Страница 70 из 96
Что ж, времени Тамаре с избытком хватило на то, чтобы трезво осмыслить все шансы, которые у нее оставались, чтобы все-таки вырваться на свободу. И первый — по правде сказать, и единственный — шанс она видела в банальном побеге. Никаких вариантов не просматривалось.
«Что же, побег так побег. Только не надо с этим спешить. Неплохо бы для начала усыпить бдительность генацвале, изобразить из себя полностью сломленную, смирившуюся с судьбой несчастную девушку. Кажется, такие роли мне раньше удавались».
Монучар был искренне удивлен, когда через неделю его встретила у дверей прежняя Тамара — накрашенная, тщательно одетая, со свежим маникюром и дежурной улыбочкой. Не было только поцелуя в щеку.
— Проходи, дорогой, — безразлично кивнула она на его любимое кресло. — Как командировка? Удачно?
И на следующий день, и через неделю, казалось, ничего не изменилось. Они, как и раньше, проводили вечер в беседах, сидя за журнальным столиком, потягивая кофе и легкое красное вино, закусывая горячими бутербродами, которые Тамара быстро готовила в микроволновке, и фруктами. К вопросу о будущем девушки они не возвращались.
Однажды Монучар преподнес своей пленнице большой букет роз.
…казалось, что все, как и прежде…
— Хочешь, я сегодня останусь у тебя на ночь?
— Хочу, — улыбнулась Тамара. — Но ты не останешься… Очень красивые розы.
— Почему не останусь?
— У меня месячные.
— Раньше тебе было на это плевать.
— Раньше из меня так не хлестало. Давай больше не будем об этом. Все, тема закрыта, — отрезала девушка.
Моча грустно вздохнул и развел руками — мол, нельзя так нельзя; придется подождать.
Он ждал ровно неделю, прежде чем снова вернуться к этому вопросу.
— Не желаешь перебраться в постельку? — игриво улыбнулся он, отставляя в сторону чашечку с кофе.
— Желаю. Но… не получится.
— Почему не получится?
— У меня месячные.
Монучар откинулся на спинку кресла и расхохотался:
— Наступили вечные месячные. Для меня. Этакий ледниковый период, который закончится, только при стечении самых благоприятных для этого обстоятельств.
— Ты что, мне не веришь?
— Неделю назад я поверил. Но теперь…
Тамара поднялась и молча направилась в ванную. Там она извлекла из мусорного пакета завернутую в лист писчей бумаги окровавленную прокладку.
Лист писчей бумаги отправился обратно в пакет. Прокладку Тамара швырнула Моче на колени.
— Теперь веришь?!!
— Верю, — зло процедил Монучар. На несколько секунд он буквально окаменел. Потом брезгливо смахнул прокладку на пол и отправился в ванную мыть руки.
Тамара проводила его насмешливым взглядом, отлично понимая, что нанесла горцу смертельное оскорбление тем, что отказала ему в любви второй раз подряд.
Конечно, куда разумнее было бы покорно отправиться с Монучаром в постель. Но именно в этом, даже во имя великой идеи побега, Тамара переломить себя не могла. «Больше ничего никогда от меня не получит, урод!» — решила она еще девятого мая после того, ставшего реперным в их отношениях, разговора. И не имела никакого желания вносить в это решение какие-либо изменения.
Зато внести изменения серьезно вознамерился Моча.
— Ты ведь понимаешь, что я могу без проблем взять тебя силой, — уже на следующий день после истории с прокладкой ледяным тоном произнес он.
— Не знаю. — Тамара поставила перед ним тарелочку с тостами, заботливо подлила в его бокал вина. — Возможно, что можешь. Возможно, что нет. Проверить нетрудно прямо сейчас. Я готова. А ты?
Моча взял тост, надкусил, положил его назад на тарелку. Отхлебнул вина. И промолчал.
— А ты не готов, — с наигранным сочувствием вздохнула Тамара. — Конечно, ведь для этого предстоит заручиться поддержкой парочки мордоворотов, которым удастся меня удержать, пока ты «будешь брать меня силой». — Что же, возможно, удержат, если они большие и толстые. А возможно, и нет. Я их искалечу. И тебя заодно.
— Есть миллион других способов. Например, всего за несколько дней я могу подсадить тебя на наркотики так, что ради дозы ты будешь готова на все…
— Можешь. Дорогой, ты все можешь! Ведь я в твоей власти и сопротивляться у меня нет возможности. Так что смелее переходи от слов к делу. Подсаживай меня на наркотики, подсыпай мне в сок какое-нибудь сонное зелье. Но прежде подумай о том, что за свои слова надо уметь отвечать… Все, генацвале! — Тамара легонько хлопнула ладошкой по столику. — Довольно об этом! Давай заключим договор: ты больше ни разу не заводишь разговор о постели, я никогда не возвращаюсь к вопросу о своей дальнейшей судьбе. Договорились?
— Договорились, — вдруг ослепительно улыбнулся Монучар.
Если бы при этом можно было прочитать его мысли!
Свое слово Моча сдержал. При этом продолжал регулярно навещать Тамару по вечерам, был любезен и предупредителен, не отказывал ей в маленьких просьбах, интересовался ее успехами в изучении французского и освоении компьютера. Даже несколько раз дарил ей цветы. Частично обновил ее гардероб, дополнив его дорогими вещами, приобретенными явно не в сэконд-хэнде и не на рынке.
«Генацвале опять настоящая душка, — удивлялась Тамара. — Неужели таким образом он рассчитывает вернуть мою любовь? Добиться того, чтобы я опять возжелала его?»
И однажды она не удержалась и напрямую задала этот вопрос Монучару:
— Ответь, только честно: это действительно так? — Моча слегка улыбнулся и покачал головой.
— Нет, Тома. Ты ошибаешься. Я никогда, за исключением единичных случаев, не испытывал к тебе полового влечения. В этом плане ты мне абсолютно не интересна. У меня есть женщина, к которой меня, действительно, тянет. Которую я люблю. И почти каждый вечер, выходя от тебя, я сразу же еду к ней.
Тамара с удивлением отметила, насколько, оказывается, ей неприятно слышать об этом.
«Вот так. Оказывается, ничто не проходит без следа. Всегда остается рубец. А Монучар молодец! Сумел сравнять счет. Сумел отыграться за то, что два раза подряд отшила его по полной программе».
— Тогда не понимаю, — сказала она. — Какого черта тебе надо держать меня здесь, тратить на меня деньги, рисковать тем, что эта история откроется и тебя привлекут к уголовной ответственности? Не проще ли вышвырнуть меня вон? Или убить?