Рок

Глетчер попытался прикинуть, сколько мусора сваливается на его бывшую родину. Харман говорил, что практически все «общественно значимое» (теперь Барри понимал смысл этих слов) население проживало в огромных мегаполисах – 60 до 120 миллионов человек в каждом. Таких городов было больше сотни, и они нумеровались, как тюремные бараки. Плюс города-сателлиты, в которых жили один-два миллиона правящей и интеллектуальной элиты. Эти города имели приятные или возвышенные названия. Глетчер уже знал, что столица Федерации называется Амброзия. А рядом с ним, не дальше двухсот пятидесяти километров, расположен 120-миллионный город под номером Р-1526.

Когда-то на одном из экзаменов Глетчеру попался вопрос: что такое урбанизация? Он неплохо ответил, но профессор спросил, знает ли молодой человек, сколько тонн отходов образуется за год у города с населением в полмиллиона человек? Этого Глетчер не знал, о чем честно и заявил, добавив, что вряд ли ему, будущему космическому пилоту, необходимы такие конкретные знания. Экзаменатор строго на него посмотрел и сказал: «Запомните, звездный человек, такой город производит 150 тысяч тонн мусора в год! Если его не перерабатывать, то со временем вы его из космоса будете видеть!» Господи, зачем он так сказал?! Как в воду глядел! Сколько же всего это будет? Глетчер вяло перемножил в уме… Ничего себе! Получается 4 миллиарда тонн ежегодно! Интересно, сколько же это по объему?

Глаза слипались, Барри увидел, что он вновь на орбите, смотрит на Ирию и видит на ней гигантскую гору мусора, верхушка которой выходит за пределы атмосферы. В этот момент он понял, что спит.

ГЛАВА 18

в которой Барри знакомится с табелем о рангах и изучает структуру телевидения.

– Барри, нам надо поговорить. Зайди ко мне в кабинет.

Глетчер обрадованно вскочил так, что кресло отлетело с шумом и грохотом. Ему порядком надоел этот кабинет, в котором он уже два месяца корпел над отчетом. Сознание того, что этот отчет никому не нужен и, скорее всего, осядет в бездонных архивах института, не придавало энтузиазма. Порою он откровенно бездельничал. Правда, первые две недели были интересными.

Первым вопросом, который астронавт задал компьютеру, конечно, касался табеля о рангах. Ответ на свой запрос Барри выучил почти наизусть:

«Решением Высшего Совета Федерации независимых городов, числа 28 апреля 327 года, вводится табель о рангах. Каждый гражданин Федерации обязан свято соблюдать и оберегать свой ранг. Нарушение ранга приравнивается к государственному неповиновению.

1 ранг – дирекция;

2–3 ранг – управленцы, собственники;

4–7 ранг – технократия, бизнесмены и военные;

8–11 ранг – предприниматели и служащие;

12–14 ранг – рабочие».

Глетчер понял, что забрался на самый верх служебной лестницы. Воодушевленный этим открытием, он добросовестно копался в электронных архивах, стараясь поскорее освоиться в бездне прошедшего времени. Он часами не отрывался от компьютера, изучая прошлое, однако скоро это наскучило: информация была сухой и однообразной, сплошные сводки о потреблении, рождаемости, производстве, которые говорили о поступательном и благополучном развитии ирийского общества. Несомненно, электронные файлы ему кто-то старательно подбирал. Например, на информацию по Свалке он ни разу не наткнулся. Несколько дней он барахтался в электронной паутине, пытаясь найти данные по экологии. То же самое: полный ноль. Барри убедился окончательно, что к самому интересному у него не было доступа. Видимо, ему еще не до конца доверяли или берегли его древнюю психику.

«Понятное дело, – лениво рассуждал Глетчер, – я для них чудовище из каменного века. Чего они меня здесь держат, отправили бы в какой-нибудь зверинец!» Барри сам себе удивлялся, потому что был почти совершенно спокоен. Видимо, сердцем он уже понял, что в этом обществе возмущаться и бесполезно, и опасно. Оставалось только терпеливо ждать.

