все понимаем и не настаиваем.
– А тебе не кажется, – спросила Наташа, – что они знают, кто ты такой?
– Не дай Бог, – ответил я, представив себе, что мое инкогнито раскрыто, – только этого для полного счастья не хватает!
– Как сказать, – возразила Наташа, – ты для них авторитет, и, судя по всему, им неизвестны некоторые подробности твоей биографии. А то, что они тебя знают, ты уж извини, это – факт.
– С чего ты взяла? – удивился я.
– А с того, что, когда я вчера пришла сюда поужинать, на мой столик принесли шампанское и цветы. И все. И никто из них даже шага не сделал в мою сторону. А ты можешь представить себе, чтобы эти молодые и резвые гориллы спокойно прошли мимо такой девушки, как я?
И она, выпрямив спину и выставив вперед весьма выпуклую грудь, провела по ней рукой, причем сделала это точно таким же жестом, как давешняя горничная, любительница «Мартини».
– Пожалуй, не могу, – согласился я, не без удовольствия глядя на ее бюст и подумав, что за последние пятьдесят тысяч лет в приемах обольщения не появилось ничего нового.
– И я о том же говорю.
– Ладно, согласен. Они знают, кто я. И что дальше?
– А ничего! Просто, если мало ли что… У вас же воровское братство, глядишь, и помогут чем-то.
– Лучше бы до этого не доходило, – ответил я, и в это время к нам приблизился все тот же официант.
На этот раз он не просто дышал перегаром, а был на серьезной кочерге, но стоял ровно и говорил внятно.
А что еще требуется от халдея?
Мы сделали серьезный заказ, и, когда он удалился преувеличенно твердой походкой, Наташа повернулась ко мне и сказала:
– А теперь давай поговорим о делах.
Глава 6
В ЧУЖОМ ПИРУ ПОХМЕЛЬЕ
Ах, Самара, городок…
Самара встретила меня в лучшем виде.
Частности моей карьеры вора в законе, касавшиеся нечистого происхождения и сомнений некоторых авторитетов в моей правильности, не успели достигнуть берегов Волги. Зато мое героическое прошлое, а именно – побеги, стрельба, всякие там Америки-Германии, а главное – моя более чем внушительная финансовая поддержка «воровского движения», как однажды выразился один из авторитетов, создало мне весьма благоприятный ореол.
Пока мы с Наташей летели в старом «Ту-154», провонявшем керосином и специальным аэрофло-товским туалетным дезодорантом, я планировал свои действия по прибытии в Самару. Мне следовало сесть в такси и сказать мастеру, чтобы он отвез меня в какое-нибудь наиболее криминальное место вроде питерского ресторана «На нарах». Там я рассчитывал объявить свое погонялово и потребовать встречи с верховными самарскими авторитетами. Ну, а уж дальше, понятное дело, действовать по обстановке. Однако неожиданная, но чрезвычайно удачная встреча в аэропорту полностью изменила мои планы.
Выйдя из самолета, мы втиснулись в длинный автобус, который, лихо лавируя в темноте между стоявшими и двигавшимися самолетами, подвез нас к ярко освещеному зданию аэропорта. Войдя в зал прилета-улета, мы остановились на минутку, чтобы сориентироваться, и в это время я услышал удивленный возглас:
– Знахарь, ё-мое, ты ли это?
Оглянувшись, я увидел стоявшего в нескольких шагах от меня Бурлака.
Я не сразу узнал его, потому что раньше видел его только в лагерном клифте, но через несколько секунд мозг сработал как надо и я, натурально обрадовавшись, шагнул ему навстречу и ответил:
– Здорово, Бурлак! Рад тебя видеть.
Мы обменялись рукопожатиями и слегка обнялись. Понятное дело, до брежневских поцелуев взасос дела не дошло – что мы, педики, что ли! Но мне было приятно видеть этого упорного урку. Он действительно был симпатичным парнем, несмотря на то, что в его уголовном послужном списке имелись весьма серьезные «подвиги», такие, как вооруженный грабеж и убийство. Пока что он не был вором в законе, но еще на зоне, познакомившись с ним, я понял, что когда-нибудь этого сана ему не избежать.