Пленница

— До свидания.

— Прощай, Настасья.

«Почему „прощай“, почему не „до свидания“? Ты хочешь сказать, что не желаешь меня больше видеть? И не увидишь! Как Настасья я ухожу. Навсегда! Зато скоро вернусь, как Тамара — хозяйка этого дома. А поэтому все-таки до свидания, пани Холупкова».

— Сколько времени? — ласково поинтересовалась домоправительница, стоило Тамаре переступить порог. Из комнаты на шум высунулся дядя Игнат.

Времени было без пятнадцати пять. (Опоздала из школы на два с половиной часа).

Альбом Ренуара был «забыт» на сиденье в автобусе. (Жалко, конечно, но не тащить же его домой, рискуя вызвать подозрение Светланы Петровны).

Шесть пятидесятирублевых бумажек лежали в кармане. (Теперь есть на что купить фруктов, чтобы было с чем пойти в больницу к Настасье.)

Накопанного за сегодняшний день компромата с избытком хватало на то, чтобы в любой момент завалить добрый десяток дядей Игнатов и Толстых Задниц.

И начхать на тот геморрой, что сейчас учинит домоправительница! Терпеть эту сучку осталось недолго!

— Я спрашиваю, сколько времени, дрянь?!!

— Без пятнадцати пять, — спокойно сообщила Тамара, расшнуровывая кроссовки.

— И где же ты пропадала? — «Только тронь меня, гадина!»

— Все же решила сделать по-своему? Ходила в больницу?

— Ходила. — Тамара, состроила на лице как можно более глупое выражение. — А разве нельзя?

Фрекен Бок аж поперхнулась слюной!

— Что значит «нельзя»? Ты что, мерзавка, решила, что все это шуточки? Я что вчера тебе говорила?

— Вы говорили, что друзей и подруг проверяют годами. — Тамара стряхнула с ног расшнурованные кроссовки и, распрямившись, смело встретила испепеляющий взгляд домоправительницы. — Позвольте с этим не согласиться. Я считаю, что друзей и подруг не проверяют. Их завоевывают. Скажем, такими поступками, как обычное посещение этого друга или подруги в больнице. Мне можно пойти в свою комнату?

— Убирайся! — прохрипела Светлана Петровна, и Тамара не спеша отправилась к себе.

Ликуя оттого, что в этой дуэли с толстухой одержала безоговорочную победу. «Знала бы ты, Толстая Задница, где я на самом деле была вместо больницы! — посмеивалась Тамара, устроившись на кровати с томиком „Графа Монте-Кристо“ в руках. — Интересненько, а чего это сейчас тебя не слышно, не видно? Когда припрешься сравнивать счет?»

Сравнивать счет домоправительница начала в тот момент, когда Тамара вышла из комнаты в туалет.

— Куда вылезла? — остановил ее резкий окрик.

— Пописать, — усмехнулась Тамара. — Нельзя?

— Чтобы по-быстрому! — разрешила Светлана Петровна. — И больше сегодня из комнаты не выходить!

— Я еще собиралась сходить на кухню поесть… Нельзя?

— Я что сказала? Из комнаты больше не выходить! Пожрать тебе принесу.

Тамара на этот раз недооценила противника. Первые три хода, которые толстуха сделала один за другим, оказались для девочки совершенно неожиданными.

Первый ход: еда, которую фрекен Бок принесла ей в комнату, состояла из нескольких кусков черствого черного хлеба, уложенных в алюминиевую миску, и литровой банки воды.

Второй: следом за домоправительницей в комнату просочился дядя Игнат, взгромоздился на стул и, обернув руку тряпкой, вывернул лампочку. Потом собрал все книги, что были в комнате, присовокупил к ним и «Графа Монте-Кристо», которого буквально выдернул у Тамары из рук и, ехидно заметив: «Нечего в темноте портить глаза», удалился.

И, наконец, третий: Светлана Петровна решила взяться за старое и, как летом в деревне, чем-то подперла дверь. Возможно, даже втайне надеясь, что Тамара опять отважится выпрыгнуть из окна, теперь уже с третьего этажа.

«Перетопчешься, тварь! — решила Тамара. — Я почти одержала победу, и теперь мне нет никакого резона рисковать жизнью. Как-нибудь переживу сутки на хлебе и воде. А в понедельник, хочешь не хочешь, придется меня выпустить в школу. Я прямым ходом отправлюсь хоронить тебя и дядьку Игната. Интересно, как менты квалифицируют то, что вы учинили с моим еще не утвержденным наследством?

Жаль только, что у вас хватило фантазии лишить меня книг. Без еды как-нибудь обошлась бы. Без воды — тоже. А вот то, что больше суток придется маяться скукой, — плохо! Но ничего, и это переживу. Посижу у окошка. Помечтаю о том, что вас ждет послезавтра…»

Тамара придвинула к окну стул и до темноты наблюдала за тем, как на улице граждане гуляют с собаками, колясками, друг с другом и просто так. Едут машины. Шатаются пьяные. Трусцой убегают от инфаркта пенсионеры. Метят свою территорию коты.

Когда стемнело и возле окна стало нечего делать, Тамара переместилась на кровать и попыталась заснуть. Безрезультатно! Было еще то время, когда в постель не загоняют даже детсадовцев, и сон ни в какую не шел. Впрочем, удалось придумать развлечение.

Из гостиной доносились приглушенные отзвуки работающего телевизора, и Тамара попробовала угадать, что сейчас смотрят ее опекуны. Но громкости не хватало, не удавалось разобрать ни слова. И тут девочка вспомнила, как прошлым летом в пионерском лагере они с подругами через стенку подслушивали, о чем у себя в спальне разговаривают мальчишки. В качестве стетоскопа использовалась обычная эмалированная кружка. А ведь алюминиевая миска для этой цели подходит, пожалуй, даже и лучше.

Уже через пару секунд миска была крепко прижата к стене, ухо плотно приникло к миске.

Приблизительно через полчаса Тамара уже была в курсе, что толстуха смотрит «Подкидыш» с Фаиной Раневской, а дяде два раза звонил какой-то Арсений насчет покупки пятисотого «Мерседеса».

«Уж не папиного ли?» — насторожилась Тамара и стала внимательнее вслушиваться в разговоры за стенкой.

Если бы Светлана Петровна не заперла ее в этой комнате, если бы не лишила книг, не посадила на воду и хлеб, который доставила в алюминиевой миске, она никогда бы не додумалась до такого — подслушивать, о чем говорят в гостиной.

Глава 7

АНГЕЛЫ ЧАРЛИ ПО-РУССКИ

Нечто подобное я не раз видела по телевизору в сериалах про бандюков и новых русских. Просторный, отделанный вагонкой предбанник с небольшим бассейном, душевой кабинкой, двумя угловыми диванами и заставленным закусками столиком.