Все эти переживания томили душу, поэтому однажды он не выдержал и поделился своими обидами с Алисой. Она, обычно такая наивная, сразу же поняла, приласкала и шепнула на ухо: «Милый, не торопись, просто живи, смотри экрон и городское телевидение, в них много разных передач». Глетчер чуть по лбу себя не хлопнул: как же он не подумал об этом раньше!

Следующая неделя прошла у него под знаком телевидения. Барри щелкал бесчисленными кнопками, впитывая крохи информации о чуждой ему жизни. Он внимательно всматривался то в голографические изображения, то в обычный телевизионный экран, которые во многом были похожи друг на друга, особенно изобилием рекламных роликов. Смотрел репортажи и фильмы с однообразными сюжетами, жадно слушал скудные новости, с тоской смотрел слащавые сериалы о несчастной любви, о счастливой карьере, о борьбе за наследство, проскакивал спортивные каналы.

Разница между экроном и городским телевидением все-таки была. Во-первых, по количеству каналов: городское телевидение имело несколько сот программ, а амброзийское не больше ста. Во-вторых, по структуре построения передач. Экрон давал много музыки, передавал концерты и симфонии, часто показывал познавательные передачи по самым разным областям знаний и быта. Было очень много фильмов о древних рыцарях и сказок. В целом хорошее, добротное телевидение.

Городское телевидение было попроще и пожестче. В нем присутствовала строгая градация каналов по тематике, только специального новостного канала Глетчер не нашел. Очень много было спортивных каналов, казалось, все население непрерывно соревнуется. Приятно удивили Глетчера профессиональные каналы, передачи которых посвящались конкретной отрасли: бизнесу, медицине, компьютерам и электронике, промышленности. Таких каналов были десятки. Нашел Барри и каналы художественных фильмов, их было тоже очень много. Его заинтересовали боевики: они касались в основном времен Большого Взрыва, который разнес всю Южную территорию. В них светлолицые герои и героини влюблялись, ужасались, погибали, боролись со злодеями, спасали друг друга. О коренных жителях Южной территории нигде не упоминалось. Впрочем, Глетчер этому не удивился. Как и в его время, на экране лилась кровь, но все эти сюжеты были из такого далекого прошлого, что их ужасы иллюстрировали достижения Новой Цивилизации, сумевшей благополучно пережить такой катаклизм.

Чем больше Глетчер всматривался в экран, тем больше убеждался, что понять свою сегодняшнюю родину не может. Что-то постоянно от него ускользало. К концу второй недели, когда Глетчер в очередной раз вернулся домой с красными, усталыми глазами, Алиса усадила его напротив себя:

– Барри, папа просил тебе передать, чтобы ты не увлекался городским телевидением.

– Почему?

– Видишь ли, мне папа только сейчас сказал, я раньше не знала: оказывается, городское телевидение – это почти непрерывное компьютерное моделирование. Спорт, фильмы, актеры, декорации – все это делают на компьютерах в Социальном институте или в его филиалах.

Барри нечего было на это сказать, он все сразу понял. Городское телевидение не просто развлекало или корректировало социальную среду, оно еще и помогало контролировать население. Если ты смотришь телевизор, то выбираешь определенную тематику, и твои пристрастия легко высчитываются компьютером! К телевидению Глетчер охладел, наверное, навсегда.

После этого пришла апатия. Глетчер часто вспоминал начало своей работы в институте. Тогда он горел желанием быть полезным.

В первый рабочий день Глетчера провожал тесть. Он провел его в кабинет, усадил за стол, а сам присел напротив:

– Барри, это твое рабочее место. Там, – Харман развернулся и указал рукой на дверь в углу помещения, – вход в мой офис, но ты можешь им пользоваться только по моему вызову. Запомнил? Тем более, что пока функции моего помощника тебе не по плечу. Сейчас твоя задача – изучить наше общество, начав с его истории. В перерывах печатай отчет по Звездной экспедиции, надеюсь, ты помнишь это требование Совета. Ну, все. Удачи!